Путин проводит апгрейд «любимых институтов», выводя на сцену новое поколение бюрократов — и в губернаторском корпусе, и в АП. «Старых клоунов» трудоустроят на почетные, но публично малозаметные должности, а их место займет новое большое, хорошо подготовленное поколение «кириенковской номенклатуры».
Большие маленькие поправки
Поправки, как это хорошо видно, оказались трудны для понимания. Безусловно, многие ожидали, что перед 2024 годом будет какой-то «конституционный процесс». Висел в воздухе вопрос, как именно Путин останется в Кремле навечно. Можно было ожидать какого-нибудь торжественного, триумфального референдума или, наоборот, какой-то воровской хитрости. Однако уже во время оглашения поправок 15 января по лицам сидевших в зале высших чиновников было видно, что и они не понимают, где здесь торжественность или хитрость. И как эти поправки вообще отвечают на вопрос: Who is mister Putin now?
Конституционный процесс принял странный характер. Путин имел все возможности для того, чтобы превратить конституционный процесс в большое шоу лояльности сословий и корпораций. Но вместо этого он, не торопясь, с чувством, превращая все это в новый «общественный договор» сроком действия на столетие, совершил нервный, партизанский налет на Конституцию. 18 марта собирается подписывать, а 22 апреля «голосовать всенародно». Темпы породили такой хаос, что Дмитрий Песков на пресс-конференции 3 марта вынужден был признать, что не понимает, где тексты поправок, которые авторизованы Путиным, где те, которые прошли рабочую группу и что именно зачитывает спикер Госдумы в качестве поправок. «Будет ли Бог в Конституции, это решает Путин», — эта фраза сенатора Клишаса анекдотически обнажает ситуацию. Опрос ВЦИОМ в конце февраля зафиксировал: 77% не могут назвать ни одной поправки.
Очевидно, что невозможно «переучредить нацию»,
И друзья, и враги Путина, и бюрократия, и свободный класс больших городов с изумлением смотрят на происходящее. Путин и его аппарат проводят конституционную реформу в жанре «непопулярная реформа, проводимая переходным правительством». Хотя на этом месте должен был быть «праздник народного счастья», венчающий весь 30-летний транзит.
Смысл предлагаемых Путиным поправок прост. Путин за 20 лет сформировал «порядок управления». Он не тождественен тому, что называют «политической системой». Порядок управления хорошо всем известен, его основание лежит не в Конституции, а в том, что «иначе управлять Россией нельзя». Из этой безальтернативности вытекает известная аксиоматика. Россия — это унитарное государство с сильным центром, иначе все расползется. Централизм непрерывно усиливается, благоустраивается, самореформируется, но при этом остается централизмом. Западной демократии в России быть не может, поэтому все институты власти, включая и выборные, являются не представительными органами, а консультативными. В этом нет ничего плохого. Поскольку политическая философия Владимира Путина исходит из мысли, что все «ответственные люди» должны дружно работать на благо России. А это значит, что каждый орган власти должен вносить свой вклад в позитивную повестку и избегать любых конфликтов. Конфликт — важный элемент аксиоматики демократии — вообще не входит в аксиоматику Путина. Конфликт всегда является либо «заговором снаружи», либо недобросовестными действиями внутри. Россия может управляться только аппаратом. Если аппарат доброкачественный, дела идут хорошо, если нет — плохо.
Не углубляясь в подробное описание этой политической философии, надо сказать, что Путин любит свои институты. Они — его дети. Он их и вырастил. Обе палаты Федерального Собрания работают слаженно, система быстрого принятия решений, необходимых президенту, отлажена, сенаторы и думцы играют большую роль в качестве представителей России в международной политике. Поэтому в поправках им небольшой бонус: возможность участвовать в консультациях по поводу кандидатур министров, «пожизненное сенаторство» для группы особо заслуженных членов СФ. Госсовет? Важный институт, обеспечивающий участие губернаторов в московском стратегическом планировании. Поскольку среди высшей бюрократии теперь происходят очень быстрые кадровые перемещения (сегодня губернатор завтра министр и наоборот), то Госсовет играет важную роль в выявлении среди высших чиновников хорошо стратегически мыслящих людей. Госсовету — бонус, он будет вписан в Конституцию как госорган. Конституционный суд? Весь путинский период Конституционный суд следовал за решениями президента и одновременно выступал важным органом, который соотносит внутренние решения с международным правом. Это давалось нелегко, но КС действовал в «национальных интересах» (в том числе и при аннексии Крыма). Поэтому Конституционному суду тоже бонус: принятие некоторых решений, расходящихся с международным правом, будет для КС облегчено поправкой в Конституции.
И так далее. Все 12 поправок, авторизованных Путиным 15 января, носят характер укрепления «благообразия» любимых институтов и выдачи им небольших бонусов.
Себе Путин ничего не попросил.
Поскольку одновременно с этим Путин разгромил правительство и снял Медведева, то, конечно, выдача «бонусов» должна восприниматься всеми руководителями «любимых институтов» как пенсионная почетная грамота («черная метка»). Матвиенко, Володин, Зорькин должны с благодарностью отбыть с поста руководителей «любимых институтов».
Сразу заговорили и о возможности досрочных выборов в Госдуму. «Единая Россия» — тоже любимый институт. Его не впишешь в Конституцию, но укреплять его надо, особенно перед 2024 годом.
Пришло время
Восприятие происходящего разошлось тремя нигде не пересекающимися линиями. Антипутинские комментаторы пишут об «окончательной узурпации власти», о конституционном перевороте
К началу марта депутаты сдали Володину около 400 поправок, рабочая группа Крашенинникова около тысячи. Несколько корпораций публично попросили «вписать себя» в Конституцию: «культура — наше наследие», «дети — наше достояние», «Бог и предки», предлагали и «науку». Все это привело к потоку шуток о необходимости вписать «пельмени», «оливье» и «привет тете Нюре из Норильска».
«Зачем поправки?», — спросили в регионе одного молодого функционера на большой встрече. Он не смог ответить иначе, чем: «Пришло время!». Время чего? На подобный вопрос Дмитрий Песков ответил: «Это объяснят своевременно».
Понять происходящее можно только анализируя отсутствие. Путин по итогам 20-летнего правления имел возможность принять новую Конституцию. Тем более после Крыма. Смысл этого шага: окончательно сконструировать конституционно тот «народ», который сам Путин и создал за свое правление. На руках у него была вся колода карт для этой игры. Однако он ничего этого не сделал. Он предпочел просто потереть мокрой тряпочкой свои любимые «институты власти», зафиксировать те «порядки управления», которые уже ранее стали онтологией постсоветской России.
Путин на своей жизненной развилке говорит примерно так: вот «мы с вами» создали систему управления. Ей нет альтернативы. Каждый из вас понимает: начнем откручивать одну гайку, разлетятся все обода. Система с чем-то справляется, с чем-то нет. Но в целом — работает. Вот мы эту систему вручаем следующему поколению бюрократии. Сами мы не стали ее оформлять окончательно, пусть ее закрепит следующее поколение. Или пусть оно предложит способ ее реформирования без угрозы для благополучия. Но это уже — не наше дело. Можете попробовать управлять Россией без схемы «Централизм — госкорпорации — наместничество в регионах — бюджет на ренте — унитарное государство — исключение конфликтов из политики — ценз на выборах — опора на номенклатуру»? Ну, попробуйте. Может быть, у вас получится лучше.
С таким посланием выступил Владимир Владимирович Путин. Теперь всем придется в 2020—2023 гг. «ощупать себя»,
«Справитесь без меня?» — спрашивает Путин. Выбора нет. Люди прошли с ним 20 лет своей биографии. 10 марта всех сильно тряхнуло: Путин создал себе возможность выдвигаться в 2024 году, однако даже и это обставил так, что это лишь обеспечение возможности, а не утверждение о намерении. Путин будет выдвигаться. Но будущее не у него в руках. А у нового поколения номенклатуры, которая встроена в созданную им систему.
