Каким окажется 2028 год, если сохранятся все сегодняшние долгосрочные тренды? Основной источник российского благосостояния, обеспечивший российской экономике стремительный рост в 2000-е гг. и позволивший Кремлю вести активную и местами агрессивную внешнюю политику, давно перестал гарантировать прирост благосостояния. Эпоха дорогой нефти осталась в прошлом, а российская экономика так и не перестроилась на новые рельсы, пропустив революцию в биокогнитивных технологиях, которые в 2020-е гг. обеспечили впечатляющий экономический рост наиболее технологически развитым странам. Российская зависимость от Китая возрастала все второе десятилетие 21 века и к 2028 году КНР в одностороннем порядке начала определять условия «стратегического партнерства», в котором Россия уже давно играет роль «младшей сестры» — пусть и в достаточно мягкой форме, без необходимости политического признания этого статуса.
Москве приходится тратить значительные ресурсы на сохранение в своей орбите партнеров по евразийской интеграции. В таких условиях Кремль вынужден с каждым годом идти на все большие компромиссы, де-факто признавая дрейф Беларуси и Армении в сторону ЕС и самостоятельность экономически более успешного Казахстана. Москве пришлось смириться и с потерей давно ставшего полностью зависимым от китайских инвестиций Кыргызстана. Основные угрозы для российской безопасности находятся на периферии. После ухода Путина окончательно вернулся вопрос Северного Кавказа, требующий значительных инвестиций и нового формата взаимодействия с Москвой. К основным болевым точкам также относятся все еще нерешенный вопрос Нагорного Карабаха, исламизация Центральной Азии и террористические угрозы, исходящие из Афганистана и Большого Ближнего Востока в целом.
После ухода Путина перед Москвой открывается ряд перспектив. К 2028 году Россия уже не представляет для Запада большой угрозы — режим санкций и сдерживания существенно ограничил возможности российской экономики, долгие годы все ресурсы тратились на сохранение режима в то время, как вмешательства в дела других стран были сведены к минимуму.
Стратегический размен
Основная повестка, сближающая Россию и Запад в таких условиях, — это борьба с терроризмом (радикальный ислам, противодействие государствам-спонсорам терроризма, борьба против терроризма в киберпространстве).
Для России в переходный период главной задачей станет выстраивание модернизационной повестки: обеспечение притока существенных инвестиций, трансфер технологий и снятие ограничений, введенных после 2014 года. Достижение этих целей будет возможно только в условиях выстраивания нового формата взаимодействия Москвы и ключевых стран Запада, построенного на доверии и взаимном уважении. При этом залогом успешного перехода отношений на новый этап является реализация трех шагов.
1) Согласование долгосрочного плана решения «украинского вопроса».
Ключевым компонентом любой попытки «вернуть доверие» (а скорее — выстроить его заново) станет выработка приемлемого сценария исправления ошибок путинской России в отношении Украины. Первым шагом здесь станет согласование возвращения востока Украины под юрисдикцию Киева при активном участии Европейского Союза как гаранта мирного характера переходного периода. Конкретные компоненты формулы этого перехода сейчас предсказать крайне сложно, но вполне очевидно, что от Москвы потребуется как признание ошибочности политики Путина в отношении Украины (например, по делу МН17), так и согласие на некоторую компенсацию, призванную положить начало российско-украинскому примирению. Уже сейчас вполне очевидно, что без участия нейтральной стороны добиться урегулирования не получится. Успешность решения этого вопроса проложит дорогу к решению более сложных вопросов — как и в отношении Украины, так и в рамках поиска компромисса по другим замороженным конфликтам на евразийском пространстве.
2) Снятие ограничений, наложенных на Россию.
Реакцией Запада на готовность Москвы признать свои ошибки должна стать политика пакетного снятия санкций и несанкционных ограничений, значительно разросшихся к условному 2028 году (при заданных параметрах). И Вашингтон, и Брюссель должны активно содействовать трансформации внутри России, что будет крайне проблематично без своевременной отмены санкционных и прочих ограничений, наложенных на Россию как за агрессию против Украины, так и по более широкой повестке, обстоятельства которой к 2028 году не будут иметь такого же значения как в 2019 году. Для Москвы будет крайне важно не пропустить возможность выстраивания внутрироссийской поддержки курса на сближение с Западом (а это будет проблематично, если отмена накопившихся санкций растянется на продолжительное время из-за жестких условий). Также очевидно, что предшествовать примирительным действиям Запада должна активная политика Москвы по налаживанию отношений с соседями и странами Запада, пострадавшими от внешнеполитического курса Путина.
3) Концептуальное наполнение «новой политики сближения».
Совместная борьба с терроризмом и работа по примирению на евразийском пространстве не смогут стать полноценной заменой масштабному видению будущего отношений России и Запада. Даже в условиях отсутствия Путина в Кремле возникнет множество вопросов, решать которые будет сложно, но крайне необходимо. России, отказавшейся от путинской внешней политики, необходимо заново концептуализировать свой внешнеполитический курс, определить ориентиры на международной арене. И в первую очередь необходимо выстроить новую стратегию по отношению к НАТО и общеевропейской безопасности. Несмотря на неуместность постановки вопроса о новой архитектуре общеевропейской безопасности во время президентства Медведева, этот вопрос неизбежно возникнет снова и от Запада потребуется видение либо общеевропейской безопасности, либо более широкой структуры, покрывающей все евроатлантическое пространство. Безопасность европейского континента напрямую связана с Россией (что не раз доказывал президент Путин), поэтому для окончательного решения «вопроса российской угрозы» или «угрозы для России со стороны Запада» необходимо институционально вписать Россию в общеевропейские структуры безопасности, которые будут гарантировать невозможность повторения войны в Украине и противостояния России и Запада. Более того, любая попытка новой модернизации в России не может ограничиться только внутренним наполнением, что потребует от «сближения» формализованного видения будущего, в котором безопасность евроатлантического пространства неделима.
Риски для России
Учитывая текущие тренды, к 2028 году зависимость России от Китая значительно возрастет, что потребует серьезного дипломатического мастерства в нивелировании недовольства Пекина «сближением России и Запада». Прогнозируемое еще с конца 1990-х гг. противостояние США и Китая к концу 2020-х гг. может носить гораздо более неприятные формы, чем торговые войны образца 2018−2019 гг. Для Кремля будет стратегически важно сохранять как минимум нейтральные отношения с Пекином, учитывая экономическую слабость России. Ответом на стратегические риски на востоке может стать активное выстраивание многостороннего партнерства со странами Тихоокеанского региона.
Не менее важным представляется выстраивание внутрироссийской поддержки курса на сближение с Западом, что потребует значительно более информированного подхода, чем в 1990-е гг. Травма потери империи, не проработанная в 1990-е гг. и подвергавшаяся активной эксплуатации во время правления Путина, оставит крайне токсичное наследие, которое будет препятствовать как решению конфликтов на евразийском пространстве, так и активному сближению со странами Запада. Именно поэтому на смену образу «осажденной крепости Путина» должно прийти общеевропейское или даже общее евроатлантическое видение, в котором России будет представлено достойное место, гарантирующее экономическое развитие и всестороннюю безопасность. Однако вероятность такого позитивного сценария кажется минимальной без готовности Запада активно участвовать в выстраивании долгосрочного партнерства с Россией или в условиях непомерно жестких требований, выставленных Западом на пути к сближению.
Данная статья является частью цикла «Сценарии развития отношений между Россией, Европой и США». Серия публикаций подготовлена журналом Riddle при поддержке Школы передовых международных исследований Университета Джонса Хопкинса, Немецкого общества внешней политики (DGAP) и Фонда Роберта Боша.
