В 2019 году российские суды признали виновными в превышении должностных полномочий с применением насилия или специальных средств (п «а» и «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ) 641 сотрудника силовых органов (МВД, ФСИН, ФСБ, Минобороны
Несмотря на многолетние требования международных инстанций (в частности, спецкомитета ООН), в Уголовном кодексе России до сих пор нет для правоохранителей отдельной статьи «Пытки». При этом российские власти признают и исполняют решения ЕСПЧ по делам о нарушении статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного и унижающего достоинство обращения).
Официальная статистика гласит, что количество привлекаемых к уголовной ответственности за пытки стабильно уменьшается: в 2018 году таковых было 772, в 2017-ом — 867. В целом, с 2009 года падение (по ч. 3 ст. 286 УК РФ) составило почти 2,5 раза.
Однако вряд ли кто-то в здравом уме станет утверждать, что избивать людей в отделах полиции и колониях стали меньше. Даже в Следственном комитете РФ признают, что на каждые 44 сообщения заключенных о насилии со стороны сотрудников ФСИН приходится лишь одно возбужденное уголовное дело. В ряде регионов из сотен сообщений хода не получило ни одно.
При этом за последние десять лет мы стали свидетелями десятков скандалов с пытками, совершенными сотрудниками силовых органов. Вот лишь самые резонансные из них — насилие над задержанными бутылкой шампанского в казанском отделе полиции «Дальний», издевательства над заключенными в ИК-1 Ярославля, унижение рядовых в забайкальской части, завершившееся расстрелом солдатом-срочником восьмерых сослуживцев. Сюда же отнесем недавний бунт осужденных в ИК-15 Ангарска (Иркутская область), протестовавших против, с их точки зрения, необоснованных действий администрации. Бунт подавлялся с применением физической силы со стороны спецназа ФСИН. Погиб как минимум один заключенный. СК возбудил уголовное дело по факту массовых беспорядков. О проверке законности действий сотрудников колоний официально не сообщалось.
После каждого ЧП высокие чины заявляли о начале реформирования правоохранительной структуры, чтобы сделать ее деятельность более открытой для общественного контроля. Благие инициативы заканчивались, по сути, безрезультатно.
Так было в начале 2010-х гг. с МВД. Реформа полиции обернулась формальной переаттестацией сотрудников и фактическим сохранением палочной системы (системы оценки показателей, основанной на их ежегодном увеличении). Реального изменения функционала людей не произошло, стандарты профессии также повысить не удалось. Статья 9 Федерального закона «О полиции», в которой речь идет об общественной поддержке и доверии граждан, фактически применяется только в контексте мониторинга общественного мнения о деятельности МВД. Практика извинений, которые полиция должна приносить пострадавшим в случае нарушения их прав, работает в редких случаях (даже в деле Ивана Голунова официальные извинения были принесены прокуратурой, а не МВД).
После кампании по улучшению морального облика ВС, инициированной в 2008—2012 гг. Анатолием Сердюковым и поддержанной правозащитниками, ситуация в армии с приходом на пост главы Минобороны Сергея Шойгу резко изменилась в негативную сторону. В СМИ все чаще стали появляться сообщения о неуставных отношениях и суицидах в армии. Ситуация еще больше обострилась после того, как в 2015 году президент РФ подписал указ, согласно которому данные о потерях личного состава ВС в мирное время были отнесены к сведениям, составляющим государственную тайну.
Особняком стоит система Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН). Невыносимые условия содержания, кастовость, насилие над заключенными — об этом мы еженедельно узнаем из публикаций в СМИ. При этом институт общественных наблюдательных комиссий (ОНК) фактически похоронен. Вот и Генеральный прокурор РФ признает, что одной из причин жестокого обращения с осужденными является недостаточная открытость пенитенциарной системы и невысокий уровень эффективности ведомственного контроля.
В большинстве случаев пострадавшим не удается добиться справедливого наказания для виновных. Так, в 2019 году к дисциплинарной ответственности за жестокое обращение привлекли 471 сотрудника ФСИН. При этом по фактам превышения должностных полномочий СК возбудил только 64 уголовных дела.
Согласно статистике Судебного департамента при ВС РФ, при назначении уголовного наказания сохраняются прежние тенденции. В 2019 году почти в половине случаев должностных лиц осудили на условное лишение свободы, еще треть случаев — это приговоры со штрафом (несмотря на то, что ч. 3 ст. 286 УК РФ относится к категории тяжких преступлений). Оправдательные приговоры и постановления о прекращении дел по реабилитирующим основаниям по п. «а» и «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ выносились в минувшем году в отношении 32 человек. Если ранее доля таких лиц составляла 4%, то в 2019 году — уже 4,7%.
Между тем, опрос «Левада-центра» показал, что каждый десятый россиянин в своей жизни хоть раз сталкивался с пытками со стороны силовиков. Большинство оказывались в роли жертвы при задержании, установлении личности и допросе. «Эти цифры — пугающее подтверждение того, что сотрудники правоохранительных органов применяют насилие к задержанным, и применяют его нередко», — подчеркнули в «Левада-центре».
Российские власти на протяжении многих лет отказываются признавать проблему с пытками в стране. Хотя озабоченность в связи со сложившейся ситуацией высказывалась в докладах рабочих групп Универсального периодического обзора Совета по правам человека ООН (2009, 2013, 2018 гг.) и в заявлениях Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП). ЕСПЧ также неоднократно указывал правительству РФ на ненадлежащее расследование фактов пыток, в частности, в учреждениях ФСИН. В минувшем году Страсбургский суд вынес 29 постановлений о нарушении статьи 3 Конвенции в отношении 39 заявителей из России. Общая сумма компенсаций по этим делам составила около 700 тысяч евро. Не будет преувеличением заявить, что для многих пострадавших ЕСПЧ остается единственной надеждой на справедливость.
Какие меры необходимо предпринять для эффективной борьбы с пытками в «России будущего»?
В первую очередь, необходимо усилить гражданский контроль за деятельностью силовых органов. Речь идет не только о реформировании института Общественных советов, в которых ныне «заседают» актеры, музыканты и телеведущие, но и подлинной подотчетности ведомств перед своими гражданами.
Предупреждению случаев жестокого обращения, по нашему мнению, может также способствовать криминализация деяний такого характера, в том числе путем введения специальной нормы в статью УК РФ «Пытки».
Мировая практика свидетельствует, что одним из эффективных средств противодействия насилию является Национальный превентивный механизм предупреждения и выявления фактов пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (НПМ). Этот документ предусмотрен Факультативным протоколом к Конвенции ООН против пыток (принятой в 1984 году), который ратифицировали 90 государств. Россия не только не ратифицировала, но даже не подписала этот Протокол.
С этой позицией солидарна Уполномоченный по правам человека в РФ Татьяна Москалькова, которая считает целесообразным изучить положительный опыт других государств, таких как, например, Казахстан, где НПМ уже эффективно функционирует. Если в 2008 году в Казахстане регистрировалось 2−3 пыточных преступления, то уже через пять лет их количество выросло в 10 раз. По состоянию на апрель 2018 года, в производстве органов уголовного преследования находилось 124 дела по статье «Пытки».
В Казахстане участниками НМП являются омбудсмен, а также отбираемые Координационным советом члены ОНК и общественных организаций, юристы, соцработники и врачи. Они наделены правом беспрепятственного посещения спецприемников, изоляторов временного содержания, СИЗО, колоний и медицинских учреждений за счет средств госбюджета. А должностные лица, препятствующие их деятельности, несут ответственность, установленную законом.
Среди полномочий участников НПМ — получать доступ к информации, касающейся обращения с осужденными и условий их содержания; принимать сообщения и жалобы о применении пыток, которые передаются на рассмотрение Уполномоченному по правам человека. По итогам посещений спецучреждений омбудсмен имеет право обратиться в государственные органы с ходатайством о возбуждении дисциплинарного или административного производства либо начале досудебного расследования в отношении должностного лица, нарушившего права и свободы человека и гражданина.
Принятие всех этих мер может стать первым серьезным шагом на пути к искоренению пыток в России. Но пока борьба российских властей с этим порочным явлением происходит только на бумаге.
