Cередина XX столетия стала периодом резкого увеличения количества мест массового содержания заключенных, наиболее известными из которых были советский ГУЛАГ и нацистские концентрационные лагеря. Их предшественниками были reconcentración лагеря времен испано-американской войны, лагеря «интернирования» и «транзитные» лагеря, появившиеся в ходе англо-бурской войны, а также другие виды массового лишения свободы в разных странах. В ходе двух мировых войн минувшего столетия противостоящие стороны построили целый ряд лагерей для «подданных враждебного государства», для военнопленных и перемещенных лиц.
На других континентах практиковались другие формы массового лишения свободы, иногда по совсем иным причинам. В 1915 году, а затем в 1932 году в бразильском штате Сеара были построены концентрационные лагеря, получившие название «загонов нищеты». Их целью было не дать сельской бедноте, бегущей от разрушительных последствий Большой засухи 1877−1878 гг. на северо-востоке страны, перебраться за лучшей жизнью в города. По словам Рафаэля Цавкко Гарсиа, «цель лагерей и выбор их расположения заключались в том, чтобы не допустить людей в столицу. Однако они также использовались для оправдания „модернизации“ и „благоустройства“ города на основе идеи социального дарвинизма или „выживания сильнейших“ (означающей, что одни люди врожденно лучше других) и глубоко укоренившегося предрассудка, что сельское население лениво и менее продуктивно, а значит, само виновато в свое бедственном положении».
Одним из многих потрясений после распада Югославии стало появление концентрационных лагерей в Боснии в начале 1992 года. Мир ужаснули фотографии верениц истощенных мужчин с обритыми головами — ведь не могут же в Европе вновь появиться концлагеря! В течение трех лет в Боснии сотни объектов инфраструктуры использовались в качестве лагерей. Некоторые из них, такие как «центр предварительного задержания» в шахтерском городке Омарска, были признаны международным сообществом концлагерями и справедливо имеют зловещую репутацию. Среди построек и пространств, превращенных в центры массовой концентрации заключенных и пленных, были и военные объекты, и гостиницы, и школьные здания. Практика жестокого обращения и насилия была постоянной, независимо от того, в каких стенах она разворачивалась.
Масштабное вторжение российских войск в Украину в феврале 2022 года заставило мировую общественность обратить внимание на так называемые «фильтрационные лагеря». Этот термин ранее использовался в двух войнах России в Чечне, но своими истоками он восходит к периоду сталинизма.
К 1945 году более пяти миллионов советских граждан оказались за пределами западной границы СССР. Среди этих советских граждан были выжившие узники лагерей военнопленных и те, кто пережил рабский труд в концлагерях, коллаборационисты (как принудительные, так и добровольные), а также различных частные лица-эмигранты. К репатриированным, будь то добровольно или принудительно, советская власть относилась с одинаково глубоким подозрением — их помещали в «специальные лагеря НКВД». Хотя считалось, что фильтрационные лагеря отличаются от лагерей ГУЛАГА, они, тем не менее, сильно их напоминали и как правило располагались вблизи промышленных центров, где интернированные могли бесплатно работать, пока рассматривались их дела. В отличие от ГУЛАГа, фильтрационные лагеря были ликвидированы в 1946 году.
Сегодня в оккупированных и незаконно аннексированных РФ районах Украины действует целый ряд таких лагерей. Исследовательские и правозащитные организации, такие как Харьковская группа защиты прав человека и Йельская лаборатория гуманитарных исследований, пытаются отслеживать происходящее в этих лагерях настолько точно, насколько это возможно при имеющейся информации.
В августе 2022 года Йельская лаборатория гуманитарных исследований опубликовала отчет, в котором «с высокой степенью достоверности» утверждается, что в Донецкой области действует 21 фильтрационный лагерь. Далее составители доклада выделяют четыре различные, хотя и связанные между собой функции этих лагерей: регистрация, содержание, вторичный допрос и задержание
Российская сторона видит задачу процесса фильтрации в том, чтобы найти и «задержать всех бандитов и фашистов». На практике это означает произвольный арест и задержание огромного количества украинских гражданских лиц.
Мужчин раздевают и обыскивают на предмет наличия татуировок, которые могут свидетельствовать о политических взглядах, или заметных телесных повреждений, которые могут указывать на участие задержанного в военных действиях. Для установления политических взглядов у интернированных проверяют содержимое телефонов, изымают личные данные и задают вопросы, призванные вызвать панику, запугать или сбить с толку. Люди могут содержаться под стражей до 30 дней. Несмотря на ужасающие условия содержания, российская сторона считает эти лагеря местами «административного задержания», а не частью карательной, пенитенциарной системы.
Программа «Соотечественники»
По мнению правозащитника Павла Лисянского, эти лагеря угрожающе похожи на лагеря, созданные китайским правительством для «перевоспитания» уйгурского населения. Российская программа перевоспитания называется — со всей серьезностью — «денацификация». В интервью каналу «Настоящее время» Лисянcкий связывает это насильственное перемещение населения с российской госпрограммой «Соотечественники», в рамках которой правительство РФ стремится распространить российское влияние на русскоязычные меньшинства в соседних странах, на так называемый «Русский мир», или даже репатриировать русских, живущих за пределами страны.
Однако для Лисянского «Соотечественники» — это грязная расистская попытка заселить отдаленные сельские районы России людьми славянской внешности для [демографического] противостояния этническим меньшинствам. Итак, в повестке дня — «принудительное переселение на Восток». Европа все это уже видела.
Официальные и неофициальные лагеря
Исследование Харьковской группы защиты прав человека показало, что российские места фильтрации можно разделить на официальные и неофициальные. К официальным объектам относятся тюрьмы, школы и административные здания — то есть места, которые в некоторой степени пригодны для содержания людей. При этом стоит помнить, что одним из таких официальных объектов была тюрьма в Еленовке, которая была взорвана в июле прошлого года, в результате чего погибло более 50 украинских военнослужащих.
Что касается неофициальных объектов, то среди них есть подвалы, гаражи, сараи, то есть места, совершенно неприспособленные для проживания людей, тем более в течение длительного времени. В них нет даже элементарных условий и удобств — света, воды, отопления и туалета. Организация Human Rights Watch опубликовала доклад об этом в сентябре 2022 года.
В докладе говорится: «В селах Безыменное и Козацкое в ДНР почти 200 человек были фактически интернированы после того, как они прошли процесс фильтрации и получили „квитанции о прохождении фильтрации“, свидетельствующие об успешном завершении процесса. Более 40 дней ДНРовцы отказывались вернуть интернированным их паспорта и не позволяли покинуть село, так что люди вынуждены были искать пристанище в местных школах или доме культуры в антисанитарных условиях со скудным рационом питания».
В том же докладе приводятся интервью с людьми, бежавшими из Мариуполя: «Многие описывали страх, отчаяние и беспомощность, которые они испытывали, направляясь к пунктам фильтрации. Они не знали, что их ждет впереди, но понимали, что возвращение к ужасам Мариуполя для них тоже невозможно, поэтому они считали, что единственным способом, который позволит им избежать военных действий и опасности, является прохождение этого процесса [фильтрации]».
Обоюдоострый топор
Процесс фильтрации подразумевает не один, а два ужасных варианта развития событий. Не пройти фильтрацию означает тюремное заключение, пытки, даже казнь. Однако прохождение фильтрации не повод для облегчения. Людям выдается «квитанция о прохождении фильтрации», удостоверяющая успешное прохождение процесса. Однако после этого им сразу же грозит депортация в другие контролируемые Россией регионы Украины или даже вглубь российской территории. Согласно отчету Йельской лаборатории гуманитарных исследований, «свидетели рассказывают, что их принуждают, говорят, что у них нет другого выхода, или вводят в заблуждение относительно их конечного пункта назначения, хотя есть и те, кто уезжает добровольно».
По данным агентства Reuters, по состоянию на конец сентября 2022 года в Россию были принудительно депортированы от 900 тысяч до 1,6 миллиона украинцев. Эта цифра включает большое количество детей. Российская сторона приводит свою статистику, признавая, что 400 украинских детей были усыновлены российскими семьями. Цель кампании фильтрации состоит в том, чтобы продемонстрировать беззащитность и уязвимость украинцев как группы и даже лишить их гражданства. Практика фильтрационных лагерей широко распространена и системна. Подавляющее большинство тех украинских граждан, которые оказались на оккупированных территориях или на территориях, через которые проходили российские войска, стали жертвами фильтрации.
Принимая во внимание, что процедура фильтрации не регулируется законом и не гарантирует прав задержанных, невозможно предсказать судьбу людей, прошедших фильтрацию и депортированных. Некоторым удалось бежать из России, но они — меньшинство. Как правило, у тех, кому удалось бежать, есть финансовые возможности и опора на личную сеть родственников и волонтеров. Для малоимущих людей бегство неосуществимо, поэтому они остаются там, куда их перемещают российские власти.
Фильтрация — это уникальная ужасающая практика, форма гибридного геноцида. Не пройти процесс фильтрации означает подвергнуться задержанию, возможным пыткам, даже «исчезнуть». Пройти ее — значит стать жертвой огромного, гнусного проекта этнической чистки.
