11 сентября в России состоятся региональные и муниципальные выборы. В 14 регионах страны пройдут прямые выборы губернаторов, а в шести будут выбирать депутатов законодательных органов государственной власти. В одиннадцати городах и небольших населенных пунктах на этот же день назначены выборы глав городских округов, а в Москве — выборы депутатов в большинстве муниципальных образований.
Но так ли важны эти выборы в стране, которая превратилась в жесткую автократию?
Для власти, назначенных Кремлем чиновников и местных элит, борющихся за голоса, до сих пор важно, чтобы региональные и местные выборы выглядели по-настоящему конкурентными и состязательными. Какой бы безнадежной ни выглядела ситуация для оппозиционных активистов и избирателей, выборы важны и для них: они позволяют им отрабатывать навыки организации и мобилизации на местном уровне — даже в условиях стремительно сужающегося пространства для маневра.
Спустя шесть месяцев после начала полномасштабной войны Кремля в Украине российская экономика скатывается в затяжную рецессию, промышленное производство серьезно подорвано и, если верить сообщениям, Кремль опасается роста социального недовольства по мере возвращения людей с дач. Кремль вряд ли может рассчитывать на значительный электоральный подъем, подобный тому, что наблюдался в 2014 году, но похоже, что власти теперь считают любые риски, связанные с содержимым урн для голосования, управляемыми. Хотя некоторые из регионов, о которых идет речь, считаются потенциально сложными в электоральном отношении. В Бурятии, например, возникло местное антивоенное движение, поскольку в Украине погибло непропорционально большое количество военнослужащих-выходцев из этого региона. В Свердловской области за последние месяцы не только произошел промышленный спад, но в ее столице, Екатеринбурге, состоялись одни из самых мощных оппозиционных акций за последние годы. В Ярославской области и Республике Марий Эл партия «Единая Россия» показала низкие результаты на прошлогодних парламентских выборах. Все четыре этих региона проводят в сентябре губернаторские выборы, на исход которых может оказать большое влияние протестное голосование, о чем свидетельствуют четыре неожиданных поражения провластных кандидатов в 2018 году.
Некоторые субъекты федерации, в которых проходят выборы в законодательные органы власти или губернаторские выборы, уже пострадали от санкций. Взять, например, Калининград, в котором работа местной автомобильной промышленности была подорвана санкциями и войной. Или Тверь, где машиностроение испытывает трудности из-за отсутствия комплектующих. Однако опросы показывают, что большинство россиян до сих пор не осознали, что в обозримом будущем ситуация не улучшится. Да и многие представители правящей элиты, похоже, находятся в состоянии психологического отрицания неизбежности той высокой цены, которую России в долгосрочной перспективе придется заплатить за агрессию против Украины. Если Кремль ищет возможность продемонстрировать, что внутри страны все идет как обычно и ничего существенно не изменилось, то сентябрьское голосование — идеальная возможность это сделать.
Обоснование
Основная цель голосований, как всегда, заключается в том, чтобы гарантировать, что «Единая Россия» по-прежнему железной рукой контролирует региональные и муниципальные собрания. В 2022 году это особенно важно по двум причинам.
Во-первых, прогнозы относительно продолжительности войны в Украине, очевидно, корректируются. Даже самый оптимистичный прогноз указывает на спад инвестиций с и без того низкого уровня: например, Министерство экономики ожидает падения на 10,8% в 2022 году и на 4,9% в 2023-м. В сочетании со спадом в промышленности и повсеместной неопределенностью спроса это означает, что федеральное правительство будет играть гораздо большую роль в распределении экономических и бюджетных ресурсов. Помимо федеральных трансфертов, два наиболее важных источника доходов региональных бюджетов — корпоративные налоги и подоходные налоги с физических лиц. И те, и другие в обозримой перспективе значительно сократятся. Чтобы иметь возможность финансировать основные функции региональных бюджетов — социальную помощь, здравоохранение, образование, местные инвестиции и жилье, — регионы, не обладающие мощной промышленной базой или резервами (то есть почти все субъекты РФ), окажутся в большей зависимости от федеральных трансфертов. Аналогичный сдвиг произошел во время пандемии COVID. В то же время губернаторам, вероятно, придется оказывать большее давление на местный бизнес, чтобы побудить его взять на себя обязанности, которые региональные бюджеты и администрации выполнить не в состоянии. Организация и проведение выборов — отличная возможность для губернаторов показать, что они способны поддерживать порядок и работать в тандеме с местными «комиссарами» Администрации президента и службами безопасности.
Во-вторых, в ближайшие месяцы, вероятно, будет принят законопроект о муниципальном самоуправлении, который станет завершением правительственной реформы государственного управления и увеличит власть региональных правительств над районами и муниципалитетами. Одна из вероятных целей этого законопроекта — затруднить появление политических сил с ощутимой поддержкой на местном или низовом уровнях и тем самым остановить «плюрализацию» местной и региональной политики, наблюдавшуюся в последние 4−5 лет. Региональные и местные проблемы, от дорог с выбоинами до инвестиционных проектов, загрязняющих окружающую среду, — это те проблемы, которые все еще могут быть эффективно использованы в современной России в политическом поле. Важное значение имеет институциональная легитимность губернаторов: как показывает Александр Кынев, новые губернаторы могут существенно повлиять на качество выборов в регионе между двумя электоральными циклами. Главы регионов, которые после принятия реформы будут иметь больше рычагов влияния на местных политических акторов, в том и на числе потенциальных соперников, вероятно, окажут влияние и на развитие местного плюрализма. Насыщенная событиями избирательная кампания в Удмуртии стала напоминанием о том, какого рода конфликты могут возникнуть: кандидат от КПРФ, местный бизнесмен Александр Сыров попытался в судебном порядке вывести из гонки действующего губернатора Александра Бречалова за нарушения, допущенные в ходе регистрации.
Региональные и местные выборы служат испытательным полигоном для более важных голосований. В этом году система «дистанционного электронного голосования», также известная как онлайн-голосование, будет дополнительно протестирована в восьми регионах, прежде чем власти планово развернут ее по всей стране. Одна из целей как этой системы, так и многодневного голосования, которое в сентябре будет проводиться в шестнадцати регионах, — снизить влияние независимых наблюдателей и активистов оппозиции на голосование. C каждым годом избирательное законодательство становится все более ограничительным и 2022 год не стал исключением: Федеральный закон № 60 от 11 марта 2022 года ограничил права членов избирательных комиссий с правом совещательного голоса, а региональные избирательные комиссии, которые в силу самих методов отбора их членов обычно состоят из представителей правящей партии, получили больший контроль над агитационными материалами.
Системы голосования также претерпели изменения. Вышеупомянутый мартовский закон упразднил требование о пропорциональном принципе, лежащем в основе системы голосования, используемой для избрания региональных законодательных органов. Это означает, что регионы могут свободно применять системы голосования, при которых для получения мандата достаточно большинства голосов. Как показали думские выборы 2016 и 2021 годов, эти мажоритарные округа сильно сыграли на руку «Единой России» и, вероятно, снизили необходимость прибегать к фальсификациям (есть и другие примеры: скажем, в 2020 году во Владимире после перехода на мажоритарную систему был избран городской совет целиком состоящий из членов партии «Единой России»). На этот раз власти действуют осторожно: ни один из шести регионов, где в сентябре пройдут голосования в законодательные органы, не воспользовался этим изменением. Однако несколько регионов — Удмуртия, Краснодарский край, Саратовская область и Сахалин — изменили свои системы в сторону увеличение представительства депутатов-одномандатников, чтобы увеличить вес «мажоритарных» округов. Так же поступили и несколько городов — Тверь, Ярославль, Омск и Владивосток, — полностью отменив партийные списки.
Кнуты и пряники
Всем этим законодательным изменениям сопутствует привычная тактика дисквалификации, судебного преследования или запугивания оппозиционных кандидатов. Аналитики проекта Net Freedoms насчитали не менее 85 случаев преследования в связи с выборами, из них 53 — в Москве, где даже удалось зарегистрировать несколько независимых кандидатов и где команда Алексея Навального организовала «Умное голосование». Только шесть партий, представленных в Государственной Думе, смогли выставить кандидатов во всех шести регионах, где проходят выборы в законодательные органы власти; большинство остальных являются «спойлерами», призванными отнять голоса у оппозиции. Мы видим на этих выборах и «технических кандидатов»: бывших помощников, членов семьи
Добавьте к этому репрессии против инакомыслящих, которые еще больше усилились с февраля. Это привело как к более широкому применению существующего законодательства (например, статьи 20.3 КоАП, которая позволяет властям лишать людей права быть избранными, если они демонстрировали «экстремистские символы», которым дано максимально широкое, невнятное определение), так и к принятию новых законов и практик. Например, Федеральный закон № 32, криминализирующий распространение «фейков» об армии, используется для блокирования независимых кандидатов. Более резкое разграничение на друзей и врагов, навязанное обществу под предлогом войны, также влияет на процедуры: например, во Владимире местная избирательная комиссия решила проигнорировать сообщения о незаконной агитации прокремлевских кандидатов под предлогом того, что их опубликовали «иностранные ресурсы». А во Владивостоке КПРФ сняла своего кандидата с выборов за то, что он пусть и вполне сдержанно, но критиковал социальные последствия войны.
Несмотря на это, в регионах не удалось полностью искоренить политическую активность на местах. Активисты продолжают использовать проверенные методы влияния на результаты голосования. Например, во Владимирской области и в Удмуртии местные общественные организации призывали избирателей поддержать любого оппозиционного кандидата или испортить бюллетень, чтобы затруднить фальсификацию результатов. Во многих регионах местные активисты, иногда при поддержке местных отделений оппозиционных партий, организовывали акции протеста с требованием честных выборов.
Когда речь заходит о финансовых стимулах, главы регионов по-прежнему сильно зависят от федерального правительства — и чем дальше, тем больше. Большинство губернаторов, которым предстоят выборы, уже встречались с Путиным лично или по видеосвязи, чтобы заручиться его поддержкой и попросить денег на финансирование местных проектов, таких как строительство нового моста через реку Удэ, ремонт инфраструктуры водоснабжения в Тамбове или просто ремонт дорог. Это обычная часть предвыборного периода. Одобрительный кивок президента ускоряет реализацию этих проектов, хотя в последние несколько лет этот «кивок», это ручное управление все больше делят между собой Путин и премьер-министр Михаил Мишустин.
При этом власти все еще дают местным лидерам некоторую свободу действий, при условии, что они обеспечивают нужный Кремлю результат. В Ярославской области и Республике Марий Эл назначенные Кремлем губернаторы баллотируются как «независимые» из-за плохого результата «Единой России» на прошлогодних выборах. Возможно, самый известный прецедент применения этой тактики — выборы в Мосгордуму в 2019 году. Недавнее исследование показало, что не каждый губернатор чувствует необходимость делать войну в Украине главной темой публикаций на своих страницах в соцсетях, особенно в более рискованных в смысле протестных настроений регионах.
Хотя организация выборов остается важной для правительства, местный активизм может оказаться последним прибежищем для активистов, вытесненных за последние месяцы из политических партий или оказавшихся в подполье. В итоге они могут объединиться с гражданами, которых ждут увольнения или тяжелое экономическое положение.
