В последние несколько месяцев на Северном Кавказе наблюдался рост насилия. Это вызывает тревогу, особенно если учесть, что сейчас происходит смена поколений среди рядовых боевиков. Радикализация становится обычным явлением. Проведенный историком и политологом Майрбеком Вачагаевым опрос чеченской молодежи, проживающей в Москве и Чечне, показал, что в этой среде распространены симпатии к «Исламскому государству»: почти 50% респондентов одобряют деятельность террористической организации, причем наибольшая поддержка наблюдается среди студентов.
Вачагаев проанализировал данные регионального СМИ «Кавказский Узел» и пришел к выводу, что возраст боевиков снизился: почти 90% боевиков, убитых в 2016—2019 гг., были моложе 35 лет. «Кавказский узел» также отмечает увеличение доли молодежи среди потерь боевиков в 2015—2018 гг. Таким образом, хотя точные цифры оценить невозможно, понятно, что по крайней мере некоторые молодые сторонники «Исламского государства» выбирают путь вооруженного сопротивления.
Статистика «Кавказского узла» говорит о росте числа жертв вооруженного конфликта. В это число входят жертвы со всех сторон «продолжающегося вооруженного конфликта на Северном Кавказе», в том числе раненые и убитые боевики, силовики и мирные жители. Подавляющее большинство убитых — боевики. Большинство раненых — силовики. Таким образом рост общих потерь может быть обусловлен ростом числа убитых боевиков. В 2019 году погиб 31 человек, получили ранения — 13. В 2020 году было убито 45 человек, а 11 ранено (причем на четвертый квартал приходится 18 убитых и 8 раненых). В первом квартале 2021 года, ставшим самым тихим за годы роста потерь, было убито 9 человек, 10 получили ранения.
Этот тренд говорит о том, что сочувствующая террористам молодежь участвует в конфликтах боевиков с силовиками в достаточном количестве, чтобы создавать заметный рост потерь. Важный вопрос состоит в том, каковы причины этого роста.
Жесткое подавление
Отвечая на этот вопрос, местные аналитики и эксперты по радикализации указывают на одну и ту же группу: силовиков. Однако мнения аналитиков разнятся в отношении того, как именно силовики способствуют радикализации молодежи. Они полагают, что-либо полиция обманом заставляет молодежь вступать в радикальные группировки, чтобы выполнять квоты по арестам, либо к радикализации приводят действия силовиков.
Жесткий подход местных силовиков хорошо задокументирован. Известно, что дагестанская полиция позволяет себе издевательства и аресты прихожан мечетей. В особенности это касается прихожан салафитских мечетей. Эти преследования обусловлены тем, что в глазах федеральных и региональных властей нет разницы между салафитами и ваххабитами, равно как и между террористами и мирными сторонниками фундаменталистских течений ислама. Такая неразборчивость превращает обычных прихожан мечетей в подозреваемых в терроризме. Действия силовиков лишают людей возможности мирно практиковать свою религию, хотя это право и гарантируется Статьей 28 Конституции Российской Федерации. Ирония в данном случае состоит в том, что, преследуя мирных граждан, власти подталкивают их к радикальной борьбе.
Чтобы понять, насколько жестко действуют силовики, достаточно почитать Telegram-канал чеченского движения 1Adat. Этот канал документирует случаи похищений и пыток со стороны кадыровцев — личной армии Рамзана Кадырова. Ситуация вокруг 1Adat характерна для удушающей атмосферы общественной жизни в Чечне: лидеры группы остаются анонимными, но одного кадыровцам все же удалось выявить. Он был арестован и подвергся пыткам. Но чем сильнее нажим на общество, тем сильнее реакция со стороны общества.
Некуда спустить пар
Нормальная реакция на репрессии со стороны государства — акции протеста. Однако эта форма выражения недовольства очень ограничена на Северном Кавказе. Иван Клышч недавно описывал институциональные преграды для выражения недовольства, говоря о недостатке «структур для обсуждения политических решений или участия населения в политической жизни». Внутри политической системы, созданной властями, таких структур нет вовсе, а структуры для внесистемной деятельности (т.е. сети боевиков) хоть и ослаблены, но до сих пор действуют.
Силовики стали действовать жестче и против лиц, связанных с протестами, что негативно сказывается на готовности людей активно выражать свое недовольство. В Ингушетии были арестованы лидеры Совета Тейпов Ингушетии, которых обвинили в организации массовых протестов. Эта группа была одной из основных организаций гражданского общества в регионе. Арест ее лидеров — прямое оскорбление в адрес ингушского народа. Затем в марте 2020 года власти распустили Совет. Это было сигналом для всех организаций гражданского общества, действующих в регионе.
Подобные действия также представляют угрозу общественности: если люди решат протестовать, то это может обернуться репрессиями в отношении лидеров и участников акций. В Дагестане перед митингом 21 апреля в поддержку Алексея Навального силовики задержали нескольких местных молодых людей. Студентку училища Диану Дибирову полицейские задержали прямо во время занятий в классе. Дело Дибировой свидетельствует о том, что силовики начинают превентивно задерживать молодых людей, которые собираются выйти на акции протеста.
Исключением из этой тенденции к усилению давления является Чечня. Дело в том, что там и так уже действует практически абсолютный запрет на публичное выражение недовольства. По уровню репрессий против своих граждан Чечня оставила своих соседей далеко позади.
Жесткие репрессии со стороны силовиков фактически перекрыли любые системные каналы выражения недовольства против властей. Цитируя Джеймса К. Скотта, «позволение нижестоящим группам играть в сопротивление в установленное время и по установленным правилам позволяет предотвратить более опасные формы агрессии». Протест является формой сопротивления и выражения чаяний, противоположных мнению властей. Поскольку этот метод разрядки напряженности недоступен населению в сложившейся политической ситуации, люди обращают свой взгляд вовне. В данном случае имеются основания полагать, что этой цели служит движение боевиков.
Взрыв неминуем?
Маловероятно, чтобы в ближайшее время тактика силовиков стала менее жесткой. В вопросах Северного Кавказа инстинктивная реакция властей на малейшие признаки нестабильности — усиливать подавление. Поэтому порочный круг радикализации и вступления в движение боевиков наверняка сохранится. Смена поколений в рядах боевиков также наверняка продолжится, обеспечив сохранение вооруженного сопротивления.
