Администрация президента пытается выправить ситуацию с падением популярности Владимира Путина после мятежа Евгения Пригожина. По данным ФОМ, рейтинг доверия к президенту упал на 3%, а по опросам Russian Field отношение к нему ухудшилось у 12% респондентов. Это произошло потому, что Путин во время мятежа самоустранился из повестки. Утром 24 июня он сделал туманные заявления о том, что «предателей» и «изменников» накажут, а вечером — поблагодарил силовиков за пресечение мятежа, а граждан — за сплочение перед угрозой гражданской войны. При этом исследование Russian Field показывает, что более трети граждан хотели бы, чтобы Путин участвовал в переговорах с Пригожиным, то есть принимал деятельное участие в событиях.
Кремль пытается ответить на этот запрос активным возвращением Путина в повестку. Президент обычно не баловал граждан частыми появлениями на публике, ограничиваясь в основном встречами с чиновниками и бизнесменами. После мятежа Путин посетил Дагестан, где не только поговорил с главой республики, но и вышел на площадь Дербента к жителям и даже сфотографировался со школьницей. С другой девочкой из Дагестана, которая якобы очень расстроилась из-за того, что у нее не получилось встретиться с президентом, Путин встретился в Кремле. «Я когда уехал из Дербента, приехал в Москву, мне показали картинку, где ты плачешь. Понятно, что я, к сожалению, не могу поговорить с каждым человеком, который на площади стоял, но все-таки твоя реакция меня расстроила», — объяснил Раисат Акиповой Путин.
Он подарил школьнице цветы, а потом вместе с ней позвонил премьер-министру Михаилу Мишустину и министру финансов Антону Силуанову, к которому обратился на «ты» и назвал по имени. Путин приказал Правительству выделить бюджету Дербента 5 млрд рублей, снова повторил распоряжение при Силуанове и на камеры заявил девочке, что та получила для Дагестана эти деньги. Встречу президента со школьницей кремлевская пропаганда использовала по максимуму: показала подарок от семьи девочки, а потом опросила ее саму. «Добрый, хороший, миленький», — сказала на камеру Раисат Акипова.
Из диалога Путина и губернатора Ставропольского края Владимира Владимирова тележурналисты выбрали для трансляции самый неформальный момент. «Вкусная у вас картошка, как в Белоруссии?», — спросил президент Владимирова, который рассказывал об успехах края в сельском хозяйстве, а тот в ответ пообещал привезти ставропольскую картошку в Москву.
Политический и информационный блок АП пытаются вернуть Путину человеческое лицо. Образ, который рисуют они понятен и привычен — это президент, который не страшится выйти в толпу, фотографируется с людьми как кино или поп-звезда. Ради простых людей глава государства тревожит высокопоставленных чиновников, попутно показывая россиянам свое безусловное верховенство над премьером и министром финансов. Встречи с детьми — беспроигрышный вариант пиара. Все это (пожалуй, за исключением звонков чиновникам) имиджмейкеры и пиарщики использовали и раньше, и приемы, в общем и целом, работали. Однако у имиджа Путина была и другая часть. Кремль внушал россиянам, что президент — сильный политик с твердой рукой и гарант стабильности. В момент мятежа граждане не почувствовали этой силы и твердости руки, и это отразилось на рейтингах Путина. Однако в ответ на этот запрос пропаганда подает им доброго и счастливого дедушку, в буквальном смысле, заставляя вспомнить фразы Пригожина. На фоне почти случившейся катастрофы и гражданской войны (а так провластные СМИ подают пригожинский мятеж) президент раздает миллиардные подарки отдельным городам, находит время на встречи со школьниками, получает подарки и интересуется вкусом картошки. Это не сильный парень, который в свободные от решения проблем мирового масштаба минуты встретился с гражданами, и выслушал их. Это в буквальном смысле скучающий старик, который не очень хочет заниматься делами, зато готов отвлечь важных товарищей для своих развлечений.
Такой образ явно неадекватен ситуации и вряд ли способен поднять президентский рейтинг. Тем более, что российские власти сталкиваются с новыми вызовами — российский рубль падает, а средств остановить это падение и стабилизировать курс у российского правительства осталось крайне мало. Соответственно, цены будут неизбежно расти, а значит, будут расти и претензии к гаранту стабильности. Душевные беседы с детьми, студентами, рабочими и пенсионерами дают плюсик в карму при условии, что население страны мало что беспокоит — оно довольно стабильностью в настоящем и ждет лучшего будущего. В ситуации тревожащейся России такое поведение Путина будет скорее раздражать население, чем успокаивать его. Тем более, что одна из ключевых линий пропаганды — это акцент на возрасте американского президент Джо Байдена. Однако сомнений в том, что провластные журналисты будут подавать Путина в том же духе и в будущем почти нет. Образ «дедушки», принимающего внуков и по-отечески журящего чиновников, нравится ему самому.
Черный лебедь из Чечни
Во вторник, 4 июля в Грозном были избиты журналистка «Новой газеты» Елена Милашина и адвокат Александр Немов. Милашина давно пишет о нарушении прав человека в регионе, а Немов защищает попавших под давление республиканских властей граждан. Как правило, нападения на правозащитников и журналистов в Чечне и даже их убийства ничем серьезным для руководства территории и персонально для ее главы Рамзана Кадырова не заканчивались. Силовики ритуально возбуждали уголовные дела, которые спускались на тормозах, а лояльные Кремлю политики и общественники молчали. В случае Милашиной и Немова события развернулись по-другому сценарию. Реального расследования жестокого избиения потребовали не только оппозиционеры, независимые журналисты и правозащитники, но и единороссы и даже федеральное Министерство цифрового развития.
После мятежа Пригожина и его «вагнеровцев» отношение к особым правилам для отдельных участников вертикали власти у представителей российской элиты явно изменилось. Пригожинская ЧВК устраивала показательные казни, брала в плен российского офицера и издевалась над ним, а сам ее основатель троллил аудиторию в привычном духе и ничего плохого в действиях своих наемников не видел. Пригожин нарушал правила российской системы власти, прямо и публично шантажируя Министерство обороны и Кремль. Никаких наказаний и окриков от высшего руководства за этим не следовало.
Примерно то же самое только с большей осторожностью делал Рамзан Кадыров — во время возникновения какой-либо угрозы собственной карьере, он начинал выступать с громкими заявлениями и поднимал подконтрольное население республики на митинги в свою поддержку. До мятежа ситуация вокруг «Вагнера» и происходящее в Чечне было далеко от российских элит и статусных политиков и общественников: «Сами у себя пусть делают, что хотят, лишь бы нас не трогали. Путин их контролирует». Мятеж Пригожина уничтожил чувство этой контролируемости и заставил опасаться: «Сегодня „Вагнер“ беспредельничает на фронте, а завтра идет к нам». Поэтому расследования избиения Елены Милашиной и Александра Немова начинают требовать даже суперлояльные единороссы. В каком-то смысле, это тот же самый запрос на реакцию системы и ее силу. Российские элиты не хотят чувствовать себя беззащитными перед лицом хаоса, который раньше считали запертым в гетто ЧВК «Вагнера» и республики Чечня. Они требуют у Кремля и силовиков защиты. Если власти не смогут адекватно ответить на эти требования, то уже начавший сыпаться образ эффективной, мощной и управляемой вертикали начнет разрушаться еще быстрее.
Мобилизация чиновников
После мятежа Евгения Пригожина увеличил частоту своих пиар-акций не только Владимир Путин, но и другие высокопоставленные чиновники. Правда, рассчитывают они не на рост рейтинга среди россиян, а на внимание самого президента. С козырей в этой игре зашел руководитель политического блока Кремля Сергей Кириенко. Он отправился непосредственно на линию фронта в Херсонскую область, одевшись в полную боевую разгрузку. Путин «фронтовиков» любит и на эту любовь Кириенко явно рассчитывает. Выезд на фронт способен снять претензии к политблоку по поводу мятежа Пригожина, если таковые у Путина возникли. Нарастил частоту появления в СМИ и другой президентский любимчик — Марат Хуснуллин. Активничает секретарь Совбеза Николай Патрушев. И даже зампред Совбеза Дмитрий Медведев на время отказался от полюбившегося ему Telegram и создал текст в более привычном для Путина формате, разместив статью в «Российской газете». Эта активность говорит о том, что растерянность и неуверенность во время мятежа почувствовал в своих подчиненных и сам Путин. Теперь чиновники, которые хорошо знают характер президента, пытаются еще сильнее выслужиться перед ним, проводя профилактику своего карьерного положения. Кириенко, Патрушев, Хуснуллин и Медведев прекрасно знают правило вертикали — лучше перебдеть, чем недобдеть. Поездки Кириенко на фронт никак не страхуют от гипотетического появления нового Пригожина или продолжения раскрутки Пригожина старого, ничем не помогают против этого статьи Медведева и заявления Патрушева.
