История с подготовкой переговоров президента США Дональда Трампа и главы России Владимира Путина начала стремительно развиваться несколько недель назад. Наблюдатели и даже члены окружения самих лидеров ожидали, что они могут встретиться уже в конце февраля или марте. Но время и даже место встречи до сих пор не определено, хотя не так давно мало, кто сомневался, что президенты встретятся в Эр-Рияде.
Вокруг предполагаемой арены переговоров сформировался своеобразный рынок: Турция зовет Трампа и Путина к себе, радушие проявляет и глава Беларуси Александр Лукашенко. Официальные представители Кремля говорят, что никаких четких планов по мирному договору у них нет, а существуют некие «наброски». Американская сторона тоже не торопится оглашать условия, которые она предлагает для мира, — вероятнее всего, потому что они тоже существуют в виде отдельных предложений и набросков. До сих пор не определены даже спецпредставители по переговорам. Скорее всего, Дональд Трамп намеревался провести блицкриг и попробовать навязать Украине и России условия договора, которые мировая аудитория воспримет как пусть и плохой, но мир. Такими условиями могли бы стать заморозка конфликта на линии боевого соприкосновения и прекращение огня к одной из знаковых дат — Пасхе (в этом году она празднуется православными и католиками в один день) или Дню Победы. Однако эти условия не устраивают ни Украину, где власти опасаются, что российская армия получит передышку и снова начнет наступление, ни Владимира Путина, который хочет получить больше украинских территорий. Чем дольше буксуют переговоры, тем больше становится зазор между предложениями Трампа и реальностью.
В этот зазор уже вклинились европейские лидеры: премьер Великобритании Кир Стармер, президент Франции Эммануэль Макрон и будущий канцлер ФРГ Фридрих Мерц. Они обещают нарастить поддержку Украины и упрекают американские власти в том, что они подыгрывают России. Трамп прекратил поставки вооружений украинской армии и даже обмен разведывательными данными. Скорее всего, это попытки принудить власти Украины к диалогу, пусть и достаточно неуклюжие, но воспринимаются они именно как реверанс в сторону Кремля и помощь ему. ВСУ при этом начали перехватывать инициативу у армии РФ и отвоевывать занятые территории.
Ситуация вокруг возможных переговоров меняется каждый день, в ней появляются новые акторы и новые условия, и это явно не способствует быстрому урегулированию конфликта. Кремль ждет от властей США инициативы, полагая, что Трамп в итоге справится с Владимиром Зеленским и европейскими лидерами: российское руководство давно считает, что и Украина, и Европа не имеют «субъектности» и фактически управляются Соединенными Штатами. В более сложную партию с уступками, разменами и продуманными на будущее ходами Владимир Путин играть не готов. Единственное, на что он способен, — это играть на слабостях, создавая хаос и извлекая из него свои выгоды. Сейчас хаос работает и против Путина, и против Трампа. Блицкриг американского президента на данный момент выглядит практически сорванным, спринт превратился для него в марафон с препятствиями. Самому Путину мир не очень интересен, он будет ждать выгодных предложений от Трампа до тех пор, пока у российской армии не возникнут серьезные проблемы на фронте, либо экономические проблемы, с которыми сегодня сталкивается страна, станут еще серьезнее.
«Сто ветеранов в Думе«
Президентская администрация и «Единая Россия» хотят отдать до ста кресел в Госдуме «участникам СВО». Политический блок Сергея Кириенко действительно любит красивые цифры и рекорды, потому что их любит Владимир Путин, от которого зависит карьерное будущее высшей российской бюрократии. Программа «Сто ветеранов в Думе» вписывается и в стиль управления Кириенко, который ввел в российскую политику корпоративные схемы с нотками советского Госплана. План по ветеранам в Думе будет достаточно просто выполнить. Во-первых, участниками войны считаются депутаты федерального парламента, которые объявили о том, что они направляются на фронт в Депутатский батальон «Каскад» — таковых уже наберется несколько десятков. В каждом регионе найдется несколько высокопоставленных чиновников или парламентариев, которые поехали на войну, а региональная бюрократия и депутатский корпус — один из привычных источников кадрового резерва для Госдумы. Таким образом, Кремль легко рекрутирует знакомых с работой системы «ветеранов» в парламент. Даже реальным военным место среди депутатов тоже найдется — несколько десятков «участников СВО» среди сотен вписанных в вертикаль парламентариев погоды не сделают, тем более что члены Госдумы персонально не распоряжаются серьезными финансовыми потоками и не принимают управленческих решений. Владимир Путин продолжает проявлять внимание к военным, называет их «моими ребятами», а система, учитывая его пожелания, наряжает в мундиры действующих элитариев и отдает реальным фронтовикам то, что ей не жалко.
Ритуалы из прошлого
«Единая Россия» объявила о старте своих праймериз на региональных выборах. Предварительное голосование появилось в партийном уставе в далеком 2009 году и тогда имело реальный практический смысл. Во-первых, единороссы обеспечивали себе фору в агитации и трате избирательных фондов, которые ограничены законодательными рамками. Они заранее засвечивали своих кандидатов, рекламируя их на билбордах и в роликах на ТВ, напоминали о партийном бренде, при этом формально упрекнуть их в фальстарте кампании было невозможно. У оппонентов ЕР ресурсов на проведение таких праймериз не было — долгий агитационный марафон был под силу только партии власти. На тот момент эти подпорки были важны для Кремля — возможности властей по фальсификации были серьезно ограничены. На тот момент сама процедура была скорее формальной, кандидатов якобы «отбирали» сами партийцы (на деле все списки были согласованы и определены в Кремле и региональных администрациях). Через несколько лет праймериз все чаще стали проводить по «открытой» модели, по которой голосовать за кандидатов в кандидаты мог любой желающий. Этот переход тоже был неслучайный. Так власти тестировали свои возможности мобилизации зависимого электората и групп поддержки того или иного кандидата, а самых неудачных выдвиженцев можно было отфильтровать после этих тестов. Сейчас ситуация изменилась. Кремль за десять лет отладил технологию корпоративной мобилизации, ввел трехдневное голосование и старается максимально распространить голосование электронное. На этом фоне фора в дополнительных неделях агитации выглядит максимально незначительной. Тестировать административный ресурс уже не нужно: зависимый «электорат» был подсчитан и оцифрован во время корпоративной мобилизации на прошлых выборах (как федеральных, так и региональных). Тем не менее, партия власти поддерживает устаревший и бесполезный ритуал. Праймериз сохраняются потому, что к этой церемонии уже привык Владимир Путин, который держится за привычные фигуры, организации и процедуры (именно поэтому, например, существует полузабытый в публичной повестке Общероссийский народный фронт). Кроме того, сохранять праймериз единороссам выгодно в прямом смысле этого слова. На проведение предварительного голосования тратятся миллионы рублей — контракты на печать листовок и газет, размещение и производство роликов уходят нужным людям. Команды дружественных Кремлю и руководству ЕР политтехнологов могут заработать на организации этой лишней церемонии. Консерватизм Путина и желание единороссов заработать побольше встречаются в одной точке под названием праймериз, и поэтому через год мы снова услышим о предварительном голосовании ЕР на этот раз в федеральном масштабе.
