Насколько рациональным было решение Путина начать полномасштабную войну в Украине? После вторжения в Украину 24 февраля стало ясно, что вопрос расширения НАТО не так важен, как считали многие комментаторы, во всяком случае для нынешнего руководства Кремля. Война закрыла все возможности для более скоординированного подхода к договоренностям по безопасности, в которые могла войти и Россия. Изоляция России от остального мира уже произошла. Тогда что же мы, как эксперты, упустили?
Анализ, в котором вопрос расширения НАТО считается стимулом российской агрессии, не учитывает центральную для расчетов Кремля внутриполитическую мотивацию. Агрессия ведет к исключению России из международного сообщества, что дает больше оснований для нынешней риторики Кремля, выстроенной вокруг внешней угрозы в адрес России, исходящей из стран Запада и, в частности, из США. Такая риторика — фундамент, на основе которого российское руководство искало и продолжает искать поддержку, обусловленную патриотизмом и призывом к единству перед лицом врага. Эта повестка — не новая: она была в основе политической легитимизации режима по крайней мере с 2014 года. Ее ранние формы были выстроены еще после Оранжевой революции 2004 года в Украине. Например, в явном виде она была раскрыта уже в концепции «суверенной демократии» Суркова, которая отражала опасения Кремля насчет иностранного вмешательства в политику России.
Аналитическая парадигма, которая основывается на внутриполитических причинах войны России против Украины, подчеркивает, что Кремль имеет определенные ожидания от реакции общественности на войну. Государственные СМИ сосредоточены на внешних врагах по крайней мере с 2014 года. Предыдущий опыт Кремля по управлению общественным мнением в России посредством подконтрольных государству СМИ и государственной политики говорит о том, что именно агрессивная внешняя политика становится центром образа сильного президента России. В недавнем исследовании общественного мнения в России после аннексии Крыма я, используя теоретические методы социальной психологии, показала, что управление общественным мнением в России полагается на национальную идентичность как основу восприятия мира гражданами России. Активация национальной идентичности позволила поднять популярность Путина до беспрецедентного уровня после того как аннексия Крыма, проведенная российскими силами как спецоперация «без единой капли крови», наполнила сердца многих россиян гордостью и ликованием. Несомненно, Кремль извлек уроки из такого очевидного успеха.
Посткрымская эйфория давно прошла, уступив место непопулярным решениям правительства, экономической стагнации и недовольству из-за пандемии. Не имея возможности исправить системные проблемы России с коррупцией и экономикой, а также испытывая угрозу от падения популярности среди населения, Кремль выбрал следующим своим шагом путь войны с Украиной и конфронтации с Западом. Этот путь войны, в который многие эксперты и комментаторы (включая автора) не могли поверить, можно теперь расценить как своего рода последний рубеж, через который перешагнул Путин, чтобы сохранить статус-кво в России. Война — это лучший инструмент для разделения на чужих и своих. Это также наиболее эффективный метод, чтобы использовать механизм российской национальной идентификации и патриотизма для создания поддержки российского лидера. В состоянии войны поддержка главнокомандующего равняется поддержке своих сыновей. Любая другая точка зрения, с которой обычные россияне могут расценивать свою жизнь — состояние экономики, здравоохранения, образования, — теряет смысл во время войны. Война позволяет Кремлю избавиться от Алексея Навального и от всех остальных, кто может попытаться пойти по стопам Навального, став на путь политической оппозиции Кремлю. Война для Путина — это попытка перезагрузки дряхлеющей политической системы и его лидеров, испытывающих опасения в отношении своих внутриполитических достижений. Война для Кремля — это замена внутренних проблем внешним конфликтом.
Какие психологические процессы дают ход такой политической логике? С 24 февраля 2022 года (начала российского вторжения в Украину) на YouTube, в Яндексе и в социальных сетях распространяется короткий ролик с Сергеем Бодровым (культовым героем фильмов «Брат» и «Брат-2»). В этом 29-секундном ролике Бодров говорит: «Во время войны нельзя говорить плохо о своих. Никогда. Даже если они неправы. Даже если твоя сторона не права, ты не должен говорить о ней плохо. Это очень простой принцип, он старый, примитивный, но это так. Когда война кончилась, тогда да, тогда можно говорить: „Вот то было не так, и то было не так, и давайте постараемся, чтобы в будущем этого не было“». Этот посыл, несомненно, отзывается сейчас у многих россиян, которые, возможно, не ожидали и не хотели этой войны. Эта логика военного единства и консолидации хорошо известна под названием «сплочение вокруг флага».
Важен и информационный контекст, в котором произошло вторжение. Опрос «Левада-центра» (внесен в список «иностранных агентов), проведенный в начале эскалации на российско-украинской границе, показал, что 66% россиян верят, что в эскалации виноват Запад (50%) или Украина (16%). Трудно ожидать, что многие из этих людей кардинально изменили свое мнение после вторжения. Многие из тех, кто считал, что ответственность лежит на Западе, поддерживают решение Путина. Согласно более свежему опросу CNN, половина населения России полагает, что Кремль вправе использовать военную силу, чтобы не дать Украине вступить в НАТО.
Россия 2022 года отличается от России 2014 года. Недавние опросы «Левада-центра» показывают, что более половины россиян боятся новой мировой войны. Достаточно очевидно, что решение о вторжении в Украину не опиралось на желания простых россиян. Мы не видим патриотической эйфории, которая наблюдалась в 2014 году. Тем не менее, логика патриотизма перед лицом войны все еще может сработать для многих россиян, даже если они и против войны. Продолжающиеся антивоенные демонстрации и такой публичный протест, который мы видели в первый день войны и в последующие дни в разных городах страны, дает нам хоть какую-то надежду на то, что российское общество отделит себя от войны российского президента. Российские культурные и интеллектуальные элиты могут сыграть в этом ведущую роль, публично заявив свою антивоенную позицию. Баланс между телезрителями и теми, кто формирует взгляд на мир по социальным сетям и онлайн-СМИ, постепенно смещается в пользу последних (хотя поляризация очевидна и в социальных сетях). Антивоенная позиция селебрити из социальных сетей, популярных певцов, писателей, музыкантов (ранним примером тут стал Семен Слепаков) — все это может стать частью широкого культурного пространства, где войну видят как путинскую, а не российскую. Постоянно меняющийся контекст войны сложно предопредилить. Очевидно, что ход российского вторжения идет не так, как его планировали (что случается во многих войнах). Каким бы ни был его исход, будущее выживание российского общества и российской культуры сейчас переплетено с вопросом ответственности за немыслимую агрессию против Украины, начатую российским государством во главе с Владимиром Путиным.
