23 января более чем в ста городах по всей России прошли несанкционированные митинги, на которые вышли десятки тысяч человек. Участники митингов выразили протест против ареста Алексея Навального и коррупции в высших эшелонах власти. В некоторых регионах протесты побили местные рекорды по численности участников. В Краснодаре и Ростове-на-Дону на юге России митинги собрали четыре и три тысячи человек соответственно. Это были крупнейшие политические протесты за многие годы.
Однако в республиках Северного Кавказа наблюдалась иная картина. В Адыгее, Чечне, Дагестане, Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкессии никаких рекордов не наблюдалось. Только в Махачкале, как и в других городах России, отмечались массовые аресты (здесь задержали около ста человек). Сообщения о протестах в других городах региона были малочисленны: так, в Дербенте прошел одиночный пикет, а в Прохладном в Кабардино-Балкарии было одно задержание. Власти при этом ожидали значительной мобилизации протестующих: во Владикавказе в преддверии протестов перекрыли главную площадь, а правительства Ингушетии и Северной Осетии отговаривали граждан от участия в протестах.
Республики Северного Кавказа страдают от многих проблем, характерных и для остальной России: стагнация экономики, имущественное неравенство, своеволие силовиков, коррупция в высших эшелонах власти, концентрация власти в Кремле. Кроме того, экономические проблемы на Северном Кавказе ощущаются особенно остро: во всех республиках процент безработных выражается двузначными числами.
При этом в этих республиках существует небольшое, но разнообразное гражданское общество, которое периодически организует уличные протесты. Масштабные митинги в октябре 2018 года и марте 2019 года в Ингушетии против передачи Чечне части территории республики свидетельствуют о том, что при необходимости люди готовы выходить на улицы. В регионе также действуют различные независимые СМИ, например «Черновик» и «Фортанга». Государственные СМИ Дагестана не освещали митинг в Махачкале, однако на это событие обратили внимание другие медиа, включая «Черновик», «Кавказский узел» и «Кавказ.Реалии». Исключение составляет Чечня, где деспотический режим Рамзана Кадырова не оставляет места для конкурентной публичной политики и даже самой сервильной оппозиции. Но почему же гражданское общество в других республиках не отозвалось на призыв выйти на всероссийский протест?
Для понимания протестов 23 января и относительно слабой мобилизации Северного Кавказа необходимо масштабное исследование. Однако можно выдвинуть гипотезы о факторах, которые повлияли на реакцию (или отсутствие таковой) Северного Кавказа на призыв Навального к мобилизации. Два основных фактора — непопулярность Навального в регионе и действующие здесь политические институты.
Оторванность от Навального и мейнстрима?
Самым очевидным ответом на вопрос об отсутствии мобилизации на Северном Кавказе 23 января является фигура самого Навального. Поскольку протесты были вызваны арестом Навального и последовавшим обвинением Путина в накоплении нечестных богатств, которое тоже выдвинул Навальный, личность российского оппозиционера неизбежно стала крайне важной для протестов 23 января.
Память о националистических взглядах Навального и высказываниях в адрес региона, скорее всего, отвратила Северный Кавказ от его повестки. Когда Навальный еще только начинал как блогер его дискурс вращался вокруг идеи национализма, которая исключает российские национальные меньшинства (в особенности жителей Северного Кавказа) и мигрантов из Средней Азии. В 2011 году он участвовал в националистических митингах под лозунгом «Хватит кормить Кавказ!». В последние годы националистическая риторика Навального практически не просматривается. В 2017 году он лишь призывал к введению визового режима со странами Центральной Азии. Однако жители Северного Кавказа, вероятно, не забыли о его прошлых взглядах.
Северный Кавказ в определенной степени оторван и от остальной России в целом. Взгляды Навального, которые политик выражал в прошлом, отражают взгляды значительной части россиян. Согласно опросу «Левада-центра», в 2019 году каждый второй россиянин в том или ином виде поддерживал идею «Россия для русских», а каждый третий поддержал бы ограничение проживания жителей Северного Кавказа на территории остальной России (больше всего участники опроса поддерживали ограничение проживания цыган). В прошлом эти цифры колебались, но никогда не опускались ниже 20%.
23 января на протесты выходили не только представители этнического большинства (русские), но и многие этнические меньшинства в национальных регионах и за их пределами. Так, в Сыктывкаре, столице республики Коми, на улицы вышли около тысячи человек. Масштабный митинг прошел и в Казани, столице Татарстана. В Калмыкии (регионе, где преобладает буддистское население) собрались около ста человек. Многие присоединились к протестам Навального, чтобы поддержать политических заключенных в Ингушетии (т.н. «Ингушское дело»). Чтобы оценить, поддерживают ли движение Навального этнические меньшинства, необходимы данные о составе участников протеста.
Институты
Отсутствие мобилизации на Северном Кавказе можно объяснить репутацией Навального. Однако стоит также учитывать, что в регионе вообще не особо приветствуются политические протесты.
Согласно исследовательнице Джули Вильгельмсен, политика управления Северным Кавказом имеет несколько важных элементов, которые действуют с 1999 года. Во-первых, это политика силы, которая осуществляется с помощью репрессий и криминализации. Во-вторых, это политика экономического развития посредством инвестиционных проектов «сверху». В-третьих, это политика кооптации элит через создание в регионе консультативных советов. Наконец, это политика популяризации национальной идентичности, в рамках которой выходцы с Северного Кавказа также могут чувствовать себя россиянами. Ни один из этих аспектов не предполагает создания или развития структур для обсуждения политических решений или участия населения в политической жизни. Северный Кавказ остается бастионом «Единой России», где результаты выборов постоянно фальсифицируют в пользу партии власти. Неудивительно, что население региона довольно аполитично.
Такое систематическое исключение из обсуждения политических решений имеет важные последствия для участия населения Северного Кавказа в политической жизни, в особенности в протестах. Силовая политика означает постоянное присутствие угрозы репрессий против протестующих. Протесты все же происходят, однако их масштабы и цели ограничены, а власти могут преследовать участников уже после митингов. В этом смысле характерен опыт Ингушетии в 2018—2019 гг. Через несколько месяцев после протестов многих активистов арестовали по обвинениям в экстремизме и призывах к насилию. Среда, созданная этой политикой, также мешает развитию гражданского общества. Местные НКО регулярно сообщают о преследовании и препятствовании их работе со стороны властей. Поскольку протесты Навального в последние годы предполагают высокую степень координации с местными активистами, вероятно, что институты Северного Кавказа препятствуют даже зарождению их деятельности в регионе. Действительно, есть свидетельства того, что присутствие (как физическое, так и онлайн) сторонников Навального в некоторых регионах Сибири, Северо-Востока и Северного Кавказа минимально.
Не стоит списывать Северный Кавказ со счетов
Необходимы дополнительные исследования, чтобы понять, почему жители Северного Кавказа в основном проигнорировали протесты 23 января. Однако есть два широко известных фактора, способствующих низкой мобилизации: плохие отношения Навального с российскими этническими меньшинствами и антидемократическая политика управления Северным Кавказом. Первый фактор указывает на более масштабные проблемы отношений между этническим большинством и меньшинствами в России. Второй — на траекторию институционального развития Северного Кавказа, которую формируют войны и репрессии.
Эти проблемы Северного Кавказа могут вызвать у некоторых желание списать регион со счетов как слишком сложный для политической трансформации или даже считать его препятствием на пути к демократизации России. Однако все недавние трансформации российского государства проходили через Северный Кавказ. Когда в 1990 году Ельцин произнес, обращаясь к регионам, «берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить», национальные республики откликнулись на его призыв. В 2000 году Путин, говоря о своей «исторической миссии», сказал, что она состоит в том, чтобы «разрешить ситуацию на Северном Кавказе». В постпутинской эпохе Северный Кавказ, несомненно, будет занимать важное место в преобразованиях, которые ожидают Россию.
