На фоне заметного потепления в отношениях между Москвой и Вашингтоном и обсуждений возможной сделки о прекращении военных действий в Украине появились предположения о скором возвращении западного бизнеса в Россию. Глава Российского фонда прямых инвестиций (РФПИ) Кирилл Дмитриев даже спрогнозировал, что процесс может начаться уже во втором квартале 2025 года. В правительстве при этом признали, что ни одна иностранная компания, ушедшая с российского рынка, «пока не поднимала тему своего возвращения», но эта идея вызвала настолько бурную реакцию в российской политической и бизнес-среде, что Владимир Путин поручил правительству проработать вопрос так, чтобы у отечественных компаний «сохранились преференции» и не утратился «приобретенный потенциал». Министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил, что иностранцев можно допускать лишь туда, «где они не навредят экономике России», а Мэр Москвы Сергей Собянин, комментируя возможность возвращения Renault на место «Москвича», подчеркнул, что французскому автоконцерну «вряд ли что-то светит».
Российским чиновникам можно не спешить защищаться от западных корпораций, а потребителям — сдувать пыль со своих карточек Visa и Mastercard. Иностранные инвесторы прямо сейчас продолжают покидать страну. Крупнейшие международные компании, имевшие серьезные активы в России, помимо репутационных издержек, связанных с возвращением на российский рынок, учитывают еще три следующих обстоятельства.
Санкции
Важнейшей причиной ухода западных компаний с российского рынка стали санкции. С 2022 года против России введены беспрецедентные и многоуровневые санкции, в результате чего страна стала самой подсанкционной страной мира, опередив Иран, Сирию и КНДР. Только Евросоюз к настоящему времени утвердил 16 пакетов санкций, охватывающих торгово-финансовые операции, экспорт критически важных технологий, оборудования и товаров двойного назначения, закупку сырьевых ресурсов, инвестиции в энергетику, транспорт, металлургию и другие ключевые сферы. Американские санкции еще масштабнее: в наиболее строгий список заблокированных лиц (SDN list), имеющий экстерриториальный характер, внесены тысячи российских физических и юридических лиц. Секторальные ограничения ЕС и США затрагивают стратегические отрасли российской экономики, включая банковско-финансовую, оборонно-промышленную, нефтегазовую и горнометаллургическую сферы.
Отмена санкций — крайне сложный процесс, связанный с юридическими и политическими процедурами в странах, которые их вводили. Например, решения по европейским санкциям принимаются на уровне Совета ЕС и оформлены в виде множества регламентов и директив, разработанных с учетом специфических политических и экономических целей и формирующих своеобразную «архитектуру санкций». Их отмена потребует не только пересмотра законодательной базы и поэтапной реализации соответствующих мер, но и единогласного одобрения всех 27 государств-членов, что делает процесс предсказуемо долгим и политически чувствительным.
Для регулярной оценки эффективности мер и их адаптации к изменяющимся обстоятельствам Совет ЕС продлевает санкционный режим против России каждые шесть месяцев. 27 января 2025 года Совет ЕС в очередной раз продлил санкции на полгода, подчеркнув, что целесообразно не только сохранять в силе все меры, но и принимать дополнительные при необходимости.
Что касается американских санкций, то вопреки распространенному мнению, политической воли президента США Дональда Трампа недостаточно для их отмены. Санкции во многом закреплены на законодательном уровне — в частности, в законе CAATSA (Countering America’s Adversaries Through Sanctions Act), принятом в 2017 году при его же администрации. Этот закон ограничивает полномочия президента, требуя одобрения Конгресса для отмены санкций против России. Сегодня даже в республиканском Конгрессе есть влиятельные сенаторы, выступающие за жесткую линию в отношении Москвы. Кроме того, ключевую роль в американской в санкционной политике играют Минфин США, Госдепартамент и разведывательные службы, способные замедлять или блокировать попытки смягчения санкций, требуя детальных проверок, мониторинга и контроля выполнения условий их снятия. Несмотря на инициативы американских властей по смягчению санкций против России, Трамп, тем не менее, продлил их еще на один год.
Отдельно следует подчеркнуть, что международные компании, скорее всего, будут учитывать риски повторного ужесточения санкций после следующих выборов в США или в случае нарушения Россией достигнутых договоренностей. История с Ираном показывает, что американские санкции — это не только инструмент наказания, но и рычаг политического давления, который может применяться в зависимости от текущей конъюнктуры. После подписания в 2015 году ядерной сделки (Совместного всеобъемлющего плана действий) антииранские санкции стали поэтапно смягчаться с учетом выполнения Тегераном взятых на себя обязательств. Однако в 2018 году США вышли из сделки и санкции вернулись в еще более жестком формате. Эта нестабильность санкционного режима дорого обошлась западным компаниям: PSA Peugeot Citroen и Renault вложили сотни миллионов долларов в возвращение на иранский рынок и развитие бизнеса, но вскоре были вынуждены вновь свернуть проекты и приостановить инвестиции.
Важно также отметить, что еще одним фактором, сдерживающим усилия по снятию санкций, может служить практика их использования как инструмента продвижения экономических интересов и выдавливания конкурентов из привлекательных рынков. Введение санкций США против российских энергетических компаний, таких как «Арктик-СПГ-2», фактически освободило рыночные ниши на европейских рынках, которые затем заполнились американскими поставщиками. В 2024 году на европейском рынке СПГ доля поставок из США составила 45%, а страны ЕС заняли 43% доли в американском экспорте СПГ. В довоенном 2021 году доля США на рынке ЕС составляла 28%, а доля ЕС в американском экспорте — 23%. В 2025 году американское присутствие на европейском газовом рынке будет, скорее всего, и дальше расти, учитывая прекращение с 1 января текущего года транзита российского трубопроводного газа в Европу через Украину. Смягчение санкций может серьезно навредить американским интересам на этом рынке.
Санкции против России также ввели десятки других стран, включая Канаду, Японию, Великобританию, Швейцарию, Южную Корею, Тайвань и Австралию. Как правило, эти страны стараются синхронизировать действия с ЕС и США. А сам ЕС в июле 2024 года уже приблизил свои санкционные правила к американским.
Все это означает, что даже в случае дипломатического урегулирования конфликта и гипотетической сделки по Украине снять большинство ограничений будет крайне сложно, что делает перспективы возвращения западного бизнеса в Россию весьма неопределенными, особенно в краткосрочной перспективе. И об этом уже намекнули крупнейшие американские нефтяники, на скорое возвращении которых надеялся накануне переговоров в Эр-Рияде глава РФПИ Кирилл Дмитриев.
Препоны
За время полномасштабной войны российское правительство выстроило систему, которая сделала выход компаний из «недружественных» стран с рынка предельно затратным. Компании, решившие покинуть Россию, вынуждены либо продавать свои активы за бесценок, либо терять их через принудительные сделки, оформляемые с огромными скидками и дополнительными взносами в бюджет. Компании сталкиваются с ужесточающимися процедурно-правовыми требованиями, согласно которым продажа активов теперь должна осуществляться с обязательным дисконтом не менее 60% от рыночной стоимости и с дополнительными выплатами в бюджет, которые могут составлять до 35%. В результате иностранные инвесторы зачастую получают лишь около 5% от реальной рыночной стоимости своих активов. Отдельные стратегически важные предприятия, такие как автомобильные заводы или мощности по производству продовольственной продукции, добровольно-принудительно передаются под контроль государственных структур и нередко за символические суммы (например, московский завод Renault был продан за два рубля) или вообще национализируются, как в случаях с активами Danone и Carlsberg.
Также введен в действие особый механизм отчуждения без юридической экспроприации, который затронул, например, энергетические концерны Fortum и Uniper: российское правительство ввело внешнее управление на их активы в стране. В результате концерны потеряли контроль над своими российскими дочерними компаниями, несмотря на многомиллиардные инвестиции в энергетический сектор. Сегодня Fortum ведет разбирательство против России в международном арбитраже, требуя компенсации за стоимость своих акций, а Uniper уже исчерпал все юридические возможности оспорить решение российского суда, по которому активы компании передаются «Газпрому».
Для западного бизнеса уход с российского рынка сопровождается значительными потерями. Дочерняя компания Volkswagen инвестировала в российское производство около 2 млрд евро, но после начала полномасштабной войны столкнулась с заморозкой активов, а затем — с вынужденной их продажей всего за 125 млн евро. Аналогичные потери понесли и другие международные корпорации: McDonald’s списал активы на сумму $ 1,3 млрд, Fortum — на $ 2 млрд, IKEA потеряла около $ 200 млн, Heineken — более $ 300 млн, а такие кампании, как Inditex, Uniqlo, H&M и Decathlon лишились в общей сложности около $ 900 млн.
Создав такие условия, российские власти поставили международные компании, имевшие серьезные активы в стране, перед дилеммой: либо оставаться в России, несмотря на санкционные, репутационные и финансовые риски, либо покидать рынок с колоссальными убытками. Однако они упустили очень важный момент: компании, прошедшие через «жернова» этой системы, уже вряд ли решатся вернуться на российский рынок, опасаясь повторения потерь и сложностей с выводом или продажей своих активов. Поэтому несмотря на складывающиеся условия для завершения войны, Кремль не получает сигналы от покинувших страну компаний о желании возобновить работу в России.
Рынок
До начала полномасштабной войны российский рынок, несмотря на значительные масштабы, инвестиционную привлекательность и потенциал роста, оставался сопряжен с высокими политическими рисками и специфическими вызовами для международного бизнеса. Даже для компаний, работавших в России многие годы, он обеспечивал лишь малую часть глобальной выручки (например, для Apple российский рынок составил всего 0,9% мировых продаж в 2021 году).
Отсутствие критически важного экономического эффекта от бизнеса в России позволило многим западным корпорациям покинуть рынок без особых колебаний. Немецкие автоконцерны — BMW, Daimler Truck, Mercedes-Benz и Volkswagen — несмотря на уход, продемонстрировали рекордные финансовые результаты по итогам 2022 года: BMW и Daimler Truck отчитались о рекордной прибыли, Mercedes-Benz — о рекордно высокой норме прибыли, а Volkswagen — о рекордном размере дивидендов. Daimler Truck приостановил многолетнее сотрудничество с «Камазом», вышел из совместных проектов и списал активы на 220 млн евро, уточнив, что российский рынок составлял менее 1% от его глобального оборота. BMW прекратил как экспорт, так и выпуск автомобилей в Калининграде, а Mercedes-Benz свернул производство премиальных иномарок в Подмосковье и продал доли во всех местных дочерних компаниях.
После 2022 года большинство потребительских рынков России претерпели серьезные изменения. Рынок новых легковых автомобилей восстановился до довоенных объемов, но рост обеспечен преимущественно китайским импортом: доля китайских марок возросла с 6,9% в 2021 году до 60% в 2024 году, тогда как объемы локального производства сократились с 1,36 млн до 756 тыс. машин. Аналогичные тенденции наблюдаются и в других секторах: на рынках бытовой техники и электроники, сельскохозяйственной техники, промышленного оборудования, одежды и прочих товаров восстановление продаж происходит в основном за счет импорта, а не за счет роста российского производства. Освободившиеся ниши активно осваивают компании из Китая, Индии, Турции, Сербии, Казахстана и других «дружественных» стран, которые по мере закрепления на рынке получают доступ к инфраструктуре и технологическим решениям, оставшимся в наследство от западных брендов.
Важную роль в восстановлении рынков сыграла легализация «параллельного импорта», позволившая ввозить широкий спектр оригинальных товаров без разрешения правообладателя. Российские власти ослабили защиту прав интеллектуальной собственности для ряда товарных категорий. Эти изменения помогли тысячам местных компаний сохранить бизнес, обеспечив бесперебойные поставки критически важных комплектующих и запчастей. Ослабление регулирования также привело к тому, что некоторые российские производители начали выпускать практически идентичные товары ряда западных брендов под видом «дженериков», причем зачастую без информирования потребителей. При этом ранее действовавшие механизмы контроля за соблюдением технических стандартов и качества, реализуемые ведомствами вроде Росстандарта, Роспотребнадзора и Ростехнадзора, оказались существенно ослаблены.
В совокупности эти факторы — сравнительно небольшой масштаб российского внутреннего рынка, активное освоение освободившихся ниш компаниями из «дружественных» стран и деградация правового регулирования — приводят к общей потере привлекательности России для западного бизнеса.
Изложенные обстоятельства будут еще долгое время оставаться серьезным барьером для возвращения в Россию ушедших международных корпораций. Даже потенциальное политическое потепление и завершение военных действий не способны восстановить доверие между западным бизнесом и российскими властями. Пока эта реальность не осознана политическим руководством страны, которое удивляется, например, тому, «зачем Volkswagen ушел с российского рынка», и, похоже, продолжает придерживаться ленинских установок, предполагающих, что «капиталисты сами продадут нам веревку, на которой мы их повесим». Таким образом, несмотря на все слухи и предположения, ушедший бизнес спешить обратно в Россию точно не будет.
