После распада Советского Союза обострился запрос на религию и на исламское образование со стороны населения северокавказских республик, в которых особенно остро переживалось подавление любых проявлений религиозности советскими властями. Ранний постсоветский период стал временем хаотичного появления множества исламских образовательных учреждений. Так, например, в Дагестане в 1987—1996 гг. появилось 670 мактабов, 25 медресе и 13 исламских вузов с десятками филиалов в регионах.
Однако на сегодняшний день для исламских регионов России по-прежнему остро стоит вопрос радикализации рядовых мусульман и вовлечение их в террористическую деятельность. Северный Кавказ остается регионом с повышенным уровнем конфликтогенности, который только усилился после операции российских ВКС в Сирии. Эти тенденции, а также тот факт, что в настоящее время Северный Кавказ является лидером по числу исламских образовательных учреждений в России (из примерно 100 мусульманских учебных заведений, зарегистрированных Минюстом России, большая часть приходится на Чечню и Дагестан), делают этот регион наиболее резонансным с точки зрения возможных трансформаций системы исламского образования. При отсутствии предложения со стороны государства, исламское образование в искаженном виде может перехватываться локальными полулегальными и нелегальными школами.
Система исламского образования, которая в настоящее время возрождается и институционализируется, могла быть стать потенциальным решением проблемы радикализации молодежи, однако предпринимаемые в этом направлении шаги зачастую не соответствуют реальному положению вещей.
Становление системы исламского образования на Северном Кавказе
Система исламского образования на Северном Кавказе с первых веков проникновения ислама на эти территории состояла из нескольких уровней — мактаба (мусульманской начальной школы) и медресе (аналога средней школы). Несмотря на определенные ограничения, эта система была довольно эффективной и позитивно влияла на общий уровень образованности населения региона. Исламское образование было престижным и востребованным. Кроме того, зачастую для горских этносов это был единственный канал получения знаний.
В вопросах формирования функционирующей системы исламского образования в ранние периоды был весьма успешен опыт Южного Дагестана, обеспечивавшего образованными людьми и преподавателями не только своей регион, но и соседние. Система исламского образования была независимой от государства и светской власти. Существовала она в основном за счет добровольных пожертвований родителей учащихся, ежегодных налогов (закятов)
Во второй половине 19 — начале 20 века получила распространение идеология джадидизма (исламского модернизма, «обновленчества») и предпринимались попытки внедрения новых методов обучения, в том числе происходило расширение спектра преподаваемых дисциплин за счет светских наук, включая русский язык. Принципы джадидизма были направлены на подготовку мусульманской интеллигенции к последующей работе над политическими и идеологическими проблемами российских мусульман. К началу 20 века система исламского образования включала в себя два компонента:
- Традиционный компонент, связанный с классическими принципами мусульманского богословия. В этом случае образование было нацелено на решение внутриконфессиональных проблем. Оно не было адаптировано к российским реалиям, а выпускники не были востребованы за пределами самой уммы;
- Джадидский компонент. В рамках этого направления выпускники получали возможность легче интегрироваться в различные сферы российского общества.
Несмотря на то, что на территории Северного Кавказа описанные идеи обновления не получили широкого распространения, большинство консервативных правоведов не видели проблемы во внедрении гуманитарных и естественно-научных дисциплин. Светские дисциплины преподавались во многих медресе со времени их основания в Дагестане. Зачастую медресе становились центром не только религиозных, но и светских наук.
Однако в целом четкой системы исламского образования к началу 20 века в России не сложилось. И даже то, что было сформировано в дореволюционной России, оказалось фактически разрушенным в советское время (поэтому можно утверждать, что с момента распада СССР и до настоящего времени система исламского образования находится в процессе институционализации). Ислам вытеснялся из общественной и культурной жизни страны. Главным образом указанные процессы затронули исламское образование высшего и среднего уровня, начальная же ступень сохранилась, став более частной, домашней и тайной.
Постсоветская реисламизация на Северном Кавказе в значительной степени была ответом на десятилетия подавления религиозной идентичности советской властью. В целом можно сказать, что постсоветский период был временем религиозного энтузиазма и подъема: после нескольких десятилетий провозглашаемого атеизма религия вновь стала играть важную роль в жизни людей. Как следствие, стали появляться различные мусульманские учебные заведения. Возникновение первых из них относится к концу 1980-х гг. Как правило, это были учреждения, финансируемые по инициативе зарубежных мусульманских благотворительных организаций. Система исламского образования после распада СССР в целом начала восстанавливаться, однако фактически она воспроизводила традиционный компонент, характерный для начала 20 века. Подавление религиозности и развития исламского образования советской властью привело к тому, что высшие учебные заведения постсоветского периода соответствовали уровню средней или даже начальной школы. Официальному исламскому образованию стали составлять конкуренцию «ваххабистские» учебные заведения, образовательная программа которых включала сильный идеологический компонент и военную подготовку. Здесь стоит напомнить, что под термином «ваххабизм» применительно к этому периоду на Северном Кавказе понимались любые фундаменталистские идеи, в том числе не связанные с религиозными идеями Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба
Одной из главных тенденций 1990-х гг. для мусульманской молодежи стало получение высшего исламского образования за рубежом. Невозможность получить качественное исламское образование на родине подталкивала молодых людей массово уезжать за границу для обучения, что привело к усвоению ими идей и традиций, не характерных для мусульман России, а иногда и восприятию радикальных настроений. Так, по некоторым оценкам, в 1990-е гг. в зарубежных исламских образовательных центрах получали образование около 3 тысяч выходцев с Северного Кавказа. Многие из них впоследствии были задержаны на территории России в ходе антитеррористических операций.
Нулевые годы характеризовались стабилизацией стихийного роста числа исламских образовательных учреждений, а также формированием ядра преподавателей религиозных дисциплин и собственных образовательных программ. В 2010 году для содействия консолидированному развитию исламского образования решением Совета муфтиев России был создан Совет по исламскому образованию (СИО), в который изначально вошли более двадцати учебных заведений, принадлежащих различным духовным управлениям и мусульманским организациям. Впоследствии список вузов и средних учебных заведений расширялся.
В 2006 году Совет муфтиев России разработал Концепцию развития исламского образования в России, в которой в общих чертах обрисовывалась система исламского образования и программа действий — в частности, утверждение образовательных стандартов, аттестация исламских учебных заведений, унификация выдаваемых дипломов
Современное состояние и вызовы
За время, прошедшее с момента распада Советского Союза, на Северном Кавказе возникла широкая сеть исламских учебных заведений, появление которой было ответом на растущий запрос населения на религиозное самовыражение. Современная система исламского образования, как и в прежние времена, состоит из нескольких уровней. Первый, начальный, зарождается в семье и религиозных группах в мечетях. Он направлен на формирование духовно-нравственного потенциала. Второй уровень, базовый, представлен медресе и связан с овладением навыками обучения и развитием практических компетенций. Третий уровень связан с исламскими вузами и дает возможности профессионального совершенствования. Что касается числа учеников и студентов, то ведение статистики по начальному уровню образования крайне затруднительно, поскольку учебные курсы не регистрируются. Количество же обучающихся в медресе, скажем, в Дагестане в год в среднем составляет четыре-пять тысяч человек, а в исламских университетах получают образование до трех тысяч.
Повышенный спрос на исламское образование связан и с определенными вызовами для системы исламского образования, среди которых можно выделить следующие:
- Невозможность трудоустройства по специальности. Молодые люди выбирают исламские учебные заведения как религиозную траекторию карьеры с относительно понятными перспективами найти работу в будущем, однако на деле зачастую сфера деятельности выпускников ограничивается духовной или научной областями. В итоге приходится искать альтернативные варианты, в том числе, например, работу в системе ФСИН по предотвращению радикализации заключенных;
- Невозможность удовлетворения запроса на религию в полном объеме. В настоящее время тот уровень подготовки, который предоставляют исламские учебные заведения, может быть легко перехвачен радикальными течениями, предлагающими молодым людям яркие картинки своей деятельности и использующими агрессивные техники рекрутинга;
- Низкий уровень подготовки. Основной методологической сложностью на этом пути является фокус исламских вузов на корановедении в его базовом воплощении — чтении и заучивании текста Корана. Нередко выпускные экзамены для студентов сводятся именно к проверке заученных сур. В условиях отсутствия предметов, направленных на выработку навыков самостоятельного толкования священного текста, студенты и выпускники оказываются особенно подвержены влиянию различного рода толкований, в том числе радикального характера;
- Невписанность исламского образования в общеобразовательное пространство России и кадровые потоки российского рынка труда. В этом случае речь идет о слабом регулировании со стороны государства этой части образования и отсутствии единых дипломов, которые могли бы упростить трудоустройство значительной части выпускников.
Российское правительство и государственные органы видят необходимость в поддержке исламского образования и его интеграции в единое образовательное пространство. Среди основных участников реализации стратегии развития исламского образования в России стоит выделить Духовное управление мусульман (ДУМ), упомянутый выше СИО, исламские вузы, центры повышения квалификации и переподготовки имамов и преподавателей исламских учебных заведений, медресе, Фонд поддержки исламской культуры, а также государственные вузы, которые осуществляют содействие развитию исламского образования.
Базовым посылом со стороны государства по отношению к исламским вузам в этом случае является призыв к стандартизации учебных планов и программ, а также расширение спектра преподаваемых дисциплин за счет светских предметов, что как раз могло бы способствовать унификации системы исламского образования. Тем не менее, здесь стоит учитывать тот факт, что в настоящее время исламские вузы на Северном Кавказе во многом выполняют функцию социализации той прослойки молодежи, которая может быть склонна к радикализации и у которой есть сильный запрос именно на религиозную составляющую образования. В этом случае перспектива получить «стандартное» университетское образование, пусть и с исламоведческим уклоном, не будет соответствовать стратегиям выстраивания их самоидентификации.
Кроме того, мы не можем говорить об однородном исламском дискурсе в муфтиятах регионов России. Идея выстраивания единой, унифицированной по стандартам светского образования, системы смотрится как минимум искусственной и оторванной от реальных запросов на образование со стороны исламских общин. Исламовед Игорь Алексеев называет создание такой системы вопросом чисто техническим, но отмечает, что получится она какой угодно, только не исламской: «В лучшем случае, это будет светское образование с исламоведческой составляющей, годное для подготовки функционеров и администраторов в сфере государственно-конфессиональных отношений, но оно не будет иметь никакого веса в религиозной среде, так как квалификация мусульманского ученого — богослова и правоведа — ни в какой мере не определяется государственными образовательными стандартами Российской Федерации».
С другой стороны, существуют сложившиеся и наработанные веками традиции исламского образования в таких ближневосточных центрах, как, например, Аль-Азхар в Каире или Исламский университет имама Мухаммада ибн Сауда в Эр-Рияде. Их программы сформированы и отработаны уже десятилетиями, а авторитет этих учебных заведений высок среди представителей мусульманской уммы. Это может быть серьезным стимулом к поступлению в вуз, сформированный хотя бы формально по такому образцу. К тому же, достаточно широк спектр отраслей для трудоустройства выпускников — научная, духовная или медицинская сферы. Также возможно получить высокооплачиваемую работу в качестве переводчика.
Однако со стороны российского государства в этом случае наблюдается настороженность, иногда небезосновательная, по отношению к религиозным идеям, привнесенным из-за рубежа. Так, приглашение иностранных преподавателей или развитие программ студенческого обмена может восприниматься как почва для распространения чуждых российскому исламу идей и, как следствие, потенциальной радикализации молодежи.
Здесь стоит особо подчеркнуть, что понятие традиционного для России ислама является крайне размытым и, как правило, напрямую связывается с лояльностью того или иного направления существующему политическому курсу. И в этом смысле в контексте перспектив развития системы исламского образования в России можно было бы говорить только о закладывании фундамента российской школы понимания ислама, главным образом через систему исламского образования. А попытки насаждения некой единой общероссийской системы в этом случае, как уже было отмечено, представляются искусственными и не способными отвечать религиозным запросам населения.
Таким образом, в контексте возможного реформирования системы исламского образования в России можно выделить два измерения.
Первое, краткосрочное, связано с модернизацией самого формата преподавания в сторону добавления пула общегуманитарных предметов и дисциплин, способствующих выработке у студентов навыков критического мышления и самостоятельного толкования текстов. В перспективе это может стать основой для формирования основ «традиционного для России» ислама и собственной теологической школы.
Что касается долгосрочных перспектив, то в этом случае можно было бы обратиться к опыту ведущих мировых религиозных образовательных центров (прежде всего Аль-Азхара) и выстраивать брендирование системы российского образования по их образцу и с отсылкой к ним, а также наладив подготовку собственных квалифицированных кадров. Это могло бы способствовать как поддержанию высокого авторитета образовательных учреждений среди молодежи, в том числе склонной к радикализации, и притоку студентов в университеты, так и в дальнейшем — решению многих кадровых вопросов, поскольку выпускники получили бы возможность работать не только в научной и духовной сферах, но и на стыке религиозных и светских сфер.
* Данная статья является частью цикла «Реформы», подготовленного изданием Riddle совместно с проектом «Рефорум»
