Оборонная отрасль в России включает в себя более 1300 предприятий, где работают около 2 миллионов человек. Все эти люди и члены их семей составляют одну из основных опор Кремля. При этом угроза применения военной силы на протяжении многих лет является одним из главных инструментов российской внешней политики, а в нынешнем году Москва потратит примерно 1,5 триллиона рублей на закупку вооружений и военной техники. Следовательно, процессы, происходящие в военной промышленности, оказывают большое влияние на эволюцию политического режима в стране. И государственная корпорация «Ростех», в которую входят свыше 700 предприятий и более 500 тысяч сотрудников, может послужить неплохой иллюстрацией этих процессов.
Руководство «Ростеха» как часть российской номенклатуры
Сослуживец и давний друг Владимира Путина Сергей Чемезов является одним из ярчайших представителей ближнего круга своего патрона. В 1999 году он стал руководителем одного из государственных экспортеров вооружений, компании «Промэкспорт», а вскоре — вновь созданного «Рособоронэкспорта». Эта государственная компания быстро стала монопольным поставщиком российских вооружений на мировой рынок, а также начала приобретать производственные активы внутри России. В 2007 году эта деятельность привела к появлению государственной корпорации «Ростех» (изначально «Ростехнологии»). Однако несмотря на то, что Чемезов обрел большое политическое влияние, оно не опирается на какую-то значимую группу его собственных соратников.
Разумеется, в руководстве «Ростеха» есть люди, много лет работающие с Чемезовым. К давним соратникам можно отнести первого заместителя генерального директора Владимира Артякова и одного из управляющих директоров Владимира Литвина. Еще одним сподвижником главного путинского военного промышленника является Михаил Шелков, под чьим контролем сегодня находится свыше 60% титановой компании «ВСМПО-Ависма». К проверенным членам команды Чемезова также относятся исполнительный директор «Ростеха» Олег Евтушенко и заместитель генерального директора корпорации Дмитрий Леликов. Но даже все вместе они явно не тянут на влиятельную «группу Чемезова» в системе российской власти.
При этом в руководстве «Ростеха» и входящих в корпорацию компаний много выходцев из российских спецслужб или людей со специфическими биографиями. Яркий пример — Сергей Абрамов. Он окончил университет в Ташкенте то ли в 1996 году, то ли в 2001-ом, работал в банках, в начале 2000-х гг. был министром финансов и даже премьер-министром Чечни. Перед приходом в «Ростех» в 2015 году на должность индустриального директора по обычным вооружениям он несколько лет трудился в РЖД у другого путинского тяжеловеса (теперь уже бывшего) Владимира Якунина, где возглавлял дирекцию вокзалов.
К протеже Чемезова зачастую относят нынешнего министра промышленности и торговли Дениса Мантурова, однако на самом деле это вряд ли соответствует реальности. Хотя Мантуров и работал в «Оборонпроме», где дорос до генерального директора, но своим карьерным взлетом в вертолетном производстве еще в начале 1990-х гг. он обязан собственному отцу. Тот в советские годы занимал различные дипломатические должности в Индии, Шри-Ланке и при ООН.
Руководство «Ростеха» формируется за редким исключением по номенклатурному принципу, а не по степени близости к Чемезову или профессиональным качествам. Решающую роль здесь играют: предыдущая карьера людей и/или происхождение; их заслуги и умение работать на того начальника, которому в каждый конкретный момент они подчиняются; абсолютная лояльность решениям, принимаемым вышестоящими людьми, и периодическим изменениям правил игры вкупе со способностью быстро адаптироваться к ним. Все это называется «политическая грамотность». Государственная корпорация здесь иллюстрирует российскую политическую систему в целом.
Современная российская номенклатура, в отличие от советской партийной номенклатуры, — это устойчивая, достаточно закрытая и многослойная социальная сеть, сложившаяся к середине 2000-х годов. Но это именно сеть, а не конгломерат консолидированных «групп влияния» или «кремлевских башен». Единственной реально консолидированной политической группой можно называть только самый верхний уровень этой номенклатуры, воплощенный окружением Путина. При этом лоббистская активность в такой системе является как способом конкуренции, так и способом управления. Вышестоящий человек борется не только за свой личный интерес, но и вынужден выражать интересы своих подчиненных, чтобы не утратить над ними контроль и в итоге не потерять собственные позиции.
В связи с этим разные части «Ростеха» могут иметь даже противоречащие друг другу интересы, но Чемезов призван быть их модератором, чтобы сохранить свое политическое положение. Также он должен учитывать интересы тех, чьи позиции зависят от государственной корпорации. Сюда относятся, например, местные элиты в регионах присутствия корпорации (их больше 50).
«Ростех» и иллюзия рынка
Корпорация «Ростех» изначально создавалась как административная надстройка над сотнями российских государственных оборонных компаний. Очень быстро она под предлогом «стратегических интересов России» стала приобретать контроль над гражданскими активами автомобильных компаний «АвтоВАЗ» и «КАМАЗ», нескольких авиакомпаний и титановой компании «ВСМПО-Ависма».
В процессе формирования «Ростеха» в 2008 году российское правительство передало в корпорацию 439 предприятий и компаний, находящихся в государственной собственности. Общее число сотрудников этих компаний составляло 788 тысяч человек. Руководство корпорации пыталось все эти разнообразные производства сделать эффективными. И кроме реорганизации предприятий и объединения их в специализированные холдинги (от авиации и боеприпасов до радиоэлектроники) началось сокращение избыточного персонала. В 2014 году в «Ростехе» было уже свыше 500 различных компаний, но только 443 тысячи человек. В последующие три года количество компаний в составе госкорпорации превысило 700, но к сокращениям сотрудников в условиях начавшегося экономического спада стали подходить осторожнее — их число по итогам 2017 года составило 512 тысяч человек. И после завершения поглощения ОАК это число превысит 600 тысяч человек.
При этом «Ростех» стал бенефициаром обширной программы создания и закупки вооружений, стартовавшей в 2011 году, а также начавшейся в 2014 году политики импортозамещения. Так, если в 2009 году выручка всех компаний корпорации составила 511 млрд рублей ($ 16 млрд по среднегодовому курсу), то в 2011—2017 гг. суммарная выручка выросла с 817 млрд до 1589 млрд. Правда, девальвация рубля привела к тому, что в долларах выручка сократилась с $ 27,8 млрд в 2011 году до $ 27,3 млрд в 2017-ом. Но если 2009 год корпорация закончила с чистым убытком, то в 2011—2017 гг. чистая прибыль увеличилась с 46 млрд рублей ($ 1,57 млрд) до 121 млрд (более $ 2 млрд). «Ростех» наращивал рублевую выручку и генерировал прибыль только в условиях резкого роста государственных расходов на закупку вооружений и роста самой корпорации за счет приобретения большого числа компаний.
Когда же закупки вооружений с 2017 года стабилизировались (возможно, временно) на уровне 1,5 трлн рублей в год, «Ростеху» осталось и дальше консолидировать военное производство. Так, под конец 2018 году Путин дал старт поглощению Объединенной Авиастроительной Корпорации (ОАК), 14-ой крупнейшей оборонной компании в мире, хотя и далеко не самой экономически эффективной. Стоит также иметь в виду, что внутри «Ростеха» есть множество убыточных компаний и заводов.
На фоне показателей выручки корпорация декларирует, что монополист «Рособоронэкспорт» в 2017 году поставил на мировой рынок военной продукции на сумму $ 13,4 млрд. При этом неизвестно, включается ли эта цифра в выручку корпорации, если учесть, что через нее продается продукция не только предприятий «Ростеха».
Интересно, что с 2012 года начался параллельный процесс снижения долей «Ростеха» в ряде компаний. Так, в «ВСМПО-Ависма» корпорация оставила себе блокирующий пакет, а основным совладельцем стал уже известный нам Михаил Шелков. Правда, нельзя исключать, что он лишь номинальный бенефициар производителя титана для Boeing, Airbus и Embraer. В 2014 году 49% акций концерна «Калашников» были проданы компании «ТКХ-Инвест», которой совместно владеют бывший сотрудник «Рособоронэкспорта» и нынешний заместитель министра обороны по вооружению Алексей Криворучко и известные бизнесмены Искандар Махмудов и Андрей Бокарев. В 2018 году они увеличили свою долю до 75% минус одна акция.
В том же году «Калашников» приобрел у «Ростеха» 60% акций производителя ракет-мишеней НПО «Молния». Также в 2018 году «Ростех» и Marathon Group объединили свои фармацевтические активы. Совладельцем Marathon Group является Александр Винокуров, зять министра иностранных дел Сергея Лаврова. Несколько месяцев назад 75% минус одна акция компании «Технодинамика», производителя оборудования для авиации, космоса и кораблей, перешли в руки банкира Виктора Григорьева. Его «НК Банк» работает с военной промышленностью с первой половины 1990-х гг., а сам он успел поработать в «Оборонпроме» заместителем Мантурова. В 2019 году «Ростех» и АФК «Система» объединили производство микроэлектроники. Также в повестке стоит продажа контрольного пакета «Уралвагонзавода» (УВЗ), производителя танков, вагонов и строительной техники, который был поглощен «Ростехом» в 2017 году, чтобы спасти компанию от банкротства.
За всеми этими действиями прослеживается решение нескольких задач: 1) создание автономного центра прибыли («ВСМПО-Ависма»); 2) частичная компенсация издержек корпорации за счет других компаний и придание большей гибкости военным заводам благодаря условно частному инвестору («Калашников», «Технодинамика»); 3) создание производственных монополий в тех сегментах, где российская власть проводит политику протекционизма и где в ближайшие годы гарантирован рост спроса за счет программ импортозамещения (электроника, фармацевтика).
Более того, дальнейший демонтаж рыночной экономики в нынешних политических и экономических условиях в России представляется наиболее вероятным сценарием. Об этом говорят стремление Кремля навязать оборонные компании в качестве исключительных поставщиков оборудования для добывающих и энергетических компаний, а также директива по увеличению доли гражданской продукции в выручке военной промышленности до 50% к 2030 году. Тут стоит заметить, что в последнем отчете «Ростеха» доля гражданской выручки заявлена на уровне 29,1%, или 462,4 млрд рублей. Однако там же утверждается, что объем производства гражданской продукции составил 548 млрд. Получается, что в 2017 году продукция на 86 млрд не была никому продана (конечно, если не предполагать искажения отчетности). В этих условиях коллективный интерес руководства и сотрудников «Ростеха» почти наверняка состоит в принятии еще более жестких мер по защите российского рынка от конкуренции.
