Кремль стал заложником совершенной им в феврале 2014 года аннексии Крыма. С тех пор Россия вынуждена тратить на захваченный полуостров огромные ресурсы. На развертывание и перевооружение флотской и войсковой группировки в Крыму уже было потрачено почти $ 7 млрд. Конечно, это далеко не самая крупная сумма в череде постоянно растущих крымских трат и потерь. Однако она отражает целеполагание российской власти, в котором есть две главные составляющие. Во-первых, Кремль всерьез боится повторения опыта Ирака и Югославии. Во-вторых, милитаризация захваченного полуострова призвана убедить мир и заставить его смириться с тем, что якобы Крым представляет жизненный интерес для самой России, а не только для Кремля.
Соотношение военных и гражданских трат
На фоне затяжной экономической депрессии, в которой пребывает Россия из-за своей внутренней и внешней политики, любые прямые расходы властей в Крыму на первый взгляд не кажутся такими уж значимыми. Общая картина посткрымского упадка России и так вполне ясна.
Прямые иностранные инвестиции в страну упали с $ 53,4 млрд в 2013 году до $ 27,9 млрд в 2017 году. При этом самый низкий уровень ПИИ наблюдался в 2015 году — $ 11,9 млрд. Учитывая, что до 70% от указанных объемов составили псевдоиностранные инвестиции, масштаб российского инвестиционного голода впечатляет. Если же обратиться к темпам экономического роста, то, согласно данным Европейского банка реконструкции и развития, в 2017 году они составили 1,5%. Это худший результат из 37 стран, с которыми работает ЕБРР.
Однако для самой российской власти ее политические цели и задачи имеют гораздо большее значение, нежели отсутствие роста и инвестиций. Более того, обитатели Кремля, вероятно, понимают, что рост экономики, приток инвестиций и восстановление международной репутации дадут эффект где-то за горизонтом их планирования, а значит — не принесут лично им никакой пользы. Именно поэтому они, несмотря ни на что, готовы тратить на Крым оставшиеся ресурсы.
Гражданские расходы Москвы на федеральные программы и разнообразные субсидии для Крыма к концу 2018 года превысят 1 трлн рублей (или почти $ 20 млрд в пересчете по среднегодовым курсам). Для сравнения: эта сумма равна 10 годовым бюджетам Пермского края, население которого (2,5 млн) сопоставимо с населением захваченного полуострова. При этом она не учитывает тех нескольких сотен миллиардов рублей, которые в 2014—2018 гг. были потрачены на Крым Пенсионным фондом и Фондом социального страхования.
Расходы на оборону и безопасность захваченного полуострова можно посчитать лишь приблизительно. Но даже наиболее крупные траты впечатляют:
- Три сторожевых корабля (фрегата) типа «Адмирал Григорович» (проект 11356) — 40 млрд рублей (до $ 1 млрд);
- Шесть подводных лодок типа «Варшавянка» (проект 636, Kilo-class) — 60−70 млрд рублей (до $ 1,8 млрд);
- Два полка системы ПВО/ПРО С-400 — до 150 млрд рублей (до $ 2,5 млрд);
- РЛС «Воронеж-СМ» (строится) — примерно 4−5 млрд рублей ($ 80 млн);
- Три эскадрильи боевых вертолетов Ка-52, Ми-28Н и Ми-35 — до 30 млрд рублей ($ 500−600 млн);
- 12 истребителей Су-30СМ — более 22 млрд рублей (до $ 400 млн);
- Дивизионы береговых ракетных комплексов «Бал» и «Бастион» — до 18 млрд рублей (до $ 300 млн);
- Три пограничных сторожевых корабля типа «Изумруд» (проект 22460) для ФСБ — 7,2 млрд рублей (до $ 130 млн);
- Пограничный сторожевой корабль «Балаклава» (проект 10410) для ФСБ — 1,35 млрд рублей ($ 20 млн);
- Как минимум 7500 квартир для военных и нескольких сотен квартир для силовиков — более 14 млрд рублей (свыше $ 200 млн).
Даже при самом поверхностном подсчете получается, что Россия потратит в 2014—2018 гг. на оборону и безопасность в Крыму почти 350 млрд рублей (почти $ 7 млрд). Здесь не учитываются повседневные расходы на содержание группировки войск в 20−25 тысяч человек и других силовиков, их оснащение разнообразной техникой (от бронеавтомобилей до катеров), текущую модернизацию радиотелескопа РТ-70 в Евпатории в интересах военных, вложения в прочую военную инфраструктуру, размещение военных заказов на крымских заводах
При этом, насколько можно судить, какого-то качественного усиления развернутых на полуострове сил в обозримой перспективе не планируется. Москва доукомплектует новой техникой имеющиеся части, закончит начатые проекты и дальше будет тратить средства на их поддержание.
Нас не должен успокаивать тот факт, что на один рубль на оборону и безопасность приходится 3−4 рубля гражданских трат Москвы в Крыму. Гражданские расходы в аннексированном полуострове направлены на покупку лояльности приближенных к Кремлю людей, крымской верхушки и даже крымского населения. Они имеют исключительно внутриполитическое значение и не направлены на то, чтобы сделать полуостров витриной российского авторитаризма, привлекательной для остального мира. С российским внешнеполитическим планированием сопряжены только военные затраты на оккупированном полуострове.
Стратегический оппортунизм
Исторически Крым — а точнее, размещенные там войска и флот — играл роль плацдарма для наступательных действий России/СССР в Восточном Средиземноморье и на южном фланге Европы. В 1990—2000 гг. эта функция потеряла свою актуальность, а российская база в Крыму превратилась в политический инструмент в отношениях с Украиной. И все очевиднее становилось, что для обеспечения безопасности самой России Черноморский флот на полуострове не нужен. Даже так называемый «сирийский экспресс» — снабжение российской группировки в Сирии с 2015 года — происходил и происходит главным образом из Новороссийска (Краснодарский край).
Однако аннексия придала новый смысл существованию российских сил в Крыму. Создание «зоны запрета доступа» (A2/AD) на полуострове и вокруг него говорит о том, что Кремль учитывает опыт новейшей истории: от неудач Саддама Хусейна в Кувейте и Слободана Милошевича в Косово до бесславного конца Муаммара Каддафи. По большому счету, крымская группировка войск в первую очередь призвана защищать саму себя и тем самым — результаты аннексии как таковой. Эта задача непосредственно возникла из факта российской агрессии против Украины в феврале 2014 года. Вместе с тем решение задачи по созданию «зоны запрета доступа» ни во что другое не конвертируется, политическую прибыль из этого российская власть для себя извлечь не может.
Отсюда возникает другая задача: использовать захваченный полуостров как плацдарм для постоянного давления на российских соседей по Черному морю, за исключением Турции. Размещение в Крыму фрегатов и подлодок, вооруженных крылатыми ракетами, позволяет такую задачу решать. Давление на Украину, Грузию и даже Молдову прямое: Кремлю жизненно важно не допустить появления на постсоветском пространстве успешных и устойчиво развивающихся государств с высоким уровнем жизни.
Давление на Болгарию и Румынию косвенное: Москва не создает им непосредственной угрозы, но хочет, чтобы эти страны не чувствовали себя в полной безопасности. Она извлекает для себя здесь пользу в том случае, если удается внести разлад в отношения этих стран с другими членами НАТО и ЕС. Что же касается Турции, то здесь Москва не давит, а наоборот, крайне заинтересована в особых отношениях с режимом Эрдогана. И сейчас она с удовлетворением наблюдает за проблемами в отношениях между этим режимом и союзниками Турции по Североатлантическому альянсу.
Размещенные в Крыму после аннексии корабли и подводные лодки призваны помочь Кремлю в решении еще одной внешнеполитической задачи — ограниченное применение силы за пределами Черного моря. Об этом говорит характер как действий, так и учений Черноморского флота. И речь здесь идет не о прямом столкновении с НАТО — в Средиземном море Россия к этому не готова и не будет готова. Речь идет о ситуативном и дозированном вмешательстве в международные кризисные ситуации, но так, чтобы никто не мог Москву игнорировать.
Конечно, ни для давления на соседей, ни для применения силы где-нибудь в Средиземном море наличие базы именно в Крыму не является необходимым условием. Однако Кремлю важно продемонстрировать всему миру, что аннексированный полуостров является жизненно важным для России. И пока размещенные там военные корабли могут делать остановки в портах ЕС, российская власть будет надеяться, что в перспективе ей удастся продавить признание аннексии если не всем международным сообществом, то существенной его частью.
