После полномасштабного вторжения России в Украину в 2022 году многие эксперты по постсоветскому пространству пришли к выводу, что прямым следствием войны станет значительное снижение или даже полный коллапс российского влияния в регионе. Основные аргументы сводились к тому, что западные санкции и перевод российской экономики на военные рельсы неизбежно сократят экономическое присутствие Москвы, а неприятие большинством стран Северной Евразии российского вторжения приведет к утрате политического влияния и инструментов мягкой силы. Предполагалось, что все ключевые партнеры России, кроме Беларуси, начнут активно дистанцироваться от нее, чтобы минимизировать собственные риски.
Новый всплеск дискуссий об ослаблении позиций Москвы вызван активизацией американской дипломатии на обширной территории — от Кавказа и Центральной Азии до Беларуси. Динамика отношений России со странами Южного Кавказа действительно выглядит крайне сложной для Кремля. Посредничество Вашингтона в нормализации армяно-азербайджанских отношений и согласованный «маршрут Трампа» фактически лишают Россию роли главного миротворца и переговорщика в регионе — роли, которая еще недавно казалась незыблемой. При этом Москва сама испортила отношения как с Ереваном, так и с Баку еще до вашингтонских договоренностей.
В Центральной Азии, с одной стороны, наблюдается неуклонное усиление влияния Китая, а с другой — все страны региона активно стремятся развивать продуктивные отношения с Вашингтоном, чтобы сбалансировать давление как со стороны Пекина, так и со стороны Москвы. На эту динамику накладывается и откровенно антимигрантская политика России, которая набирает обороты после теракта в «Крокус Сити Холле».
Тем не менее процесс утраты (или, точнее, трансформации) российского влияния проходит нелинейно и далеко не так однозначно, как это может показаться на первый взгляд.
«It’s the economy, stupid»
Если смотреть исключительно на экономические показатели, картина выглядит совсем иначе: со многими соседями Москва не только сохраняет, но и активно расширяет сотрудничество. Все государства постсоветского пространства (кроме стран Балтии и Украины) можно разделить на пять групп по динамике торговли с Россией.
1.Феноменальный рост: Армения
Самый впечатляющий пример — торговля между Россией и Арменией. В 2020 году товарооборот между странами составлял $ 2,3 млрд, в 2021-м — $ 2,6 млрд, в 2022-м превысил $ 5 млрд, в 2023-м достиг $ 7,4 млрд, а в 2024-м установил рекорд — $ 11,7 млрд. По имеющимся данным, в 2025 году товарооборот сократится, но впечатляющий рост за предыдущие годы в любом случае полностью опровергает пессимистичные прогнозы 2022 года. По итогам 2024 года на Россию приходилось 39% внешней торговли Армении (рост более чем на 10 п.п.). При этом особенно быстро торговля росла именно в период второй карабахской войны, когда, по распространенному в Армении мнению, Россия не выполнила союзнических обязательств и не пришла на помощь Еревану.
Главным драйвером такого роста стала война в Украине: она открыла огромные возможности для параллельного импорта в Россию, обхода санкций и резко увеличила спрос на основные категории армянского экспорта. Около 80% экспорта Армении в Россию сегодня — это реэкспорт товаров, специально закупленных для последующей перепродажи в РФ.
2.Существенный рост: Кыргызстан, Узбекистан, Туркменистан, Азербайджан
Вторым по темпам роста после Армении идет Кыргызстан. Заметное увеличение товарооборота началось еще в 2021 году (+47%, до $ 2,4 млрд), затем он достиг $ 3,4 млрд в 2023-м и около $ 3,9 млрд в 2024-м. Доля реэкспорта в торговле выросла в 7−8 раз, и главным стимулом снова стала война России против Украины.
Примерно на одном уровне с Кыргызстаном по приросту товарооборота с Россией находится Узбекистан: $ 5,8 млрд в 2020-м, $ 7,5 млрд в 2021-м, $ 9,3 млрд в 2022-м, $ 9,8 млрд в 2023-м и около $ 11,6 млрд в 2024 году. По итогам 2024 года Россия почти сравнялась с Китаем в структуре внешней торговли Узбекистана (25,6% против 26,4%). Доля реэкспорта выросла в 5−8 раз.
Неожиданно выросла торговля с Туркменистаном (статистика которого традиционно вызывает вопросы): с $ 970 млн в 2020 году до $ 1,6 млрд в 2024-м, с прогнозом $ 2,5 млрд в 2025-м. В отличие от других соседей, здесь рост обеспечивается не реэкспортом, а традиционными товарными группами обеих стран.
В эту же группу попадает Азербайджан: $ 2,9 млрд в 2020-м, $ 3 млрд в 2021-м, $ 3,7 млрд в 2022-м, $ 4,3 млрд в 2023-м и $ 4,8 млрд в 2024 году. Рост товарооборота происходил на фоне острого конфликта Азербайджана с союзником России Арменией и усиления турецкого влияния на Кавказе, что тоже интерпретировалось как внешнеполитическое поражение Москвы. Доля реэкспорта выросла с 10−20% до 25−45%. При этом Азербайджан играет особую роль, помогая России выводить нефть на мировые рынки.
3. Стабильный рост: Беларусь, Таджикистан
В группу стран со стабильным, хотя и менее масштабным ростом торговли с Россией входят Беларусь и Таджикистан.
Ключевой союзник России и косвенный участник войны в Украине — Беларусь — за последние четыре года только усилила свою значимость для Москвы, а Россия, в свою очередь, укрепила влияние в Беларуси. Товарооборот между странами уверенно растет: с 2020 году он составлял $ 28,5 млрд, в 2021-м — $ 38,5 млрд, в 2022-м — $ 43,4 млрд, в 2023-м — $ 53 млрд, а в 2024-м достиг $ 57,6 млрд.
Из-за санкций Беларусь уже не может активно помогать Москве с реэкспортом, но ее промышленное производство и товары агросектора продолжают играть важную роль в адаптации российской экономики к последствиям войны. В 2025 году, например, Минск значительно увеличил поставки топлива в Россию, чтобы компенсировать ущерб от атак украинских дронов на российские НПЗ.
Торговый оборот России и Таджикистана в 2020 году составлял $ 838 млн, в 2021-м — $ 1,2 млрд, в 2022-м — $ 1,4 млрд, в 2023-м — $ 1,7 млрд, а по итогам 2024 года достиг $ 1,9 млрд. Доля России во внешней торговле Таджикистана составляет около 22%, что в три раза выше доли Китая.
Реэкспорт из Таджикистана в Россию достиг пика в 2022 году (около 30−40% взаимной торговли), а сейчас, по имеющимся данным, снизился до 10−20% после обещаний Душанбе не помогать России с обходом санкций. Несмотря на ужесточение антимигрантской политики в России, там по-прежнему работают около 1,2 млн таджикских трудовых мигрантов, а их денежные переводы обеспечивают значительную часть экономики Таджикистана (по данным на 2024 год — 17% ВВП).
4. Умеренный рост: Грузия, Казахстан
Казахстан, важнейший партнер России в Центральной Азии, наряду с Арменией остается одним из ключевых каналов обхода санкций и параллельного импорта. Это наглядно отражается в торговой статистике. В 2020 году товарооборот составлял $ 19 млрд, в 2021-м — $ 25,6 млрд, в 2022-м — $ 26 млрд, в 2023-м — $ 28,4 млрд, а в 2024-м — $ 28,7 млрд. По итогам 2025 года ожидается рост до $ 30 млрд.
Несмотря на регулярные заявления Казахстана о нежелании допускать использование его территории для обхода санкций, отсутствие таможенного контроля на границе с Россией в рамках Евразийского экономического союза (ЕАЭС) фактически исключает возможность сколько-нибудь серьезного контроля за такими схемами. Евросоюз, в свою очередь, отказывается вводить санкции против всех членов ЕАЭС, что гарантирует России возможность продолжать обход ограничений через ключевых партнеров.
Более того, в параллельном импорте и реэкспорте российской нефти активно участвуют даже страны, не являющиеся формальными союзниками Москвы, — например Грузия. Россия последовательно наращивает торговлю с ней: в 2020 году товарооборот составлял $ 1,2 млрд, в 2021-м — $ 1,6 млрд, в 2022-м — $ 2,4 млрд, в 2023-м — $ 2,4 млрд, в 2024-м — $ 2,5 млрд. В отдельные годы до четверти грузинского экспорта в Россию приходилось на реэкспортные товары. Потепление российско-грузинских отношений и планомерный рост торговли начались после прихода к власти партии «Грузинская мечта» и только усилились на фоне войны в Украине.
5. Сокращение: Молдова
Особняком стоит случай Молдовы, для которой в последние годы обострилась проблема российского влияния и откровенных попыток Москвы изменить политический курс Кишинева с ориентации на ЕС на более тесные отношения с Кремлем. ЕС принимает в судьбе Молдовы активное участие, прекрасно осознавая, что на фоне войны в Украине Молдова находится в крайне уязвимом положении из-за роли России в обеспечении энергетической безопасности Приднестровья. Эта политическая динамика ярко отразилась на торговле.
По данным молдавской статистики, товарооборот выглядел следующим образом: $ 447,7 млн в 2020 году, $ 658 млн в 2021 году, $ 826 млн в 2022 году, $ 472 млн в 2023 году и $ 326 млн в 2024 году. Тенденции 2025 года указывают на то, что итоговый показатель этого года окажется еще ниже.
Устойчивость и надежность
Общий товарооборот России со всеми странами постсоветского пространства вырос с $ 63 млрд в 2020 году до $ 125 млрд по итогам 2024 года. За тот же период торговля с Китаем увеличилась с $ 107,8 млрд до $ 244,8 млрд, слегка опережая рост с постсоветскими государствами.
Какие выводы можно сделать из этих данных?
Во-первых, налицо серьезный дисбаланс в интерпретации экономической статистики. Российско-китайская торговля часто преподносится как ключевой элемент стабильности России и залог продолжения войны в Украине. Подчеркивается, что Китай не отказывается от покупки российского экспорта, а Россия стабильно получает практически все необходимое для своей военной машины и гражданских секторов экономики. При этом отмечается, что Пекин формально соблюдает некоторые санкции, но на деле продолжает активную торговлю с Москвой. Более чем двукратный рост за последние годы полностью отражает эту динамику.
Однако аналогичный двукратный рост торговли со странами постсоветского пространства парадоксально остается в тени обсуждений. С учетом значительной доли реэкспорта отношения Москвы не только с партнерами по ЕАЭС, но и со всеми упомянутыми странами (за исключением Молдовы) играют ключевую роль в устойчивости российской экономики, обеспечивая дополнительные каналы поставок подсанкционных товаров и параллельного импорта по множеству маршрутов. Рост торговли гарантирует, что в странах региона сохраняется устойчивый интерес к поставкам того, за что Россия готова платить. Безусловно, Москва активно использует эти рынки и для сбыта собственных товаров и услуг. Со времен распада СССР российские экономические связи с бывшими республиками еще никогда не были столь прочными, перспективными и важными для Москвы.
Во-вторых, экономические отношения могут успешно развиваться вопреки политической динамике или даже в полном отрыве от нее. Это создает уникальную ситуацию: Россия объективно теряет политическое влияние, сталкиваясь — как на Южном Кавказе, так и в Центральной Азии — с растущей конкуренцией со стороны других игроков, но при этом ее экономическое присутствие укрепляется. Подобная трансформация уже меняет российский внешнеполитический подход — это видно, например, на Ближнем Востоке, где агрессивная риторика Москвы контрастирует с прагматизмом, гибкостью и фактическим признанием утраты «уникальной роли» в регионе. Приоритетом для России остается война в Украине, что вынуждает ее экономить силы в других регионах и адаптироваться к новым реалиям.
В-третьих, экономическое партнерство России со странами Центральной Азии еще не достигло пика — в отличие, похоже, от российско-китайских отношений. Почти во всех случаях показатели торговли в 2025 году превысят уровень 2024-го. Как бы страны региона ни заверяли ЕС и США в готовности соблюдать санкции, экономические стимулы побуждают их искать новые способы удовлетворения российского спроса. За исключением Молдовы, все государства региона экономически выигрывают от последствий войны в Украине.
В-четвертых, даже после окончания войны или перемирия, за которым последует частичная отмена санкций, экономическое сотрудничество с постсоветскими странами останется для Москвы приоритетным. Потеряв часть политического влияния — будь то из-за войны или более долгосрочных трендов, — Россия будет заинтересована в сохранении и укреплении растущих экономических связей, чтобы конкурировать с Китаем в Центральной Азии и с целым рядом игроков на Южном Кавказе. Экономическое влияние в любом случае со временем конвертируется в политическое, пусть и в более конкурентной среде.
В каком-то смысле война в Украине заставила Россию заново открыть для себя постсоветское пространство, продемонстрировав, что там почти повсеместно (за редкими исключениями) сохраняется значительный интерес к сотрудничеству с Москвой.
