Россия всегда была страной, к которой израильтяне проявляли немалый интерес, в том числе и потому, что значительная часть израильских евреев семейными корнями связана либо с царской Россией, либо с СССР. С одной стороны, Россия, как наследница СССР, возглавлявшего в Холодной войне антизападный лагерь, долгое время идентифицировалась израильским обществом с силой, фундаментальные интересы которой противоположны израильским. Подобные представления бытуют в немалой части израильской интеллектуальной и политической элиты и сегодня. С другой стороны, на уровне общественного сознания Россия никогда не считалась «коренным» врагом Израиля.
Возобновление интереса к России в начале 2000-х гг. связано с двумя ключевыми процессами: «возвращением» Москвы на ближневосточную арену в качестве значимого игрока, что непосредственно затрагивает интересы Израиля, и успешной интеграцией «большой алии» (еврейской репатриации) из позднего СССР и постсоветских государств. Более трети этой алии составляют выходцы из России, что способствует резкому росту масштабов культурных, семейных и эмоционально-исторических связей граждан двух стран. Эти факторы оказали влияние на общественное мнение в обеих странах, которое их лидеры были вынуждены учитывать — пусть и в разной степени — при выстраивании двусторонних отношений.
С момента возвращения к власти Биньямина Нетаньяху в феврале 2009 года интенсификация российского направления израильской внешней политики была заметна почти на всех уровнях — от межправительственных и межпарламентских контактов до совместных межведомственных комиссий по торгово-экономическому и культурному сотрудничеству. В этом смысле подход израильского руководства радикально отличался от политики прежних правительств (включая первую каденцию самого Нетаньяху), которая почти не выходила за рамки укрепления связей с российскими евреями и поощрения их репатриации в Израиль, импорта энергоносителей, а также действий (впрочем, достаточно вялых) по дипломатическому и правовому обеспечению активности израильских бизнесменов на российском рынке. Визит Владимира Путина в Израиль в мае 2012 года, которому израильские власти придали особое значение, закрепил этот «новый тренд» в двусторонних отношениях.
Интенсификация контактов обычно объясняется двумя основными факторами. Во-первых, стремлением Израиля найти альтернативные точки опоры в условиях напряженных отношений с США после прихода к власти администрации Барака Обамы, которая оказывала давление на Израиль в рамках пересмотра американской политики на Ближнем Востоке. Во-вторых, осознанием израильским политическим истеблишментом возрастающего веса России в непосредственно завязанных на израильские интересы политико- и экономико-стратегических процессах в регионе «малого» (зона арабо-израильского конфликта) и «большого» (от Магриба до Центральной и Южной Азии) Ближнего Востока.
В рамках этих процессов община выходцев из бывшего СССР («Русский Израиль») для израильских элит и общества играла своего рода роль «референтной группы». Например, введение безвизового режима с Россией в 2016 году (а затем с Украиной и Беларусью) было принято израильским правительством в первую очередь по настоянию партии «Наш дом — Израиль» (НДИ), представляющей интересы русскоязычных избирателей. НДИ тогда выдвинула пункт о безвизе в качестве условия участия в правящей коалиции.
При этом позитивные политико-дипломатические и экономические перспективы этого шага для большинства израильского руководства на тот момент совсем не были очевидны. Но политики не могли игнорировать настроения и запросы почти миллионной общины выходцев из бывшего СССР, которая в разные периоды составляла от 13% до 16% местного электората и нередко определяла успехи и неудачи соискателей поста премьер-министра и ряда израильских партий на общенациональных выборах. Для израильских политиков «хорошие отношения с Россией» воспринимаются как залог поддержки русскоязычного электората, хотя реальные настроения общины сложнее.
Нужна ли Россия «русским» израильтянам?
В 2009—2017 гг. социологические агентства «Мутагим» и PORI по программе, предложенной автором этой статьи, провели серию из четырех опросов русскоязычных израильтян, в ходе которых среди прочего замерялось отношение к идее израильско-российского стратегического партнерства. Результаты свидетельствуют о том, что эта тема для респондентов выглядела вполне актуальной. Лишь около 10% респондентов (с пиком в 17% в 2015 году) воздерживались от суждений по этому вопросу. Однако доля тех, кто поддерживал отказ от ориентации на США в пользу партнерства с другими стратегическими партнерами, включая Россию, была невелика — от 4−5% до чуть более 10%. Примерно вдвое, а то и втрое больше респондентов придерживались прямо противоположной точки зрения, отмечая, что «интересы России будут лежать преимущественно в арабском мире, поэтому надежность ее партнерства с Израилем всегда будет под вопросом». Среди выходцев из Москвы и Санкт-Петербурга доля сторонников такой точки зрения оказалась почти в полтора раза выше, чем среди репатриантов из российских регионов.
«Русские» израильтяне вполне понимали, что в существующем глобальном политическом контексте Израиль не может придерживаться принципа «постоянного нейтралитета». Потому доля «изоляционистов», требующих «придерживаться политики равной удаленности от различных глобальных центров силы», колебалась в низком диапазоне от 15% до 20%. В то же время большинство выходцев из стран бывшего СССР и тогда не считали, что безусловное партнерство с США является единственной опцией израильской внешней политики. Самым популярным суждением, собиравшим от более трети до почти половины голосов бывших жителей постсоветских стран, была готовность поддержать «укрепление и расширение отношений Израиля с РФ, но не за счет его особых отношений с США». Колебания в поддержке этого подхода (8−12%), наблюдаемые на протяжении четырех волн опросов, объясняются внешними и внутренними факторами: например, раздражением проарабской позицией администрации Барака Обамы; появлением в стране большой группы репатриантов после аннексии Крыма и начала войны в восточной Украине; введением безвизового режима и другими событиями.
Существенных различий между сторонниками различных партий или представителями разных волн алии из бывшего СССР по этому вопросу также не наблюдалось. Исключением была несколько более высокая доля «кремлеоптимистов» среди репатриантов из России эпохи «пост-дефолта» конца 1990-х гг., многих из которых эмигрировать в Израиль заставили преимущественно экономические соображения. Кроме того, среди них была выше доля вернувшихся обратно после завершения кризиса в России.
Полученные данные в целом демонстрируют, что общине выходцев из бывшего СССР отнюдь не свойственен т.н. «экс-патриотизм политического сознания»,
«Русский Израиль» как сторона конфликта
Исследование 2014 года, проведенное вскоре после российской аннексии Крыма, показало, что община «русских» израильтян разделилась по этому вопросу практически поровну на две группы. Представители первой поддерживали одну из сторон противостояния, представители второй — не сочувствовали ни России, ни Украине, либо вообще не имели позиции по этому вопросу. В первой группе сочувствующих Украине было вдвое больше, чем России. Однако лишь около 10% выступали за активную поддержку Израилем одной из сторон, с небольшим перевесом в пользу Киева. В 2017 году доля сторонников активной позиции сократилась до 5%.
При этом различия в позициях зависели от стажа пребывания и страны-происхождения. Репатрианты 1988−1989 гг., часто бывшие активисты еврейского движения в СССР, склонялись к проукраинским настроениям, воспринимая Россию как наследницу империи, с которой они боролись и из которой с таким трудом вырвались. Очевиден перевес проукраинских симпатий и среди репатриантов, прибывших с начала 2010-х гг., среди которых обнаруживается высокая доля жителей крупных городов, социально устроенных, относительно молодых, а также членов первого («крымского») этапа «путинской» алии из обеих стран. Наконец, среди выходцев из Украины носителей активной проукраинской позиции в разы больше, чем занявших сторону России. Среди выходцев из русскоязычных регионов Восточной Украины (среди которых в основном евреи-репатрианты 1990-х и начала 2000-х гг.) сторонников Киева оказалось почти вчетверо больше, чем тех, кто поддерживал пророссийских сепаратистов. Однако две трети респондентов в 2017 году не поддерживали ни одну из сторон или вообще не интересовались этой темой.
На первый взгляд кажется, что полномасштабное вторжение российской армии в Украину в феврале 2022 года радикально изменило эту картину. Шок, который испытали граждане многих стран, разделяли и израильтяне — тем более, что одним из первых итогов развернувшихся военных действий стало появление в Европе впервые после Второй мировой войны десятков тысяч еврейских беженцев. В марте 2022 года более 70% израильтян сообщили исследователям Израильского института демократии (ИИД), что «очень внимательно» или «довольно внимательно» следят за событиями в Украине, причем среди русскоязычных израильтян доля таких ответов была еще выше — 85%. Две трети израильтян в целом и три четверти русскоязычных евреев возлагали вину за начало войны на российское руководство, тогда как доля сторонников версии о вине Киева не превышала рамки статистической погрешности.
Израильское гражданское общество и особенно его организованный и неформальный «русскоязычный» сегмент с энтузиазмом занялись мобилизацией материальной помощи украинцам и включились в проукраинскую общественную дипломатию. Прокремлевские группы при этом все эти годы оставались малозаметными, особенно после нападения ХАМАС 7 октября 2023 года, когда Россия на декларативном уровне де-факто заняла антиизраильскую позицию.
Однако у этой темы есть и иной аспект, связанный с отношениями израильского и украинского руководства после начала полномасштабного российского вторжения. Израиль сразу же осудил российское вторжение и с первых недель оказывал Украине масштабную гуманитарную и материальную помощь, а также дипломатическую и политическую поддержку. Израиль официально не присоединился к экономическим санкциям Запада в отношении России, но на практике не предпринимал действий, которые помогают эти санкции обойти. Не являясь членом НАТО и официальным со-гарантом безопасности Украины, Израиль, тем не менее, поставлял ей защитные средства, некоторые виды оборонительных систем и нелетальных вооружений. Тем самым, согласно израильским лидерам, Израиль вполне доказал свою приверженность Украине и украинскому народу. Но в Киеве израильскую поддержку и помощь не считали достаточными.
В то же время около 60% израильтян (и несколько больше выходцев из бывшего СССР), принявших участие в упомянутом исследовании ИИД 2022 года, были полностью или в целом согласны с курсом правительства Израиля в отношении войны в Украине. Похожие настроения фиксировались и в последующий период. Так, согласно исследованию 2024 года, результатами которого с автором этой статьи любезно поделилась его инициатор Элина Бардач-Ялова, примерно треть опрошенных репатриантов из бывшего СССР — то есть вдвое меньше, чем семь лет назад — никого не поддерживали в российско-украинском конфликте и не считали, что Израиль должен вмешиваться. Примерно столько же выразили пассивную поддержку Украине (и очень немногие — России). И лишь четверть посчитали, что Израиль должен открыто поддержать Украину, а 1−3% — Россию. Различия между «репатриантами-старожилами» и членами «путинской алии» были на этот раз минимальны.
Другими словами, советское и постсоветское наследие репатриантов — в том числе и членов последней по времени «военной алии» из России — в очередной раз, вопреки стереотипам, оказалось менее важным их израильского опыта. Не являясь лоббистами израильско-российского сотрудничества «без всяких условий», они, тем не менее, на каком-то этапе (особенно во времена российско-израильского сближения в 2010-е гг.) были вполне готовы стать одним из основных мостов рационально выстроенного сотрудничества. При этом они вряд ли видели себя местным филиалом «русского мира». За треть века с начала «большой алии» русскоязычные репатрианты вполне интегрировались в местное общество и господствующую в них систему представлений и политических ценностей.
