Действующие лица
Политика

«Воля народная»: как Путин обосновывает свое право на «обнуление»

Олеся Захарова об использовании риторики «народовластия» для консолидации авторитарного режима в России

Read in english
Фото: Scanpix

Новости о пандемии отодвинули тему «обнуления» на второй план. Но запущенные политические процессы продолжаются, и заключительный этап — выражение народной воли — состоится в обозримом будущем.

Обращение к «народной воле» является одним из общераспространенных признаков современного «авторитарного словаря». Уго Чавес, Эво Моралес, правые популисты и другие репрезентировали себя в первую очередь «представителями народа», а свои действия представляли совершенными именем народа и во имя народа.

В последние годы Владимир Путин практически все наиболее значимые и резонансные действия совершал, ссылаясь либо на «долг перед народом», либо на «решение народа», либо на то, что «люди попросили». Такой аргумент Путин использовал и при выдвижении своей кандидатуры на третий срок, и для введения ВС в Крым, и обосновывая включение последнего в состав России. Эту же схему аргументации он использует сейчас для обоснования легитимности своего «обнуления». Валентина Терешкова, следуя за главой государства, тоже ссылается на то, что предложение об отмене ограничения по срокам для президента поступило прямо от народа: «Простые люди об этом просили просто. Просили!»

В науке такой дискурсивный прием известен как аргументационная схема (или для краткости — топос) народного одобрения. Подобная аргументационная схема строится следующим образом: «если народ одобряет данное действие, то оно должно быть совершено/оно легитимно» (легитимность — одно из излюбленных слов Путина). Возможна и обратная схема: «если народ не одобряет это действие, то оно не должно быть совершено». При этом народное одобрение в данном случае не предполагает проведения каких-либо демократических процедур — выборов или референдума. Одобрение народа подразумевается или обозначается на бумаге, даже если это не соответствует действительности.

На такую схему аргументации указывают, прежде всего, существительные «народ», «граждане России», «наши люди», «население», «налогоплательщики» в сочетании с глаголами, обозначающими действия по выражению волеизъявления народа. Например, «народ выбрал», «поддержал», «решил», «просит», «хочет», «не желает», «вправе рассчитывать» и т. д. Также характерно указание на то, что именно народ является источником власти, и ссылки на «долг перед народом», «волю народного большинства» и термины «легитимный», «легитимно».

Особенность такой аргументации и ее привлекательность для авторитарной власти заключается в том, что она очень похожа на топос демократии, то есть аргументационную схему, опирающуюся на признание (хотя бы формальное) ценности демократии и демократических процедур. Ведь «демократия» дословно переводится «власть народа». Однако по сути своей эти два типа аргументации совершенно разные и выполняют разные функции в политической риторике. Смена одного типа аргументации на другой является значимым признаком трансформации режима. Поэтому интересно проследить, как менялись схемы аргументации в политических речах Путина.

В первые годы своего президентства Путин практически не использовал аргументацию со ссылками на народную волю, но довольно активно использовал топос демократии. Например, в 2000—2007 гг. в каждом из президентских посланий аргументация, опирающаяся на значимость демократии, использовалась не менее 4−5 раз. Особенно активно она применялась им в посланиях, озвученных в годы выборов (2000, 2004 гг).

На демократичность Путин в основном ссылался для обоснования необходимости реформирования органов государственной власти. Например, призывы к борьбе с коррупцией в 2000 году Путин аргументировал тем, что если этого не делать, государство «перестанет быть демократическим». Реформа Совета Федерации РФ и введение пропорциональной избирательной системы обосновывались необходимостью «развития демократии и профессиональных начал парламентской деятельности».

Ссылки на народную волю начинают эпизодически появляться лишь в конце второго президентского срока Путина, но в совокупности со ссылками на демократию. В частности, такая схема применялась президентом для аргументации своего политического курса, который якобы основывается на демократии и борьбе с коррупцией.

Однако после 2012 года топос демократии стал применяться значительно реже. Например, в президентских посланиях 2014−2017 гг. эта аргументационная схема совсем не использовалась. Вместо демократии все чаще звучат слова о том, что этого хочет народ. Народной волей обосновывалось, например, возвращение к смешанной модели выборов депутатов Госдумы Р Ф (которое стало «принципиальным шагом навстречу общественному мнению»), Эта же аргументация применялась для объяснения необходимости единства мнений между Правительством Р Ф и Парламентом (что представлено как нечто необходимое для выполнения «всех обязательств и обещаний перед гражданами») и для подтверждения легитимности текущего политического курса (указывается, что именно «граждане выбрали путь созидательного развития страны»). Кроме того, народной волей обосновывался выбор идеологической позиции президента, а именно — приверженности консерватизму и идее самобытности российской демократии (Послание 2012 г.)

Фактические изменения основ конституционного строя тоже представлены как исключительная «просьба» простых людей". КС РФ конституционность самой резонансной поправки об «обнулении» предыдущих сроков Путина, очевидно противоречащей базовому принципу «правового демократического государства», обосновал, опираясь на народную волю. Хотя К С РФ и упомянул (правда, совсем вскользь и с оговоркой), что «конституционная характеристика демократического правового государства предполагает, хотя и не предопределяет, установление в этом аспекте (то есть сколько раз одно лицо может занимать пост президента — прим. автора) достаточно жестких ограничений». Но тут же добавил, что, с другой стороны, есть конституционный принцип народовластия, а он «подразумевает возможность реализации народом права избрать на свободных выборах то лицо, которое он посчитает наиболее достойным должности главы государства».

Поэтому неслучайно при обсуждении поправок члены рабочей группы по их подготовке на каждом заседании озвучивали цифры высокой поддержки предлагаемых изменений народом. И неслучайно «появилось» это общероссийское голосование по «поправкам» в Конституцию Р Ф. В СМИ уже неоднократно высказывались экспертные мнения о юридической «бессмысленности» такого голосования. С одной стороны, такая форма голосования фактически не предусмотрена законодательством. Это не референдум, и не выборы. А с другой, сама процедура внесения поправок в Конституцию Р Ф не предусматривает всенародного голосования. То есть юридически это такой масштабный социологический опрос населения, не влекущий никаких юридических последствий. Но риторически это просто необходимо для создания видимости легитимности происходящего. И Путин это хорошо понимал: в ответ на предложение Терешковой в своей речи в Госдуме он заявил, что «обнуление» сроков возможно «только в случае, если граждане поддержат такое предложение и такую поправку, скажут „да“ в ходе „общероссийского голосования“». Народовластие вовсе еще не означает демократию, как бы парадоксально это ни звучало.

И если в политическом языке авторитарного режима еще поднимаются темы демократии, а для аргументации своих решений власть использует отсылки на необходимость демократического развития, это означает, что для режима еще имеет значение, хотя бы формальное, соответствие статусу демократического государства. Но использование демократии — пусть даже и исключительно в качестве фасада — неизбежно оставляет некоторые каналы для гражданской активности.

Доминирование в публичном пространстве риторики «народовластия» — признак «кристаллизации» режима, финальной стадии его оформления. Власть уверена, что «народная воля» уже присвоена («чего хочет президент — того хочет народ»), и нет необходимости возводить имитационные демократические ширмы ни перед населением, ни перед международным сообществом. Однако одновременно с ужесточением режима разница между риторикой и практикой становится все более очевидной даже самым лояльным гражданам, что стало особенно заметно в период эпидемии. Это может существенно подорвать легитимность режима, но власть этого уже не замечает.

Самое читаемое
  • Невыносимая легкость грузинского реэкспорта автомобилей
  • Политблок без границ
  • Новая геополитика Южного Кавказа
  • Социальные протесты в российских регионах: масштабы и роль политических партий
  • Российские города — проблема для Кремля
  • Содержательная пустота: президентские выборы 2024 года

Независимой аналитике выживать в современных условиях все сложнее. Для нас принципиально важно, чтобы все наши тексты оставались в свободном доступе, поэтому подписка как бизнес-модель — не наш вариант. Мы не берем деньги, которые скомпрометировали бы независимость нашей редакционной политики. В этих условиях мы вынуждены просить помощи у наших читателей. Ваша поддержка позволит нам продолжать делать то, во что мы верим.

Ещё по теме
Политблок без границ

Андрей Перцев об империи Сергея Кириенко

Смотрины для «принцев»

Андрей Перцев о том, кто из молодых представителей элитных групп может занять место Владимира Путина

Пустые надежды на «большую перерассадку»

Андрей Перцев о том, как и почему заглохнет главный мотор путинской системы власти

Поиск