Санкции и «самосанкции» продолжают бить по российскому нефтяному сектору. Заместитель председателя правительства Александр Новак прогнозирует падение добычи нефти на 5−8% в 2022 году, несмотря на краткосрочные всплески в объеме производства по сравнению с мартовскими и апрельскими минимумами. Потери составляют от полутора до двух миллионов баррелей экспортной нефти в день. Министерство экономического развития настроено несколько более пессимистично: по оценкам этого ведомства добыча нефти снизится на 9−10%. Однако, похоже, что всем предстоит пересмотреть свои прогнозы: последний пакет санкций, принятый ЕС в качестве компромиссной сделки 31 мая, ухудшает перспективы российской нефтяной отрасли.
Возможно, новый санкционный пакет и не станет тем решающим ударом по нефтяным и газовым доходам России, на который многие рассчитывали. Но этот новый санкционный шаг все равно окажется для страны болезненным. Около 90% европейского импорта российской нефти подпадает под действие соглашений, предусматривающих его постепенное прекращение к концу года, одновременно позволяя импортерам, зависящим от трубы, продолжать закупки. Запрещен весь морской импорт нефти. Великобритания и ЕС приняли совместное решение о запрете страховым компаниями страховать и перестраховывать поставки российской нефти, что ставит под угрозу экспорт на неевропейские рынки с ограниченным количеством опытных страховщиков, уверенно разбирающихся в том, как управлять санкционными рисками.
Даже смягченный запрет на импорт — это большая авантюра с неизвестным исходом. В мае инфляция в Еврозоне превысила 8% в годовом исчислении, причем около половины ее приходится на рост цен на энергоносители и продукты питания. Нефть марки Brent торгуется выше $ 120 за баррель, и есть все основания ожидать продолжения роста цен. Несмотря на болезненные экономические последствия отказа от импорта российских энергоресурсов Европа намерена перенаправить глобальные потоки сырой нефти. Россия не может так легко перераспределить все произведенные энергоресурсы, пострадавшие от санкций, другим адресатам, чтобы компенсировать входящие потери. В текущей ситуации Москва не сможет сохранить свое геополитическое влияние в качестве нефтяной державы.
Энергетический треугольник Европы
Зависимость Европы от российской нефти была сформирована геополитикой. В 1956 году в результате Суэцкого кризиса проход судов по каналу был полностью закрыт. Важнейшая артерия мировой торговли нефтью в одночасье оказалась перекрыта, обнажив чрезмерную зависимость Европы от ближневосточного экспорта. Чтобы избежать политических потрясений, требовалось найти новые источники импорта энергоресурсов. Советские плановики, значительно увеличившие добычу в Западной Сибири, попытались заключить сделки с западноевропейскими импортерами, чтобы подорвать фактическую ценовую монополию англо-американских нефтяных компаний, ведущих добычу в Персидском заливе. Закрытие Насером Суэцкого канала в 1967—1975 гг. и арабское нефтяное эмбарго 1972−73 гг. еще больше укрепили понимание важности поддержания разнообразных источников поставок для ограничения могущества ОПЕК как картеля и обеспечения энергетической безопасности Европы. Европейская энергетическая безопасность оказалась втянута в «треугольник» противостояния между Советским Союзом/Россией, ближневосточными экспортерами и Соединенными Штатами.
Советская «нефтяная держава» возникла в условиях дефицита поставок и политических потрясений, подрывавших европейскую энергетическую безопасность, поскольку Европа больше не могла рассчитывать на экспорт с американского континента или стабильность поставок с Ближнего Востока для обеспечения своих растущих потребностей в энергоресурсах. Однако погоня за политическим влиянием и валютными поступлениями для покрытия значительных потребностей советской экономики в импорте продовольствия и технологий привели к вопиюще нерациональному использованию нефтяных богатств страны. Нефтяной сектор, как огромный пылесос всасывал в себя капитал, который можно было бы более эффективно направить в другие сферы экономики для восстановления ее баланса. К 1980-м гг. Западу больше не нужно было опасаться, что СССР может использоваться экспорт своей нефти как рычаг влияния на стран-членов НАТO. C этими страхами было покончено благодаря появлению новых источников добычи в Северном море и Мексиканском заливе, решению Саудовской Аравии наводнить рынок в 1986 году, чтобы попытаться вытеснить производителей с более высокими производственными издержками, а также либерализации мировых нефтяных рынков, включая фактический отказ от установления фиксированных цен и запуск фьючерсных контрактов на нефть.
С 2010 года конфигурация «нефтяного треугольника» между Россией, Ближним Востоком и Соединенными Штатами изменилась благодаря взрывному росту добычи в США. По данным BP, в период с 2010-го по 2019 год мировая добыча нефти росла примерно на 13,5 млн баррелей в день. На долю США пришлось 73% этого роста (или 9,8 млн баррелей в сутки), тогда как рост добычи в России составил всего 11,3% (1,5 млн баррелей в сутки). Рост добычи в Персидском заливе за этот же период достиг 43,4% от общего объема (5,9 млн баррелей в сутки), но этот рост был нивелирован снижением добычи в других странах. К 2018 году американская нефть начала поступать на европейские нефтеперерабатывающие заводы. Техас обогнал Ирак по общему объему производства, чему способствовали санкции США в отношении Ирана и, в меньшей степени, Венесуэлы.
Поскольку цены в целом стабилизировались в диапазоне $ 60−75 за баррель, у европейских импортеров появилось больше свободы для поиска других рынков. Европейский спрос на нефть был сравнительно слабым, и благодаря сочетанию нескольких факторов (среди которых политика жесткой экономии, введенная после финансового кризиса, установление жестких экологических стандартов и доступность массового транзита и железнодорожного транспорта на всем континенте) спрос на нефть в 2019 году все еще был почти на 2 миллиона баррелей в день ниже, чем в 2006 году. До начала пандемии COVID-19 глобальный рынок был рынком покупателя, и России систематически не удавалось приспособиться к нему, поскольку она так и не провела целенаправленную и продуманную реформу налогового режима в нефтяном секторе, играющем центральную роль в налогово-бюджетной системе страны. В период с 2010-го по 2019 год рост добычи достигался в основном за счет повышения эффективности истощающихся скважин, горизонтального бурения и множества налоговых льгот, предоставленных «Роснефти» для работы на месторождениях советской эпохи.
В 2019 году Минэнерго предупредило о возможном падении производства нефти к 2022 году из-за особенностей налогового режима и отсутствия инвестиций в новые месторождения. В период с 2010-го по 2019 год средний рост добычи едва превышал 1%. Благодаря новым санкциям вполне вероятно, что в ближайшие несколько лет мы увидим последовательное ежегодное снижение объемов добычи в России после резкого падения в 2022 году, которое по данным на этот год составляет 2−2,5 млн баррелей в сутки. Трейдер Trafigura владеет 10% акций компании «Роснефть» в проекте «Восток Ойл», единственном крупном новом месторождении в России и прошлогоднем драйвере инвестиций «Роснефти» в разведку и добычу, но компания решила заморозить все инвестиции и выйти из проекта. Даже если компании поменяют европейских покупателей на покупателей из Азиатско-Тихоокеанского региона, они не смогут решить эту проблему.
Борьба за влияние
Шоковый обвал цен на нефть в 2014—2015 гг. подтолкнул российских политиков к сотрудничеству с Саудовской Аравией и ОПЕК ради стабилизации цен и госбюджета. Были предложены пути выхода из рецессии на фоне значительно возросших процентных ставок, поскольку Центробанк стремился ограничить отток капитала. В последний раз Россия делала это в 1999 году, восстанавливаясь после финансового кризиса и внутреннего дефолта предыдущего года. Согласившись координировать сокращение добычи, нефтяной сектор будет вынужден ограничить свои инвестиции в разведку и разработку новых месторождений, чтобы дать России возможность оказывать легкое давление на нефтяные рынки. Министерство энергетики сперва выступало за то, чтобы сокращение российской добычи ограничивалось 300 000 баррелями в день, однако после консультаций с тогдашним президентом Ирана Хасаном Рухани Путин, как сообщается, согласился на более значительные сокращения в случае необходимости. Совокупное сокращение мирового производства на 2% было призвано восстановить баланс запасов в течение нескольких последующих лет.
Рынки адаптировались, каждый раз чутко реагируя на тот или иной телефонный разговор между Путиным и наследным принцем Саудовской Аравии Мухаммедом ибн Салманом аль Саудом и другими региональными лидерами. Ограничения, наложенные на нефтяной сектор, подрывающие развитие новых месторождений, принесли режиму политический капитал, позволяющий влиять на рост или падение цен на рынке, а также использовать сотрудничество на нефтяном рынке в качестве окна возможностей для заключения других сделок. Расширение деятельного российского присутствия на Ближнем Востоке вне зависимости от того, считали ли его согласованным и последовательным, или нет, началось с военного вмешательства России в Сирии и продолжило работать в тандеме с зависимостью российской политической системы от нефтяной ренты. Беспокойство и интерес международных наблюдателей усилились, когда «Роснефть» приобрела активы в иракском Курдистане, а российские наемники стали регулярно появляться в Ливии. Политика взяла верх над экономикой и структурой нефтяного рынка.
Контроль над стабильностью цен и балансом спроса и предложения зависит от способности ведущего производителя добывать нефть дешево и легко, четко реагируя на незначительные изменения спроса и предложения. Это так называемая роль «свинг-производителя», которую исторически играет Саудовская Аравия, способная соответствовать всем трем этим критериям, сохраняя при этом несколько резервных мощностей объемом в несколько миллионов баррелей для увеличения добычи в ответ на перебои в поставках. Россия никогда не была способна искусно и своевременно реагировать на незначительное увеличение спроса, не говоря уже о поддержании уровня добычи в текущих условиях. Она также не смогла бы сымитировать подобную власть над рынком, используя свою военную мощь и имея большее присутствие на Ближнем Востоке.
Европейские риски
Решение Европы отказаться от российской нефти — это осознанный выбор в пользу большей зависимости от США и ближневосточных экспортеров, а также сознательное принятие неизбежно болезненных экономических последствий этого решения в краткосрочной перспективе. Но все это делается во имя безопасности. Это ставка, которую российские политики в течение последних двух десятилетий в целом не воспринимали всерьез, считая ее маловероятной и политически нежизнеспособной.
Новые нефтяные санкции, введенные против России ЕС и Великобританией, оказались неожиданностью из-за того, как COVID-19 нарушил работу рынка. С одной стороны, перенасыщение рынка в 2020 году, усугубленное неудачной ценовой войной России, в итоге вынудило Саудовскую Аравию и Россию пойти на беспрецедентное сокращение добычи на 10 млн баррелей в сутки, а с другой — мощное восстановление мировой экономики во втором квартале 2021 года, драйвером которого стала экономика США, вызвало опасения по поводу достаточности поставок, которые появились еще в конце прошлого года. Однако в настоящее время имеет смысл говорить не столько о дефиците нефти, сколько об ограничениях, наложенных на нефтеперерабатывающие мощности, и урезании объема экспорта нефтепродуктов из Китая.
По прогнозам Goldman Sachs, летом цены на нефть должны были достичь уровня $140 за баррель и замереть на этом уровне, однако уже сейчас можно сказать, что американских потребителей ждут цены на отметке около $ 160 за баррель из-за того, какое количество нефтеперерабатывающих заводов сократили пропускную способность, были выведены из эксплуатации, находятся на ремонте или отменили инвестиционные планы из-за обвала спроса в 2020—2021 гг. В 2021 году впервые за 30 лет сократился мировой объем производства нефтеперерабатывающих мощностей. В мае этого года экспорт нефтепродуктов из Китая упал на 38,5%. Производство нефти в США в этом году будет расти высокими темпами, но этого окажется недостаточно, чтобы полностью компенсировать дефицит. Увеличение добычи странами ОПЕК также не покроет всех потерь от ухода российской нефти.
Даже если в долгосрочной перспективе замещение импорта вполне осуществимо, беспокойство вызывает краткосрочная перспектива. На сегодняшний день не существует никакого внятного плана решения проблемы цен на нефтепродукты и сырую нефть и их дефицита. Для принятия такого плана необходима координация действий между импортерами сырой нефти, а именно Китаем и компаниями в США, которые яростно борются с демократами во власти по поводу экологических норм и ограничительных положений. Примечательно, что министр финансов США Джанет Йеллен заявила, что ее команда и министерство ведут «очень активные» переговоры о введении ценового ограничения на экспорт российской сырой нефти, чтобы ограничить потенциальные доходы бюджета и прибыли бизнеса от высоких цен. Такие меры дополнительно удобны тем, что позволяют создать механизм снижения российских экспортных цен политическими инструментами и одновременно укрепить переговорную силу покупателей за пределами Европы и Северной Америки, поскольку новые страховщики и российские схемы самострахования грузов сырой нефти пытаются заполнить вакуум, образовавшийся в результате новых запретов ЕС и Великобритании. В любом случае потребители, несомненно, будут до конца года чувствовать болезненные последствия происходящего.
Новая эра
Борьба нынешнего режима за геополитическое влияние на нефтяном рынке всегда была обусловлена финансовыми потребностями и сравнительной слабостью российской нефтяной добычи по сравнению с США и Саудовской Аравией. Влияние обеспечивалось переговорами о стабильном уровне цен, а не поставками приростных маргинальных баррелей для удовлетворения нового спроса. При этом низкие производственные затраты подкреплялись постоянной зависимостью от западных технологий и ноу-хау, которые Россия больше не может импортировать. Структурные факторы также играют против возрождения российского производства сырой нефти в будущем. В настоящее время рынок электромобилей — единственный растущий рынок с точки зрения объема чистой выручки от мировых продаж автомобилей. Высокие цены на бензин сегодня стали настоящим наказанием для миллионов потребителей в США, которые в 2014—2021 гг., когда цены на нефть упали, предпочли приобрести внедорожники и грузовики. Пик спроса на нефть еще не наступил, но он приближается.
В своей недавней статье для РБК вице-президент «Лукойла» Леонид Федун показал хрупкость российской «нефтяной державы». Он утверждает, что для поддержания цен и обеспечения национальных интересов необходимо сократить добычу на 20−30%. Федун фактически признал, что нефтяной сектор не может поддерживать нынешний объем производства и инвестиции при том размере скидок, которые сейчас получают экспортеры, и в отсутствие импорта. Его предложение призвано помочь этому сектору «спасти лицо» перед наступающей реальностью. Российские компании, вероятно, уже никогда не смогут удовлетворить незначительный рост спроса за счет увеличения производства. Кроме того, экономика не может позволить себе сокращать производство на таком уровне, не нанеся при этом сильнейший удар по уровню жизни огромного числа людей. В течение семидесяти лет Россия играла вторую скрипку в качестве главного движущего фактора на нефтяных рынках. Перенеся фокус внимания на Ближний Восток и Атлантический океан, Европа подписала России как нефтяной державе смертный приговор.
