Деятельность парламента занимает российскую публику все меньше. Это, безусловно, частное, не претендующее на научность и репрезентативность наблюдение, однако сделанное по итогам многих разговоров о текущей российской политике с людьми, которые следят за новостями, но не работают с информацией профессионально. Безумные речи и опасные инициативы, производство которых депутаты давно уже поставили на поток, откровенно утомили. Многие, например, искренне удивляются, узнав, что Сергей Миронов до сих пор существует, руководит фракцией и делает смелые заявления. Даже звезда Ирины Яровой закатилась. Из действующих парламентариев вспоминают, не без усилия, разве что Наталью Поклонскую. И уж точно не представляют себе структуру Госдумы и не задумываются, кто руководит комитетами. При этом назначение бывшей журналистки Елены Ямпольской на вакантную должность главы комитета по культуре наделало шуму.
Прямая речь
Понять взволновавшихся можно: человек Ямпольская действительно яркий. Любит произносить речи, раздавать интервью, раньше регулярно писала колонки в газете «Культура», в которой до депутатства работала главным редактором, а став депутатом от «Единой России», возглавила редакционную коллегию. Теперь пишет не так часто, зато радует поклонников меткими замечаниями с думской трибуны.
Совсем недавно, например, в ходе обсуждения пенсионной реформы, призвала российских пенсионеров «выйти из зоны психологического комфорта». Это не ошибка, не шутка, не изощренная издевка, это цитата. А до того — объясняла роль великого Сталина внутри мистерии русской истории: «Сталин был инструментом, который использовали для нашего вразумления, для определенного искупления. Потому что нагрешили много: наубивали, храмы посносили, священников порасстреливали. И в качестве кнута был послан Иосиф Виссарионович. Господь Бог не объясняет, почему он такие инструменты использует». Господь Бог не объясняет, а Елена Ямпольская объяснила.
Обильно, регулярно и безжалостно честила «культурную элиту страны» и даже требовала ее смены. Клялась в верности президенту, восхищалась его мудростью, воспевала наши победы и достижения. А до того, на заре туманной юности, сочиняла фривольную прозу. Впрочем, и сейчас от веселого прошлого не отрекается.
В общем, сказанного достаточно, чтобы понять, почему очередной карьерный взлет ответственной за «духовное пространство русской Евразии» (это тоже не шутка, это надпись под шапкой сайта газеты «Культура»), привлек к себе внимание. Есть, что процитировать, есть, что предъявить, есть повод посмеяться, и повод поужасаться. Оплакивать гибель русской культуры — любимое занятие русской интеллигенции.
Однако сквозь общий плач либерально настроенной публики пробиваются здравомыслящие голоса: парламент в целом — институт фиктивный, комитет по культуре — тоже, там даже бюджеты не распределяют, как и на что может повлиять пришествие Ямпольской? До того комитетом руководил Станислав Говорухин, талантливый, конечно, актер и режиссер, но при этом — человек со взглядами вполне мракобесными, возглавлявший на президентских выборах 2012 года штаб кандидата Владимира Путина. И что, как-то заметно было его председательство? На что-то влияло? Принесло культуре пользу или вред? Откуда уверенность, что явление Ямпольской изменит ситуацию, да еще и непременно в худшую сторону? Нет для такой уверенности никаких рациональных оснований.
Культурный узел
Проблема в том, что в несвободных государствах, где власть перед обществом никак не отчитывается, а источники официальной информации о власти сознательно правду скрывают или искажают, гадать о намерениях хозяев приходится если уж не по кофейной гуще, то по проговоркам, выражению глаз или расстановке начальников на какой-нибудь важной трибуне. Общество становится чувствительным к знакам, а власть охотно поддерживает эту игру в интерпретации, например, потому, что такая игра — отличный способ избежать прямого разговора о реальных проблемах.
Назначение Ямпольской — это как раз случай с расстановкой начальников на трибуне. По взглядам на культурную ситуацию она ничем не отличается от профильного министра Владимира Мединского. Мединский регулярно честит за двуличие работников культурного фронта, которые охотно берут у государства деньги, но при этом не хотят решать идеологические и пропагандистские задачи. Ямпольская ему вторит и выступает даже жестче: «Я теперь часто присутствую на всяких встречах творческой интеллигенции с Владимиром Путиным… Они сразу говорят: „Денег давай!“ Но, как только вы денег даете, вы тут же немедленно должны отойти, потому что вообще-то мы вас презираем. Вообще-то мы на вас плюем. Вот это какая-то чудовищная подлость современной интеллигенции, она меня просто поражает».
Более того, если от раздерганных на цитаты интервью отвлечься, и внимательно изучить колонки Ямпольской в газете «Культура», можно реконструировать целостную программу по наведению порядка в культурных делах, вполне в духе утопий, выстроенных на идее тотального контроля. В этом смысле Ямпольская, пожалуй, последователь Платона. «Образование, воспитание, культуру, СМИ — все, что ежечасно влияет на человеческую душу, пора завязать в один узел. На мой взгляд, это необходимое условие прорыва, которого ждет страна, прорыва, о котором говорит действующий и грядущий президент России». Ямпольская предлагает ставить перед деятелями культуры «высокие цели» и ориентировать их на «духовный подвиг». У нее есть два связанных между собой текста, где она великий эксперимент по связыванию культуры в узел предлагает начать с Крыма, создав специальный совет, и скромно намекает, что готова в такой совет войти.
Ямпольская говорит, Мединский действует, ситуация развивается от плохого к худшему, и вроде бы, все ясно. Но нет. Единого центра по превращению инженеров человеческих душ в автоматчиков партии нет. Есть запреты отдельных спектаклей и выставок, был подзабытый уже скандал с комедией «Смерть Сталина», но нет тотальной политики запретов. Государственная пропаганда клеймит аморальное псевдоискусство, но если случится вдруг погром на какой-нибудь выставке, государство от погромщиков публично открещивается. Бывает, их даже слегка наказывают. Есть и прямые полицейские репрессии — как не вспомнить «дело Серебренникова», — но, опять же, единичные.
Обществу нужны внятные сигналы и понятные знаки.
Соответствовать уровню
Общество при этом верит в лучшее. Постоянно ищет намеки на грядущую либерализацию — и государственной политики вообще, и культурной политики в частности. Ждали, например, что после выборов, назначая новое правительство, Путин заменит одиозного Мединского на человека, менее раздражающего публику (это, впрочем, был оптимистический прогноз; пессимисты и сторонники тезиса «чем хуже — тем лучше» утверждали, что кресло министра займет как раз Ямпольская). Путин ничего менять не стал. Это вполне понятный, легко читаемый сигнал: не надо ждать перемен. Отныне — хлеб (ладно, деньги, не за еду же все-таки пока работаем) в обмен на лояльность, а тем, кто попытается играть с государством в мутные игры, одновременно и деньги брать, и творческой независимостью кичиться, стоит вспомнить о деле «Седьмой студии». Вспомнить, задуматься, раскаяться, и начать наконец честно отрабатывать идеологические задачи. Воспитывать массы в духе «патриотизма», а не тащить на сцену мужиков в блестках и перьях (трудно понять, почему так выходит, но критики «непатриотичного» искусства примерно на второй реплике обязательно вспоминают про каких-то «мужиков в перьях», не будем от них отставать).
Назначение Ямпольской — еще один удар в ту же точку. Да, должность фиктивная, как российская партийная система, как наш парламентаризм. Но это кресло, эта позиция начальника, это знак. В конце концов, совершенно ведь — с точки зрения здравого смысла — все равно, кого в это кресло сажать. По Думе бродят без дела разнообразные деятели культуры, не успевшие столь ярко и внятно сформулировать на публике жизненное кредо. Но выбрали-то ее.
И это — история не про то, что сможет или не сможет сделать на своем посту Елена Ямпольская. Это история про то, какой власть хочет видеть сферу культуры. Внутри твердеющего авторитаризма культура должна соответствовать уровню начальника. Так что готовьтесь соответствовать, уважаемые творцы. Если, конечно, государственных денег хотите, а в тюрьму — не очень.
