После военного вторжения в Сирию в 2015 году Россия активизировала свою дипломатическую активность на Ближнем Востоке, позиционируя себя нейтральным посредником в глазах региональных акторов и поддерживая при этом связи с противоборствующими сторонами. Так было в Персидском заливе с его широко разрекламированной «Концепцией безопасности для Персидского залива», так же было и в Сирии, где российские официальные лица подчеркивали необходимость «инклюзивности» в переговорах, одновременно проводя бомбардировки и оттесняя реальных оппонентов Башара Ассада. Палестино-израильский конфликт не стал исключением. Он имеет особенное значение для России в контексте ее борьбы за международный статус: учитывая тот резонанс, который этот конфликт имеет в арабском мире, появление России в роли нейтрального, беспристрастного посредника, в то время как США под руководством Дональда Трампа отдавали предпочтение Израилю, казалось российским дипломатам центральной задачей для укрепления имиджа страны в регионе.
Спустя несколько месяцев после того, как Нафтали Беннет стал премьер-министром Израиля, в своей статье для Riddle я высказал предположение о том, что способность России поддерживать связи с противоборствующими сторонами на Ближнем Востоке окажется под угрозой. В то время я был убежден, что усиление напряженности между Ираном и Израилем подорвет стремление России играть уравновешивающую роль в регионе. На самом деле оказалось, что российское вторжение в Украину и последующее возвращение к советской модели инструменталистской поддержки врагов Израиля положило конец краеугольному камню ближневосточной политики Москвы.
В начале российского вторжения в Украину в 2022 году позиция Израиля являлась продолжением его политики, сформированной после аннексии Крыма Россией. В обоих случаях Израиль опасался выступать с прямым и открытым осуждением, не желая создавать прецедент для своей собственной политики и исходя из стратегических интересов, связанных с присутствием России в Сирии. Пытаясь принимать участие в посреднических усилиях между Киевом и Москвой, Беннет стремился всячески подчеркивать нейтралитет Израиля. Однако постепенно Министерство иностранных дел Израиля отошло от прежней политической линии, реагируя на американское давление и всеобъемлющую поддержку Украины израильским обществом и — что примечательно — особенно русскоязычной его частью. Министр иностранных дел Яир Лапид выступил с осуждением военных преступлений, совершенных российской армией в Буче, и проголосовал за резолюцию ООН, осуждающую действия официальной Москвы и приостанавливающую членство России в Совете по правам человека в этой организации.
И тем не менее на сегодняшний день, несмотря на страхи Израиля относительно возможных ответных российских мер в Сирии, в отношениях двух стран мало что изменилось. Негласное соглашение между двумя странами, согласно которому израильские истребители-бомбардировщики F-35 наносят удары по иранской милиции в Сирии, а российская система ПВО хранит молчание, по-прежнему в силе. Принимая во внимание чудовищные боевые характеристики, которые российская армия проявила в Украине, сама способность России положить решительный конец израильским ударам по сирийской территории, даже если она попытается это сделать, вызывает большие сомнения. Более того, маловероятно, что Россия захочет сейчас рисковать и ввязываться в еще одни военные действия.
Москва предпочла символическую и менее затратную реакцию. Владимир Путин направил письмо Беннету с призывом передать в собственность РФ находящийся в Иерусалиме храм Святого Александра Невского. Еще в 2020 году бывший премьер-министр Израиля Беньямин Нетаньяху обещал передать Александровское подворье России в обмен на освобождение из российской тюрьмы гражданки Израиля Наамы Иссахар, совершенно не продумав юридические последствия, которые могло иметь подобное обещание. Письмо Путина, последовавшее за публичной критикой Израиля действий России в Украине, демонстрирует один из рычагов давления, имеющихся в распоряжении российского руководства (помимо «сирийской карты») и позволяющих официальной Москве выражать свое раздражение и гнев в адрес Израиля.
Более того, на фоне растущего напряжения в отношениях между палестинцами и израильтянами в Иерусалиме Москва решила выступить с осуждением израильской политики по отношению к палестинскому населению. Целью этих заявлений было подчеркнуть лицемерие еврейского государства, решившего критиковать Россию. Хотя в прошедшее десятилетие Москва стремилась играть роль нейтрального актора на различных витках палестино-израильского конфликта, в последние недели российское руководство взяло на вооружение дискурс, более родственный палестинскому нарративу о конфликте, критикуя поведение Израиля в необычайно резких выражениях. Так, МИД России осудил израильскую поддержку резолюции ООН об исключении России из Совета ООН по правам человека как образец «антироссийской атаки» и «плохо завуалированной попытки воспользоваться ситуацией вокруг Украины, чтобы отвлечь внимание международного сообщества от одного из самых застарелых неурегулированных конфликтов — палестино- израильского». В сообщении, которое российский МИД выпустил для СМИ по следам выступления Яира Лапида, российское внешнеполитическое ведомство напоминает читателям о конфликте в терминах «незаконной оккупации» и «ползучей аннексии» палестинских территорий, называет Сектор Газа «тюрьмой под открытым небом» и настаивает, что Израиль ведет «самую длительную в послевоенной мировой истории оккупацию».
Подобного рода заявления свидетельствуют о явном изменении в официальной риторике. Всего год назад, в мае 2021 года, в ходе израильской операции «Страж стен» Москва всячески подчеркивала собственный нейтралитет, осуждая «удары, которые наносятся и из Сектора Газа по жилым кварталам». Тогда российские официальные лица утверждали, что роль России заключается в том, чтобы «не поддержать какую-либо из сторон (десятилетия противостояния показали, что это только ухудшает ситуацию), а срочно задействовать существующие международные механизмы».
Как и в советские времена, Москва цинично и инструментально выражает поддержку палестинской стороне, когда видит в этом внешнеполитическую выгоду. СССР сыграл центральную роль в создании Израиля: он стал первой страной, официально признавшей новое еврейское государство. Однако советская поддержка Израиля, в основе которой было желание очистить Палестину от британского присутствия, быстро сменилась сближением с палестинцами, когда Иерусалим начал дрейфовать в сторону США. Взаимоотношения между палестинским лидером Арафатом и Советами расцвели после того, как Война Судного дня развеяла миф о непобедимости и военной мощи израильской армии. Однако на излете советской эпохи и в контексте чеченских войн Москва дистанцировалась от палестинцев, фактически поместив их и чеченцев в одну концептуальную категорию, сложившуюся вокруг общего знаменателя: борьбы с исламским терроризмом.
Сегодня, оказавшись в изоляции, Москва должна покончить с самопрезентацией «нейтрального посредника» в конфликте и возобновить связи с теми своими союзниками, с которыми эти отношения еще возможны. Палестинцы, которым отчаянно не хватает союзников и которые ностальгируют по биполярному миру времен Холодной войны, когда Советы могли использовать свой международный вес для влияния на ход палестино-израильского конфликта, с распростертыми объятиями приветствуют возвращение России в регион. В последние недели наблюдатели зафиксировали настоящий шквал звонков с обеих сторон на разных уровнях. Путин внес свой вклад в поддержку палестинской стороны, обсудив «проблематику ближневосточного урегулирования в контексте эскалации напряженности на Западном берегу реки Иордан и в Восточном Иерусалиме» с лидером Палестинской автономии Махмудом Аббасом, в значительной степени утратившим политическую легитимность. Представитель Путина на Ближнем Востоке Михаил Богданов также поговорил по телефону с генсеком Народного фронта освобождения Палестины, марксистско-ленинской организации, которую Советский Союз финансировал и снабжал оружием. У Сергея Лаврова состоялся телефонный разговор с Исмаилом Ханией, главой политического руководства Хамаса, организации, деятельность которой российский министр в свое время осуждал как «варварскую агрессию экстремистов», но это было в те далекие времена, когда все еще оставалась надежда на российское сближение с Западом.
Эти российские шаги подрывают самое, пожалуй, впечатляющее в этом десятилетии достижение России в регионе, саму ее способность сохранять связи с противоборствующими сторонами конфликтов и стремление обзавестись заветным статусом нейтрального посредника в глазах региональных акторов. Чтобы сохранить хотя бы какую-то геополитическую релевантность и актуальность, Россия своими руками уничтожает собственный образ справедливого и беспристрастного участника конфликта и возвращается к поддержке палестинцев с тем, чтобы получить рычаги влияния на Израиль в период напряженности в отношениях двух стран. В этом смысле, как и во времена советской власти, в российских интересах сохранение конфликта, а не установление мира на Ближнем востоке: Россия мало заинтересована в прекращении столкновений между палестинской стороной и Израилем, поскольку они дают ей инструменты давления на Израиль, когда такие столкновения происходят. Хотя на сегодняшний день такая динамика наиболее очевидна в сфере палестино-израильского конфликта, России придется выбрать сторону и действовать в качестве спойлера, чтобы сохранить хотя бы какую-то роль и в других региональных конфликтах.
