В конце августа Минэкономразвития ухудшило перспективы как экономического роста в целом (оценка роста ВВП на будущий год понижена с 2 до 1,7%), так и доходов населения: в 2019 году они вырастут на 0,1%, тогда как раньше ожидался хотя бы 1%-ный рост.
Среди главных причин замедления называют сокращение государственных вложений, низкий внутренний спрос и падение частных инвестиций. А по некоторым оценкам, сокращение внутреннего спроса играет едва ли не главную роль в ограничении экономического роста.
При этом Минэкономразвития прогнозирует дальнейшее торможение потребительского спроса — до 0,6% в 2020 году. Но даже такой незначительный рост, судя по всему, может быть обеспечен в основном за счет наращивания портфеля потребительского кредитования. Люди берут кредиты, в том числе на самые необходимые вещи, а потом берут еще кредиты, чтобы обслуживать старые. Однако у растущего таким образом кредитного «пузыря» есть предел. В том числе должно сказаться ужесточение условий выдачи новых займов закредитованным заемщикам, вступившее в силу с 1 октября. Минэкономразвития прогнозирует замедление роста потребительского кредитования до 4% год к году к концу 2020 года (по сравнению с 22−24% в 2018 году).
Подавляющее большинство населения Росси — это люди бедные. 65% российских семей, по данным «Левада-центра», не обладают никакими сбережениями. Люди перестают покупать товары длительного пользования, тратя все доходы на текущее потребление, либо же залезая в «кредитную кабалу».
При низких ставках по кредитам (как потребительским, так и ипотечным) россияне, особенно имеющие средние доходы, могли бы спокойно «зажить в кредит в долгую», как это уже давно происходит со средним классом в развитых странах. К тому же сейчас в ряде европейских стран появились даже отрицательные ставки по ипотеке. Однако в силу того, что российский ЦБ держит ключевую ставку на высоком уровне, стоимость кредита в России остается высокой. Поэтому российский потребитель (как, впрочем, и производитель, берущий кредиты) вынужден отвлекать на обслуживание долга гораздо большую долю своих доходов, изымая эти средства с потребительского рынка. Иными словами, если вы «тянете» ипотеку, стремясь к тому же закрыть долг досрочно, чтобы не платить высоких процентов, то вам уже не до излишнего потребления, идет ли речь о путешествиях, покупке автомобилей, походах в рестораны или приобретении относительно более дорогой еды.
В общем, чем выше процент по кредитам, тем хуже динамика реальных располагаемых доходов населения. Чем выше процент по кредитам, тем медленнее развитие ипотечного кредитования. Соответственно, замедляются темпы строительства, которое могло бы стимулировать другие сектора экономики. Корпоративное кредитование в таких условиях тоже не может расти быстро. Стало быть, не растет предложение со стороны производителей, работающих на тот же потребительский рынок. Замкнутый круг? Пока — да, но он может прорваться, сделав еще хуже. Если рост кредитования остановится полностью, то это может окончательно добить стагнирующую экономику, и она свалится в рецессию.
Во многих странах (например, в США) одним из важнейших экономических показателей, характеризующих состояние потребительского спроса, являются продажи автомобилей. Если люди больше покупают новых машин, значит, на «хлеб с маслом» и основной набор потребительских товаров у них деньги точно есть. Текущий год в России обозначен началом падения объема выдачи автокредитов: за август было выдано 68 тысяч кредитов на сумму около 52 млрд рублей, тогда как в июле — 75 тысяч кредитов на сумму около 56 млрд. До этого рынок рос в течение 2,5 лет, оправляясь от шока девальвации рубля в 2014—2015 гг.
Летнее падение автокредитования (обычно это наблюдается в зимние месяцы) на 8% — это, возможно, симптом. До этого момента объем автокредитования в годовом исчислении рос (как и объемы потребительского кредитования в целом). Станет ли это «первой ласточкой» (которая больше похожа на «черного лебедя») падения потребкредитования в целом, покажут ближайшие месяцы.
Тревожные сигналы поступают и из розничной торговли. По оценке НИУ ВШЭ, темпы годового роста розничного товарооборота в России упали с 1,7% в первом полугодии до 0,7% в августе.
Люди реже ходят в магазины и меньше там тратят денег. В результате снижается прибыль у производителей потребительских товаров, работники которых уже не смогут рассчитывать на «бонусы» в конце года. Средний чек в российских магазинах составлял в августе всего 546 рублей, сократившись по сравнению с июлем на 18%.
Во многих развитых странах уже давно придуманы такие средства стимулирования потребительского спроса, помимо снижения учетной (или ключевой) ставки ЦБ, как налоговые льготы среднему классу, а также производителям, активная социальная политика, адресованная бедным слоям населения, в том числе за счет неденежных форм социальной поддержки (продуктовые талоны, бесплатное школьное питание для детей из малоимущих семей, прямое субсидирование арендных платежей при съеме жилья). Эти меры, в свою очередь, также оказывают стимулирующее воздействие на потребительский рынок в целом.
Однако российское правительство идет по другому пути. Социальные программы, вопреки политическим декларациям, сворачиваются, налоговое бремя не ослабевает, наоборот, придумываются новые формы различных платежей и поборов, повышаются всевозможные штрафы, которые все чаще играют роль не «воспитательную», а пополнения казны.
При этом сворачивание социальных программ происходит на фоне роста бюджетного профицита, который в прошлом году превысил 2 трлн рублей, а к сентябрю текущего составил 2 трлн 560, 616 млрд, или 3,7% ВВП.
Вместо стимулирования спроса (который стимулирует и предложение), российское государство собирается потратить до середины 2020-х гг почти 26 трлн рублей на национальные проекты. Видя в качестве едва ли не единственного серьезного стимула экономического роста преимущественно государственные (бюджетные) инвестиции или инвестиции со стороны квазигосударственных структур (госкорпораций или даже частных корпораций, но действующих по политическому принуждению). За счет роста инвестиционной активности, по расчетам Минэкономразвития, будет обеспечено 85% дополнительного роста ВВП в предстоящие шесть лет.
Нацпроекты, по задумке властей, должны были выступить главным драйвером роста российской экономики. А основным исполнителем всех экономических свершений нынешним властям видится, прежде всего, государство. Оно — главный инвестор, оно — главный собственник (прямо или опосредованно) основных активов, оно же — главная «копилка» на «черный день». Кажется, что именно подготовка к тому, чтобы встретить этот «черный день» достойно, стала основным содержанием экономической стратегии российского правительства. Если откладывание как можно больше заработанного в «кубышку» вообще можно назвать стратегией.
Опосредованно, конечно, деньги, выделенные на нацпроекты, даже если они будут частично разворованы (и не все выведены за рубеж, а также не все вложены в различные финансовые инструменты, которые в конкретных российских условиях носят скорее спекулятивный, но никак не инвестиционный характер), могут попасть в том числе на российский потребительский рынок. Именно опосредованно. Однако, согласимся, это далеко не самый эффективный путь его стимулировать, и этот путь также не способствует оздоровлению институтов развития.
К тому же бюрократия на марше нацпроектов разворачивается, как всегда, с большим трудом и скрипом, будучи неспособной освоить те огромные средства, которые уже даже выделены в бюджете на нацпроекты. По состоянию на середину сентября, по данным Минфина, кассовое исполнение нацпроектов составило всего 47,1%.
Нет спроса ни со стороны конечных потребителей, ни со стороны государства. Значительная часть средств лежит в казне мертвым грузом. Косвенным свидетельством чему явилось, например, падение деловой активности российских производителей до 10-летнего минимума. В сентябре индекс PMI обрабатывающих отраслей (рассчитывается IHS Markit на основе опроса менеджеров по закупкам) рухнул до минимума с мая 2009 года — до 46,3 пункта по сравнению с 49,1 в августе, что заметно ниже уровня 50, который отделяет рост деловой активности от спада.
Чтобы российская экономика начала расти, нужно кардинально пересматривать принципы экономической политики. Перестать цепляться за бюджетный профицит, активно прибегать к мерам налогового стимулирования, решительно пересмотреть курс на «экономию и ужимание» в социальной политике. Но вряд ли нынешнее российское правительство способно на такие «подвиги». Да и приказа со стороны главы государства такого не поступало.
Однако даже этих мер самих по себе все равно было бы недостаточно для активизации роста без проведения кардинальных институциональных реформ, начиная с судебной реформы с целью повышения независимости судебной власти и достижения равенства всех перед законом против принципа «друзьям — все, врагам — закон». По сути, речь идет о целом комплексе политических реформ, повышении уровня конкуренции в политике (где часть сил выступала бы с альтернативными экономическими программами) и в экономике (в направлении ее разгосударствления). Частью таких реформ могли бы стать меры по решительному улучшению внешнеполитической среды вокруг России, над которой сейчас довлеют санкции. Только по мере выполнения этих условий можно говорить о переходе как к экономическому росту в целом, так и к росту благосостояния населения страны. Сейчас население больше напоминает контингент «осажденной крепости», которому все время советуют проделывать новые дырки для затягивания поясов.
