С первого дня войны Россия сохраняла контроль над частью Харьковской области, хотя Москве так никогда и не удалось оккупировать ее полностью. В апреле украинцы отвоевали часть территории, но Россия и ее ставленники в начале сентября все еще контролировали около трети области.
Все изменило украинское контрнаступление. В течение четырех дней российский контроль над украинской территорией сократился до 9%. И сокращался бы и дальше, если бы не река Оскол, ставшая естественной границей, на которой украинские силы были вынуждены остановиться. Другими словами, между 8 и 11 сентября Вооруженные силы Украины (ВСУ) освободили 10 тысяч квадратных километров своей земли, что по площади эквивалентно территории Кипра. Маловероятно, что украинский Генштаб ожидал такого высокого темпа продвижения и такого оперативного — возможно даже стратегического — успеха.
Российской армии некого винить в своем военном провале в Харьковской области кроме самой себя, поскольку ВСУ великолепно вскрыли и использовали в своих интересах все те слабые стороны, которые продемонстрировали российские ВС. Некоторые из этих слабостей являются результатом решений, принятых на этапе планирования этой войны. Но некоторые были напрямую связаны с плохим планированием и неэффективной деятельностью по сбору разведданных за несколько дней и недель до начала операции ВСУ. Неспособность России остановить украинское продвижение может иметь далеко идущие последствия не только для российского военного присутствия и активности в северо-восточных регионах Украины, но и для исхода войны в целом.
Давние проблемы
Российские ВС вошли в Украину 24 февраля, имея численность мирного времени. Генштаб заранее не провел никаких дополнительных мобилизационных мероприятий по увеличению численности личного состава в оперативных формированиях, особенно в танковых и механизированных частях. Усугубило ситуацию решение Генштаба о сокращении численности личного состава механизированных батальонов. Оказалось, что российские батальоны были укомплектованы на 70−90% от утвержденной численности. По воле Генштаба численность механизированных батальонов сократилась с 539 или 461 человека до примерно 345. Следовательно, российская батальонная тактическая группа, которая ранее насчитывала в среднем от 700 до 900 человек, сегодня располагает куда меньшим числом бойцов: от 499 до 666. Все это повлияло на способность российской армии разворачивать боеспособную военную силу, вести бой, обороняться и маневрировать. Сокращение личного состава также значительно затрудняло завоевание и удержание контроля над территорией, особенно при серьезных потерях, что в полной мере проявилось уже в самом начале войны, несмотря на оптимистичные прогнозы.
По данным украинского Генштаба, с начала вторжения российские ВС потеряли более 50 тысяч человек. Даже если предположить, что это число завышено на 20% (то есть на 10 тысяч) и что не все потери пришлись на сухопутные войска, вполне вероятно, что в течение первых шести месяцев войны Россия потеряла не менее 35 тысяч военнослужащих сухопутных войск. Часть этих потерь невозможно восполнить даже в среднесрочной перспективе, поскольку они затронули некоторые из наиболее подготовленных и оснащенных российских военных подразделений, таких как воздушно-десантные войска, 1-я гвардейская танковая армия или 200-я отдельная мотострелковая бригада Северного флота. Поэтому в условиях растущих потерь в живой силе и технике Россия, вероятно, не смогла создать батальонные тактические группы и вместо них начала использовать менее боеспособные и компактные ротные тактические группы.
Российский тактический подход, позволяющий сохранить личный состав, заключается в нанесении артиллерийских ударов по украинским позициям и проведении разведки боем с целью прорыва линии обороны. Если подобные попытки проваливаются, то артиллерийские удары снова направляются на ослабление обороны, затем следует еще одна наземная атака и так далее. Этот крайне неэффективный подход обеспечивает ограниченные успехи при высоких потерях техники и личного состава. Чтобы устранить этот структурный недостаток, российское командование будет искать участки украинских позиций, которые либо слабо защищены, либо развалятся при более сильной атаке. Именно это произошло под Попасной в мае, когда российские войска целый месяц предпринимали безуспешные попытки прорвать украинские линии, но с подкреплением, прибывшим, вероятно, из Мариуполя, им удалось за несколько дней оттеснить украинцев на 10−20 километров на запад. То же самое случилось под Лисичанском, где россияне создали положительное соотношение сил и использовали его в своих интересах для захвата города. Однако ни один из этих тактических успехов не привел к оперативным победам, поскольку российским войскам вновь и вновь не хватало живой силы. После того, как первая линия обороны была прорвана, наступающей стороне не хватало людей, чтобы преследовать отступающего оборонявшегося противника и не дать ему создать другую линию обороны еще глубже в своем тылу. Противоположная ситуация сложилась в Харьковской области в начале сентября: скорость украинского наступательного продвижения и использование украинцами высокомобильных специальных и разведывательных сил не позволили отходящим российским формированиям выстроить структурированную оборону. В итоге большинство российских войск покидало Харьковскую область в состоянии хаоса.
Еще одним долгосрочным недостатком российских ВС является неспособность армии РФ должным образом обслуживать свое вооружение и оборудование в полевых условиях. С 2016 года сухопутные войска наращивают свои ремонтно-эвакуационные возможности для устранения этого недостатка. Для этого в каждом военном округе были созданы ремонтно-эвакуационные батальоны, затем преобразованные в полки. Создание полков на уровне военных округов позволило увеличить возможности по эвакуации и ремонту техники в 1,4 раза.
Однако на снимках и видео, сделанных в Изюмском районе в частности и в Харьковской области в целом, видны десятки единиц тяжелой техники с разной степенью повреждений и разрушений. Некоторым машинам явно требовалось срочное обслуживание и ремонт, но огромное количество брошенной техники заставляет задуматься о том, какое влияние она могла бы оказать на фронте, где каждый танк, каждая бронемашина на счету. Следовательно, неясно, оказали ли ремонтные и эвакуационные полки существенное влияние на ход боевых действий, особенно в условиях, когда угрозы HIMARS и артиллерии серьезно ослабили российскую тыловую поддержку.
Российским сухопутным войскам не хватало запчастей, смазочных материалов и, вероятно, персонала для проведения необходимых работ по возвращению в строй всей этой поврежденной или сломанной техники. Теперь эти брошенные танки и бронемашины перейдут на службу в украинские сухопутные подразделения.
Краткосрочные ошибки
Как мы уже убедились, Россия не располагает достаточным количеством личного состава для надлежащего укомплектования всей линии фронта. До сентября Москва владела общей инициативой и определяла время и место последующих столкновений. Однако сообщения о наращивании украинских сил, направленных на захват Херсонской области, и, вероятно, собственные данные разведки поставили Генштаб перед сложнейшей дилеммой: либо значительно ослабить одно из направлений для усиления своего присутствия на юге Украины, либо увеличить шансы украинской контратаки в Херсонской области, не наращивая там свои силы. Был выбран первый вариант, и российское военное присутствие в Харьковской области было значительно сокращено с середины июля. Это произошло в тот момент, когда российские атаки из Изюма в направлении Славянска происходили ежедневно, а изюмский гарнизон мог выставить несколько относительно хорошо оснащенных ротных/батальонных тактических групп. Сокращение российских сил в Харьковской области немедленно повлияло на количество атак в направлении Славянска, чем не только подорвало усилия по достижению одной из главных целей этой войны, но и стало сигналом ослабления военной мощи и возможностей изюмского гарнизона.
Украинцы выбрали лучшее место для атаки, так как у России не было резервов, чтобы заткнуть прорехи в своей обороне. Как только первая линия была прорвана, украинцы могли относительно беспрепятственно маневрировать вглубь российских позиций, нанося неожиданные удары по противнику и провоцируя организационные сбои во всей западной группе армий России.
Неизвестно, было ли случившееся результатом провала разведки, из-за которого армия РФ просто не заметила никаких признаков наращивания украинских сил, или, возможно, российская армия понимала реальную возможность украинского нападения, но реагировать на него было уже слишком поздно.
В то же самое время официальная Москва, скорее всего, не понимала, что Киев может задействовать в бою сразу от шести до восьми маневренных бригад, что, возможно, свидетельствует о том, что Генштаб не смог точно установить численность, состав и расположение основных украинских частей. При этом Украина ввела в бой наиболее опытные соединения: 92-ю механизированную и 3-ю танковую бригады, 25-ю воздушно-десантную, 80-ю и 95-ю штурмовые бригады.
Будущие последствия
Неудачная атака российской армии на Киев в первые дни и недели войны ознаменовала собой завершение первой фазы военного противостояния. Вторая фаза, которая длилась с конца апреля, вероятно, также закончилась неудачей России. Падение Изюма, форсирование реки Северский Донец в направлении Лимана и вытеснение русских под Северском означает, что угроза для Славянска и Краматорска ослабла.
Сейчас крайне сомнительно, что российским войскам удастся восстановить свои силы настолько, чтобы вновь угрожать северным районам Донецкой области. Западная группа войск, потерявшая значительную часть своего боевого потенциала, стала неэффективной. Фактически, в среднесрочной перспективе у России не будет наступательного потенциала на северных участках фронта, по крайней мере, в течение шести месяцев. Таким образом, мы, возможно, вступили в третью фазу войны, и сейчас Киев владеет инициативой и принимает решения о дальнейших боевых действиях. Украинская сторона ведет наступательные действия, в то время как позиция российской армии в целом может стать все более оборонительной.
Критической проблемой для российской стороны является нехватка личного состава. Чтобы ответить на любую более серьезную угрозу на любом направлении (при условии, что она будет вовремя распознана) российским ВС необходимо перемещать свои подразделения по всей линии фронта для укрепления позиций и ликвидации брешей в линии обороны. Такой подход неустойчив в долгосрочной перспективе.
Единственным утешением для российского Генштаба может служить то обстоятельство, что при сокращении линии фронта у россиян будет больше войск на квадратный километр для защиты своих территорий. И наоборот, у украинцев останется меньше людских ресурсов на единицу площади для удержания захваченных территорий и проведения атак. При этом украинская армия располагает высокомотивированными и относительно хорошо обученными людьми, а российские усилия по вербовке дали в лучшем случае смешанные результаты, вынуждая Москву все больше полагаться на насильно мобилизованных, демотивированных людей из ЛНР/ДНР, а также наемников ЧВК «Вагнер».
Нам неизвестны оперативные планы Украины. Пока неясно, распространятся ли наступательные операции с Харьковской на Луганскую область. Сейчас такое развитие событий кажется маловероятным, но еще одна операция, подобная харьковской, может относительно быстро позволить украинским силам разместиться вдоль линии Луганск-Северодонецк и фактически лишить российские силы всякого желания и способности сражаться на этой войне. Мысль о том, что война может закончиться через несколько недель или месяцев, а не лет, перестала казаться научной фантастикой.
Украинская стратегия в этой войне заключалась в обмене территории на время. Учитывая растущие российские потери, время сегодня находится на стороне Киева.
