В настоящее время в коридорах власти Германии сформировался консенсус: концепция Russland-Politik (ставка на постепенные преобразования в России, стимулированные сближением с Западом, активным культурным, экономическим и научным обменом), доминировавшая в Берлине в последние десятилетия, была ошибкой, она должна быть кардинально пересмотрена. Выступления ключевых политиков страны, от федерального президента, канцлера и министров до лидеров партий, можно резюмировать следующим образом: мы недооценили способность Путина развязать агрессивную войну в Европе, невзирая на фатальные последствия этого шага для самой России, и не видим более возможности возврата к политике сближения. В этом едины как правящая коалиция, так и ХДС, крупнейшая оппозиционная сила. Исключение составляют позиции Левых и АдГ, но эти партии ввиду их малочисленного представительства в Бундестаге не могут оказывать заметного влияния на курс государства.
В то же время исторический поворот в германской политике почти не распространяется на образ России и российского общества. Германский историк и публицист Карл Шлегель использует определение «сентиментальная русофилия» применительно к общественно-политическим настроениям в Берлине времен Веймарской республики. Некий одномерный, стереотипный образ России, обусловленный подсознательным желанием вычленить из череды негативных событий какие-либо позитивные элементы, сохраняется в Германии до сих пор. Его разделяют многие немцы. Лица, принимающие решения, не являются исключением.
Разберем три основных нарратива, в которых особенно ярко проявляется «сентиментальная русофилия» германских элит.
«Война Путина» или «Путин — не Россия»
В день начала полномасштабной агрессии России против Украины канцлер ФРГ Олаф Шольц заявил: «Своим нападением российский президент Путин вопиюще нарушил международное право. Для этих действий нет оправданий. Это война Путина. Путин, начав свою войну, совершил тяжелую ошибку». Официальный сайт Федерального правительства вынес слова «Это война Путина» в заголовок сообщения о выступлении главы кабинета, сделав их ключевыми. Через три дня, выступая с программной речью в Бундестаге, Шольц 12 раз упомянул Путина, в том числе и в словосочетании «путинская агрессия». Канцлер подчеркнул: «Необходимо четко заявить: это война является войной Путина». 8 мая, в обращении к нации к годовщине окончания Второй мировой войны в Европе, канцлер вновь повторил слова о «путинской агрессии» и «желании Путина покорить Украину», хотя и добавил, что «ведомству канцлера известно о значительной поддержке Путина среди населения России».
К своему лидеру присоединились и другие социал-демократы. Министр внутренних дел Нэнси Фезер использовала в первые месяцы войны данное словосочетание практически в каждом своем выступлении. «Война Путина» стала устойчивой формулировкой для партийных пресс-конференций, в частности, парламентской фракции СДПГ. Ее применяют и ведущие политики других партий, к примеру, генеральный секретарь ХДС Марио Чая. Эта метафора стала неотъемлемой частью заголовков и статей значительного процента СМИ самого различного политического спектра, направления и статуса, от общественно-правовых телеканалов ARD и ZDF до леволиберальной газеты Frankfurter Rundschau, от финансового издания Capital до региональной Sächsische Zeitung.
Безусловно, высокопоставленные социал-демократы и консерваторы обладают всей полнотой информации. Им известно, что Путин принимает решения и воплощает их на практике не в одиночку. Без милитаристского консенсуса российских элит нападение на Украину не стало бы возможным. Вместе с тем немецкие политики до сих пор нередко проводят грань между «Путиным» и «Россией», причем не только из внешнеполитических соображений. Это то, к чему они привыкли, то, что от них хочет услышать избиратель.
«Хорошие россияне», «плохая власть»
Этот нарратив тесно связан с предыдущим, но он все же обладает собственными характерными чертами. Вдохновленные горбачевской перестройкой и ельцинскими реформами представители германских политических элит видят в курсе Путина не только причину для собственного разочарования, но и некое отклонение от верного, демократического пути развития России, случившееся вопреки воле большинства россиян. В их понимании разворот в сторону авторитаризма, случившийся отнюдь не вчера, не может пользоваться глобальной поддержкой российского народа.
В своем выступлении в связи со смертью Михаила Горбачева Шольц назвал Путина виновником провала демократизации России. Путин создает «новые разделительные линии в Европе». В упомянутой речи 27 февраля в Бундестаге канцлер «взял под защиту» россиян, фактически отделив их от президента: «Путин, а не российский народ решил начать войну. Эта граница мне важна. Примирение между немцами и россиянами после Второй мировой войны было и остается важной главой в нашей общей истории. И я знаю, насколько многим нашим гражданам, родившимся в Украине или России, тяжело переносить создавшуюся ситуацию. Мы не допустим, чтобы этот конфликт между Путиным и свободным миром открыл старые раны и привел к новому разделению». Лидер ХДС Фридрих Мерц редко соглашается с позицией Шольца, но в данном случае политики были едины. В марте Мерц отметил в Твиттере: «Ни российский народ, ни люди, которые чувствуют себя с ним связанными, не являются нашими врагами. Ответственность за войну несет Путин». Второй по значимости политик в ХДС, Марио Чая, был не менее категоричен: «Владимир Путин ведет войну не только против Украины. Он ведет ее за счет населения России. Мы хотим, я хочу, чтобы люди с российскими корнями знали: российский народ не является нашим противником».
Симпатия к «хорошим россиянам» проявилась и в ходе дебатов о возможном запрете европейских туристических виз для граждан РФ. Германский истеблишмент консолидировано выступил против такой меры. Наряду с желанием не лишать российских оппозиционеров возможности быстро покинуть страну, снова наглядно была продемонстрирована граница между «властью» и «россиянами», проходящая в сознании немецких политиков. В августе Шольц в очередной раз повторил слова о «войне Путина» и обозначил акценты: «Нет никакой пользы, если санкции будут направлены против всех, против невиновных. Это не война российского народа». Глава МИД Анналена Бербок (Зеленые), активно критиковавшая политику России задолго до февраля 2022 года, высказала похожую мысль. Для нее важно «в ситуации жестокой агрессивной войны не отказаться навсегда от 140 миллионов людей в России» и не использовать принцип коллективной ответственности.
«Великая русская культура», или «Как не отдать Чехова Путину»
Величие русской культуры, наряду со стереотипом о загадочной и при этом притягательной «русской душе», является одним из самых распространенных стереотипов в Германии. Уже в конце 19 — начале 20 века тиражи книг Федора Достоевского на немецком чуть ли не превосходили русскоязычные. В новых реалиях к сакрализации русской культуры в германском обществе прибавилось мнение, что именно культура помогла России в прошлом пройти путь европеизации, а ныне служит одной из последних нитей, связывающих современную Россию с европейской демократией.
По этой причине политика cancel culture (культура отмены) в отношении российского культурного наследия не имела и не имеет в Германии никаких шансов на масштабную реализацию. Никто не планировал изымать из школьных библиотек книги Толстого и Булгакова, запрещать постановки «Пиковой дамы», которая продолжает с успехом идти в оперном театре Висбадена, или отменять летний классический Open Air концерт в Берлине, где российский пианист исполнял Рахманинова, а затем на сцену поднимался оркестр под управлением дирижера-россиянина. В Германии продолжают работать десятки магазинов, в которых можно приобрести книги на русском языке, включая издания антизападного содержания. Ограничения негосударственного характера, например, отсутствие продления контрактов со стороны театров, оркестров или филармоний, коснулись тех деятелей культуры, которые громко и однозначно выразили поддержку войны РФ против Украины,
К кампании по «защите русской культуры» активно подключилась министр культуры ФРГ Клаудиа Рот (Зеленые), известная как последовательный критик Кремля. Уже в начале марта она заявила: «Я предупреждаю о тенденциях бойкота русского искусства и культуры или об общем подозрительном отношении к российским деятелям искусства. Разнообразная и богатая русская культура является частью европейского культурного наследия и нынешней европейской культуры». В июльском интервью Рот обратилась к указанному примеру Линдлара и подчеркнула: «Сейчас есть большая неопределенность, как обращаться с русской культурой. Я думаю, бойкот был бы совершенно неправильным действием. Часто именно российские деятели культуры стараются сохранить последние островки свободы. Существует великолепная русская культура, будь-то музыка, литература или Антон Чехов. Я не позволю Путину забрать у меня Чехова».
«Запретные зоны»
Образ России в культурологическом, историческом и гуманистическом аспекте остается в Германии позитивным. Немецкий обыватель, а вместе с ним и политики, противопоставляют Путина или, в лучшем случае, «коллективного Путина», российскому народу, якобы страдающему от действий Кремля чуть ли не в той же степени, что и украинцы. Неформальный слоган «Пушкин вместо Путина», укоренившийся в последние 15 лет в массовом сознании немцев, с началом войны никуда не исчез. «Сентиментальная русофилия» остается распространенным элементом мышления. Те, кто пытаются выступить против, хоть и не подвергаются политическому остракизму, но все же выглядят одиночками. Критика российского государства и общества в целом, без постоянного упоминания фамилии президента и обязательных комплиментов в адрес «хороших россиян», включая поиск глубинных, социальных и исторических причин нынешней политики России, остается скорее уделом экспертов и журналистов.
