Больше недели президент России не мог разобраться в своих чувствах, не мог решить — доверяет он арестованному губернатору Хабаровского края Сергею Фургалу или нет. 9 июля Фургала задержали, 20 июля Путин наконец решил, что сидящий в СИЗО человек, которого обвиняют в организации заказных убийств, наверное, все-таки не должен числиться главой региона. Фургал был отправлен в отставку «в связи с утратой доверия» (это стандартная в таких случаях формулировка), временно исполняющим обязанности главы региона назначен депутат Госдумы от ЛДПР Михаил Дегтярев.
Все это выглядит политической рутиной — президент и не мог по-другому поступить, не может же он игнорировать работу собственных спецслужб (дело Фургала ведет Следственный комитет и курирует ФСБ). Выбор врио тоже вполне логичен: Фургал — член ЛДПР, и после его отставки кресло достается представителю его же партии. Тут даже особой новости нет: через пару дней после задержания хабаровского губернатора лидер ЛДПР Владимир Жириновский заявил, что партия рассчитывает на сохранение главной должности в крае, тогда же впервые прозвучала фамилия Дегтярева в качестве преемника. Telegram-каналы выдавали пересказ новости, попавшей во все агентства, за невероятную сенсацию, но это просто иллюстрация того, как на самом деле работают политические Telegram-каналы в России.
Все скучно, все обыденно, а дальше — так, наверное, следует думать, — народ на досрочных выборах сделает свой выбор и решит, достоин ли Дегтярев руководить Хабаровским краем. Но вот только короткий промежуток времени между задержанием Фургала и назначением Дегтярева слишком уж перенасыщен событиями, чтобы такая трактовка имела право на существование.
Нежданный бунт
Фургала картинно задержали специально прибывшие из столицы следователи, надели наручники, увезли в Москву. Обычно такие события — важная часть государственного пиара: пока бездельники-оппозиционеры шумят в интернете про коррупцию и преступность, президент с преступностью борется, не взирая на чины и звания, — как-то так это должно читаться. Но вдруг случилась заминка.
Десятки тысяч жителей Хабаровска вышли на стихийную акцию протеста. Оказалось, что политическую подоплеку событий понимают все: два года назад Фургал выиграл у единоросса Вячеслава Шпорта выборы, которые ни под каким видом не должен был выигрывать. Осень 2018-го вообще выдалась для Кремля неприятной: после крайне непопулярной пенсионной реформы кандидаты от партии власти провалили выборы сразу в нескольких регионах, чего прежде не случалось. Но это еще полбеды: Фургал действительно стал по-настоящему популярным политиком в регионе (вроде бы, даже обошел по рейтингу самого Путина). Меры, за счет которых он такого результата добился, можно считать популистскими — он нашел средства на горячие обеды для школьников, продал с торгов яхту, стоявшую на балансе краевой администрации, обуздывал чиновные аппетиты при распределении бюджетов
И выяснилось, что за Фургалом следят уже 15 лет, и вообще он чуть ли не гангстер. Компромата — полные чемоданы. Однако жители края прочитали рассказ о принципиальном президенте, побеждающем пробравшегося во власть негодяя, по-своему: как политически мотивированное дело, как попытку отнять у них их право на выбор, как наглое вмешательство Москвы в региональные дела. И на стихийном митинге зазвучали антипутинские лозунги.
Кстати, это важный момент, который непросто объяснить читателю, плохо знакомому с российскими реалиями: участники протестов, с которыми довелось поговорить, вполне допускали, что в прошлом у Фургала могли быть криминальные подвиги. Но это нормально. Плохо, однако нормально. О любом российском политике такого уровня можно сказать что-нибудь подобное. Важно, что преследуют его на самом деле не за криминал, а за политику, и жители региона этот момент отлично чувствуют.
COVID-19 и террорист
И Москва растерялась. Местную полицию натравить на протестующих не решились. Ограничились запуском через социальные сети нескольких тезисов, объясняющих суть протеста: ничего стихийного не происходит, все это организовано людьми Фургала, которым помогает Навальный. Людей якобы вышло очень мало, все кто вышли — заболеют коронавирусом и, вероятно, умрут. Антипутинские лозунги выдумали оппозиционеры в Москве, ничего подобного в Хабаровске нет. А на уровне государственных телеканалов происходящее решили просто игнорировать.
Выглядело это все жалко: интернет сразу же переполнился роликами, на которых отлично видно, сколько людей вышло и направленные против Путина лозунги слышны вполне отчетливо. Но — что показательно — никаких других ходов кремлевские идеологи так и не смогли придумать.
Все системные политики растерялись. Жириновский хоть и повозмущался в Думе, но подчеркнул, что ЛДПР не имеет отношения к уличным акциям и призывает в них не участвовать. Это же повторил через адвоката сам Фургал (все осознают, что ему происходящее, мягко говоря, не в плюс, для него сейчас народная поддержка — отягчающее обстоятельство, и уж сам-то он точно понимает это лучше других).
Зато местные элиты решились на бунт: сенатор от Хабаровского края Елена Грешнякова выступила в Совете Федерации, подчеркнула, что сама форма ареста Фургала возмутила регион, — это было сделано, по ее мнению, слишком грубо, — и назвала «провокаторами» прокремлевских журналистов, которые объявили Фургала преступником до решения суда.
А Хабаровск продолжал протестовать. В город свезли силовиков из других регионов (местным, то есть, доверять не приходится), но разгонять шествия в поддержку Фургала все равно не стали: результат мог выйти совершенно непредсказуемым. Участники политических ток-шоу на государственном ТВ обсуждали что угодно: Украину (ее обсуждают всегда), пандемию, даже сексуальный скандал, разгоревшийся как раз в это время в среде московских оппозиционных журналистов. Но только не Хабаровск. Хабаровск словно бы исчез с телевизионной карты России.
Московские политтехнологи в течение недели протестов смогли придумать только два хода, чтобы хоть как-то сбить страсти: во-первых, все информационные агентства сообщили, что Хабаровский край — единственный регион в стране, где растет заболеваемость COVID-19. Во-вторых, местное ФСБ отчиталось о предотвращенном теракте: якобы некий сторонник радикальных исламистов собирался осуществить самоподрыв на одной из протестных акций. Но официальной пандемийной статистике в России не то, чтобы очень верят, и тому есть причины, а с террористом вышел прокол. Опубликовали видео задержания, и выяснилось, что на дело он, во-первых, отправился с флагом запрещенной экстремистской организации (что уже немного странновато выглядит), а во-вторых, арабские надписи на флаге были сделаны с многочисленными ошибками.
Ответом на эти пугалки стала грандиозная демонстрация 18 июля. Официальные данные — 12 тысяч человек, самые оптимистичные оценки участников протеста — более ста тысяч. Достоверные независимые оценки — около 50 тысяч участников. Для города с 600-тысячным населением это очень и очень много. Акции в поддержку хабаровчан прошли и в других городах края, и даже в соседних областях. Не такие масштабные, конечно, но сам факт важен.
Тогда же канал «Россия 24» выпустил репортаж о происходящем: сообщалось, что в центре Хабаровска иногородние оппозиционные блогеры пытаются проводить какие-то акции. 50 тысяч одних блогеров, почти по Гоголю.
Кремль в своем стремлении не замечать очевидное сделался смешон.
Стратегия Кремля
Это и есть фон для назначения Дегтярева. Путин словно бы предлагает сделать вид, что ничего не было: вот вам новый врио, будут выборы, там и решите, подходит он вам или нет. А с Фургалом, против которого выдвинуты серьезные обвинения, пусть разбирается суд. Давайте будем считать, что у нас настоящий суд, что дело против Фургала — чисто уголовное, без всякой политики, что выборы — тоже настоящие, и что партия ЛДПР — не декорация.
Но в этом предложении многовато допущений. Однако ведь и у самих протестующих позиция не лучше: они тоже пытаются сыграть в настоящую страну, где выбор народа важен и где у граждан есть права. Имитация против имитации, фальшивое государство против обреченного гражданского общества.
Стратегия Кремля понятна: местные элиты сейчас начнут как-то договариваться с новым врио (бессмысленно ставить на карту все ради человека, выход которого из тюрьмы до суда невозможен совершенно точно, да и после суда — крайне сомнителен). Рядовые жители устанут ходить по улицам и вернутся к обычной жизни. Все само собой затихнет, до выборов будет время, и, может быть, удастся провести их бесконфликтно.
Арест Фургала — сам по себе сигнал для политических сил в регионах: Кремлю сюрпризы на губернаторских выборах больше не нужны, компромат на всех найдется, последствия для непрошенных победителей будут очень серьезные. Дегтярев — отличный вариант для Хабаровска: уроженец Самары, без каких-либо связей в крае и без реального политического опыта. Состоял в одиозном прокремлевском молодежном движении «Идущие вместе», попал в ЛДПР, заседал в Думе, выдвигал более или менее дикие инициативы (предлагал, например, покрасить Кремль в белый цвет и украсить паспорт гражданина РФ портретами выдающихся деятелей российской истории). Однажды, правда, участвовал в довольно жесткой избирательной кампании — боролся в 2013 году за пост мэра Москвы, как раз тогда, когда Алексей Навальный попытался потеснить Сергея Собянина. Но набрал тогда меньше трех процентов.
Формальности соблюдены: жители голосовали за представителя ЛДПР, и теперь краем снова управляет представитель ЛДПР. И пожертвовать им в перспективе не жалко. Выбирать хабаровчанам придется между этим бессмысленным молодым человеком, не имеющим никакой поддержки (он, как член номинальной оппозиционной партии, и будет олицетворять собой оппозицию), и каким-нибудь более или менее приличным единороссом.
Сломанный телевизор
Купирование любых угроз, связанных с выборами, и без того идет полным ходом. Уже после голосования за поправки принят закон о проведении выборов любого уровня в течение трех дней (что, естественно, затруднит общественный контроль за осуществлением процедуры). Есть новые инициативы, направленные на создание помех для работы наблюдателей. Легко предсказать, что после истории с Фургалом Кремль последовательно будет делать ставку на людей, чужих в регионах и лишенных какой-либо реальной поддержки.
Но ведь не только Кремль делает из происходящего выводы. Очевидно, например, что путинская политическая система попросту зависает, наткнувшись на масштабный протест. Опции диалога в ней нет, она не умеет искать компромиссы, и это — серьезная проблема для системы, способная в перспективе создать для нее угрозы.
Если нельзя немедленно ответить на протест репрессиями — ответа не находится вовсе. В Москве, к примеру, каждый день проходят в связи с разными политическими поводами одиночные пикеты. И полиция отлично расправляется с их участниками (действуя, кстати, абсолютно незаконно). Почему? Потому что их мало. В Хабаровске, где протест массовый, а пределы лояльности местных силовиков неочевидны, никто на разгон не решается.
Легко, впрочем, предсказать, что как только протестная волна спадет (а она спадет), против наиболее активных участников протестов заведут уголовные дела. Система не умеет действовать по-другому, и обязательно отработает заложенную в нее программу.
И еще один вывод, тоже немаловажный: телевизор в России проиграл интернету. Замалчивание темы на ТВ вообще ничего не значит, каналов для получения независимой информации более чем достаточно. Пропагандистская машина, которую строили в течение двух десятилетий, дала серьезный сбой.
Это значит, что интернет ждут тяжелые времена — государство начнет против него новый «крестовый поход». Власти ведь тоже понимают свои слабости, и защищаются как умеют.
