Главным влияющим на российскую экономику в 2023 году фактором станет продолжающаяся война в Украине. Сегодня у Кремля нет никаких шансов не только на то, чтобы достичь уверенной военной победы, но и на то, чтобы даже удержать захваченные после 24 февраля территории. Однако и готовности признать провал путинской авантюры также не наблюдается. Это означает, что России, которая в текущем году потратила на войну около пяти трлн рублей, потребуется еще в большем объеме финансировать «специальную военную операцию».
Выделим три основных причины дополнительных расходов. Во-первых, число вовлеченных в «СВО» солдат и офицеров будет расти, а обещанные им компенсации и страховые выплаты составят не менее одного трлн рублей даже без дополнительной мобилизации, которая остается самым вероятным сценарием. Во-вторых, если в 2022 году Россия задействовала в Украине давно произведенную технику и вооружения, отраженные в расходах прошлых периодов, то теперь придется производить и/или закупать новые, что может увеличить траты на 1,2−1,5 трлн рублей. В-третьих, аннексия значительных украинских территорий потребует практически не авансировавшихся в 2022 году расходов на восстановление и обеспечение минимально приемлемого уровня жизни «новых русских», что также обойдется в сотни миллиардов рублей. Таким образом, можно определить расходы на войну и смежные задачи на уровне 7,0−7,5 трлн рублей, что составит 22−24% бюджетных трат (если исходить из того, что расходы сложатся в сумме не менее 30 трлн рублей, чуть выше планового значения), или 6% ВВП. Учитывая, что более четырех трлн рублей выделено на «национальную безопасность» и «правоохранительную» деятельность, расходы на силовые структуры заметно превысят треть всех бюджетных трат.
К проблемам, вызванным войной, добавятся и сложности, обусловленные санкциями (в уходящем году Россия их почти не увидела, так как существенные ограничения по экспорту нефти вступили в силу только в начале декабря, а разрыв «газовых» отношений с Европой был с лихвой компенсирован ценами, которые довели поступления «Газпрома» до рекордного уровня). По итогам года рекордным должен стать и профицит российской внешней торговли, что также говорит о том, что следующий год будет явно хуже уходящего. Самые приблизительные оценки должны исходить из того, что мечты российских стратегов о «нефти по триста» не оправдались — напротив, санкции и эмбарго вызвали общее снижение котировок. Преждевременно утверждать, что они уйдут существенно ниже нынешних уровней, но диапазон цен на Brent в $ 75−90/баррель при Urals, торгующейся со средней скидкой в $ 20/баррель, выглядит реалистичным сценарием. Это означает, что российский бюджет при сохранении прежнего объема реализации нефти на внешних рынках потеряет до 1,5 трлн рублей по сравнению с текущим годом (нефтегазовые доходы составят, как ожидается, более 10 трлн рублей), а при куда более вероятном сокращении бюджета на 15−20% — до 2 трлн. По газу падение экспорта составит не менее 50% по сравнению с 2022 годом, снижение средней экспортной цены — более 40% даже без учета требуемой Турцией отсрочки до 2024 года, так что тут бюджет лишится еще не менее 800 млрд рублей. Итогом станет рост дефицита федеральной казны с ожидаемых 2,4−2,5 трлн рублей в этом году до не менее чем пяти трлн в следующем, хотя Минфин заложил в проект бюджета 2% ВВП, или 2,9 трлн рублей (на ситуацию окажет влияние также и падение налоговых сборов).
Однако все эти экстраполяции не выглядят катастрофическими. Власти имеют возможность профинансировать дефицит из средств ФНБ (номинально они составляют 11,4 трлн рублей, а ликвидная часть достигает 7,6 трлн), а также за счет заимствований (с начала четвертого квартала Минфин продал ОФЗ более чем на 1,4 трлн рублей по номиналу при плане в 150 млрд). Банк России также может стать источником дополнительных средств — при этом мы не видим серьезного риска инфляции, так как потребительский спрос остается в подавленном состоянии. По мере сокращения экспорта роль таможенных пошлин в наполнении бюджета сократится, а доля внутренних налогов возрастет — это сделает менее явным стремление властей к снижению курса рубля для увеличения суммы рублевых поступлений в бюджет. Поэтому курс в течение года не претерпит существенных изменений, корректируясь на уровень инфляции (в результате доллар к концу 2023 года будет оставаться ниже предвоенных значений).
Главной проблемой является внутреннее разрушение экономики в условиях исчезновения привычных институциональных рамок. В 2022 году в России практически уничтожено право на интеллектуальную собственность, права инвесторов официально признаны неравными в зависимости от страны происхождения капиталовложений; по сути реквизированы активы сотен ушедших из страны компаний; начата подготовка к конфискации собственности эмигрантов. Бизнес столкнулся с массой ограничений и угроз; с рынка ушли традиционные поставщики, возник дефицит комплектующих, запчастей, услуг по обслуживанию оборудования. Снижение спроса вызвало потребность в сокращении издержек за счет качества продукции. В уходящем году все эти удары пришлись в основном на предпринимателей и остались мало видимыми для потребителей. В следующем году значительная часть этих проблем проявится, и кризис станет более заметным, что вызовет осознание многими гражданами серьезности происходящего — а это означает новое сокращение расходов (уже в конце 2022 года доля сберегаемых россиянами «на черный день» средств достигла многолетних максимумов) и новое сжатие совокупного спроса. Практически единственным источником его поддержания на протяжении всего следующего года будет государственное потребление и социальные выплаты, которые наверняка увеличатся в третьем и четвертом кварталах по мере начала кампании по переизбранию Путина на очередной президентский срок в марте 2024 года. Поэтому ни о каком росте ВВП в следующем году говорить не приходится — напротив, с высокой вероятностью спад окажется сильнее, чем в нынешнем, достигнув 4−4,5%. Инфляция по-прежнему не будет беспокоить власти, снизившись до 6−7%. Основными драйверами кризиса станут строительство, которому придется выживать в условиях сокращения льготной ипотеки, металлургия, для которой экспорт стал убыточным, а также оптовая и розничная торговля, сталкивающиеся с сокращением конечного спроса.
Серьезные проблемы будут отмечаться на рынке труда — такого оттока активного населения из страны, как в 2022 году (наиболее реалистичной я бы счел оценку в 900 тыс. — 1 млн человек), не наблюдалось со времен Гражданской войны. Тенденция к эмиграции в 2023 году продолжится как за счет предпринимателей, стремящихся пока «завершить дела» в стране, так и за счет членов семей уехавших, которые не были вынуждены бежать в спешке, но не ожидают от развития ситуации ничего хорошего. Уже в 2022 году чистый отток капитала достигнет рекордных значений — Банк России в последнее время прогнозирует его на уровне более $ 250 млрд — причем основная масса приходится на трансграничные переводы частных лиц, а данный тренд в следующем году никуда не исчезнет. Как раньше отмечалось в Riddle, рано или поздно власти вынуждены будут регламентировать выезд из страны, что станет важнейшим переломным моментом для российского рынка квалифицированного труда, так как никакие выгоды не перевесят в этом случае риска нахождения в стране. Но на текущей экономической конъюнктуре нынешняя эмиграция отразится с некоторым лагом по времени (за исключением ряда узких секторов, в которых критически важным является труд достаточно ограниченного числа креативных специалистов) — скорее можно говорить о постепенном и неуклонном снижении качества человеческого капитала, чем о его массовом и немедленном уничтожении: значительная часть уехавших все-таки представляет либо тех, кто работал в компаниях с иностранным участием, либо ориентировался на глобальный рынок труда через дистанционное участие, либо работал индивидуально, не будучи связующим звеном в корпорациях или между ними. В 2023—2024 гг. главным трендом на рынке креативных специальностей и менеджеров станет его серьезная феминизация при тенденции к росту средних зарплат. На ближайшие несколько лет российский рынок труда станет рынком, на котором право голоса вернется от работодателей к работникам — и завлечь людей в отрасли, которые государство потребует развивать с опережающим темпом (ту же оборонную промышленность и связанные с ней сектора), будет очень непросто.
2023 год станет рубежным в развитии российской экономики еще в одном очень важном смысле.
Мы можем с высокой долей уверенности заявить, что с геополитической точки зрения российские власти ориентировались на достижение быстрого успеха в войне с Украиной — что, вероятно, по мнению Кремля, должно было не дать Западу возможности ответить на действия Москвы. Действительно, само решение о введении эмбарго на российскую нефть было принято в ЕС в начале июня — более чем через сто дней после начала войны. Если бы к этому времени российские войска стояли у польской и венгерской границы, вполне вероятно, что энергетических санкций просто и не случилось бы. То же касается и ряда других ограничительных мер, которые вводились и вводятся в ответ на ужесточение российской агрессии против Украины и в связи с появлением информации об очередных военных преступлениях. Вероятно, что и сегодня в Кремле сохраняется иллюзия того, что продолжение войны или, например, энергетический дефицит в Европе заставит западные страны пойти на смягчение санкций — иначе говоря, основной расчет делался и делается на временный характер экономического давления на Москву. В таком контексте как раз 2023 год станет тем временем, когда это отношение должно будет измениться. Если еще несколько месяцев назад западные страны готовы были к определенным компромиссам в отношении Кремля в случае, если бы Россия проявила интерес к завершению конфликта, то 2023 год явно окажется уже «временем невозврата», когда никакие мирные переговоры и остановка военных действий не приведут к смягчению позиций. И так как по мере осознания этого обстоятельства российские власти будут адаптировать свою экономическую политику к новым реалиям, следует предположить, что автаркические элементы станут более явными, налоговая политика — более жесткой, а отношение к правам собственности — еще более условным. В 2022 году российская экономика сохраняла черты нормальности, а война действительно оставалась до поры до времени «специальной военной операцией», но в 2023 году страна, вероятнее всего, уже в полной мере ощутит последствия путинской авантюры.
Подводя итог, следует подчеркнуть: 2023 год станет для российской экономики рубежным, но не катастрофическим. Сделав первый шаг в пропасть в 2022-м, Кремль в наступающем году отрежет все возможности для нормализации, страна окончательно превратится в изгоя, а развитые государства к началу 2024 года полностью откажутся от ранее критически важных для них российских поставок — газа, нефти, металлов, урана
