В прошлом году многие обсуждали, как изменится мир после пандемии. Мы же воздержимся от прогнозов и посмотрим на то, как изменились общественные настроения россиян в 2020 году. Ручаться за устойчивость наблюдаемых трендов сложно, поскольку настроения, зафиксированные опросными инструментами, бывают весьма изменчивы. Однако они дают нам хоть какие-то ориентиры. Несмотря на то, что все страны столкнулись с похожими вызовами, динамика общественных настроений в них существенно разнится. Насколько реакция российского общества на коронавирус оказалась похожей на реакцию в остальном мире? Есть ли какие-то принципиальные отличия?
Опираясь на имеющиеся в распоряжении опросные данные из различных источников за 2020 год, можно обозначить три тенденции. Впрочем, некоторые из них возникли еще до пандемии.
Цена человеческой жизни
Россия оказалась на четвертом месте в мире по числу заболевших COVID-19. По оценкам исследовательской группы ЕУСПб, доля переболевших в Санкт-Петербурге и Ленинградской области к декабрю 2020 года достигла 30%, что значительно превышает официальную статистику по региону. Уровень смертности среди медицинского персонала в России выше, чем в других странах. Официальные СМИ и власть при этом предпочитают «не выносить сор из избы» и пресекают попытки предать огласке реальное положение дел в медицинских учреждениях. Закон, предусматривающий наказание за распространение недостоверных новостей о COVID-19, начал активно применяться против коллективных и индивидуальных попыток профессионального сообщества обнародовать информацию и вступить в диалог с властями.
Россияне отнеслись к пандемии относительно спокойно. По данным опроса Values in Crisis, запущенного под эгидой международного проекта «Всемирный опрос ценностей», к середине лета 13,7% жителей страны столкнулись с пандемией лично или через членов семьи (График 1). Осенняя волна существенно увеличила этот процент. В Швеции к середине лета столкнулись с коронавирусом 54,7% опрошенных, в Бразилии — 27,6%. Стоит отметить, что данные по индивидуальному опыту столкновения с коронавирусом (испытывал симптомы сам или кто-то из близких) отражают темпы распространения вируса в отдельных странах и разницу в системах регистрации и учета заболевших.
График 1. Опыт столкновения с COVID-19
Среди стран, в которых прошла первая волна панельного опроса Values in Crisis, Россия занимает третье место (после Бразилии и Южной Кореи) по уровню обеспокоенности возможными экономическими последствиями эпидемии (График 2). При этом доля респондентов-россиян, столкнувшихся с негативными последствиями пандемии (потерявших работу или бизнес, перешедших на неполный рабочий день или живущих на пособие), примерно такая же, как и в большинстве стран нашей выборки — 23,8% (График 3).
График 2: Средний уровень тревожности по поводу экономического положения
График 3: Негативный экономический опыт в 2020 году
Россияне считают наиболее значимыми именно экономические издержки пандемии. Этой же позиции придерживается и государство, которое пытается «пережить» пандемию без строгих карантинных мер, зная, что ответственность за внешние шоки можно переложить на регионы, медиков или самих граждан.
Солидарность перед лицом общей угрозы?
Рост общественной солидарности на фоне пандемии произошел не во всех странах. Мы наблюдали этот эффект «единения вокруг знамени» в Южной Корее и большинстве стран ЕС. При этом ни в США, ни в России ничего подобного не было.
Известно, что общественное доверие и социальный капитал благотворно влияют на развитие бизнеса и инвестиций, а также на качество управления и политическую открытость. Как и большинство стран с коммунистическим (и в целом авторитарным) прошлым, Россия систематически демонстрирует крайне низкие уровни институционального и деперсонифицированного доверия (люди здесь доверяют знакомым, а незнакомец с большей долей вероятности воспринимается как источник неприятностей). В обществах с низким деперсонифицированным доверием добровольное соблюдение карантинных мер и социального дистанцирования может стать проблемой: люди могут либо проявлять агрессию в отношении нарушителей, либо массово игнорировать меры предосторожности, поскольку их все равно никто не соблюдает. При этом введение форм внешнего контроля со стороны органов правопорядка, как это было в Китае или весной в Москве, также чревато ростом общественного недовольства.
В опросе Values in Crisis мы интересовались, насколько правильно, по мнению респондентов, ведут себя граждане страны в период коронавирусного кризиса, и испытывают ли они больше солидарности или больше враждебности, чем обычно (График 4). Россияне оказались одними из наиболее критически настроенных в отношении своих сограждан: 40,5% опрошенных считают, что большинство жителей страны ведут себя неправильно. В Греции аналогичный показатель составил 22,5%, в Швеции — 20,7%, в Грузии — 16.2%. Такая разница объясняется тем, что государству в условиях низкого доверия населения проще перекладывать ответственность за неэффективную политику в области купирования очагов эпидемии и предоставления помощи наиболее пострадавшим группам. Вину легко переложить на определенные группы граждан: шашлычников, туристов, мигрантов
График 4: Оценка поведения сограждан во время пандемии
Россия — страна ковид-отрицателей, эгоистов или просто уставших людей?
Конспирологический тип мышления развивается как ответная реакция или компенсаторный механизм в обществах с низким уровнем доверия и высоким уровнем неопределенности. Ковид-отрицание можно рассматривать в рамках более общего феномена медицинского дениализма (denialism),
Напомним, что россияне в первую очередь винят своих же сограждан в безответственном поведении во время эпидемии. При этом именно в России мы наблюдаем самый низкий (среди десяти проанализированных стран) средний уровень доверия системе здравоохранения — 2,1 пункта по шкале от 1 до 5 (самый высокий уровень наблюдается в Швеции — 4,4). Отрицание медицинского экспертного знания связано с проблемами национальных систем здравоохранения и низким уровнем их эффективности. А на неэффективность и недоверие удачно накладываются конспирологические нарративы.
В целом Россия не выглядит аномалией на фоне других стран. Существенно отличает ее лишь один параметр — высокая доля граждан, считающих коронавирус мистификацией (38%). Сопоставимое число ковид-отрицателей наблюдается только в Грузии — 36,3% (График 5). Можно предположить, что речь идет о коммунистическом наследии, которое связано с рутинным недоверием СМИ, популярностью «сарафанного радио» и других неформальных источников информации. Именно эти источники и являются ключевым каналом распространения городских легенд и конспирологических теорий. Косвенным подтверждением этого тезиса является тот факт, что российские респонденты демонстрируют самый низкий уровень доверия традиционным СМИ (телевидению и прессе), предпочитая им социальные сети и интернет (наиболее высокие показатели доверия традиционным СМИ среди десяти анализируемых стран наблюдаются в Швеции, Германии и Австрии). Привычка не доверять официальной информации и стремление искать подвох, пытаться читать «между строк» сформировались не в первом поколении. Интернет при этом открывает огромные возможности для избирательного потребления информации, которая максимально совместима с тем образом жизни, к которому привык человек (эффект «эхо-камеры»).
График 5: Доля ковид-отрицателей
Скептическое отношение к коронавирусу — наряду с тревожностью — определяет и, вероятно, будет определять динамику политической поддержки органов исполнительной власти в РФ. При этом группа ковид-скептиков весьма разнородна и едва ли мы можем однозначно маркировать ее как конспирологов, националистов, консерваторов или индивидов, массово отрицающих научное знание. Скорее речь идет о повседневном прагматизме атомизированных и живущих одним днем граждан.
2020 год не прибавил российскому обществу солидарности и доверия. Отсутствие надежной официальной информации о политике и пандемии вынуждает россиян искать сведения в альтернативных источниках. Судя по нашим данным, ковид-отрицатели в России — это отнюдь не коллективное помешательство или массовая антинаучность, а рационализация того образа жизни, который наиболее комфортен здесь и сейчас. По уровню образования они не отличаются от остального населения страны. Возможной причиной аномальной популярности конспирологии может быть короткий горизонт планирования. Высокий уровень экономической и медицинской неопределенности неизбежно делает повседневную жизнь менее предсказуемой в любой стране. В России уровень неопределенности несколько выше, поэтому многим гражданам в условиях информационного вакуума требуются хотя бы какие-то объяснительные «костыли», чтобы сделать окружающий их мир более понятным.
