Первоначально российское вторжение в Украину представляло собой высокомерную попытку Москвы сменить режим в соседней стране. Российская «спецоперация» с треском провалилась, обернувшись чередой поражений на подступах к Киеву или Николаеву. Это заставило Кремль пересмотреть свои военные цели и задачи. Но недавние успехи российской армии на Донбассе, какими бы незначительными они ни были, должны подействовать отрезвляюще на слишком оптимистично настроенных комментаторов, прогнозирующих определенное развитие событий на фронте. Попытка лишить Украину суверенитета, предпринятая Россией, провалилась, однако борьба за контроль над территориями продолжается, причем со значительными потерями с обеих сторон.
Изначальная концепция российского вторжения в Украину, скорее всего, не предполагала создания котла вокруг украинской Операции объединенных сил на Донбассе. На раннем этапе войны российской стороне потребовалось много времени для захвата Изюма, потому что для выполнения этой боевой задачи было подтянуто недостаточно сил и техники. Город был взят ВС РФ лишь 1 апреля. Длительные бои за Изюм стали одной из многих российских неудач, явившихся результатом стратегической концепции, которой первоначально придерживалась в этой войне Россия: распределение частей по конкурирующим направлениям наступления в попытке захвата недостижимых целей. Спустя месяц подобных боев российские силы оказывались истощены и нуждались во временной передышке для перегруппировки. К тому моменту, когда Министерство обороны РФ публично объявило о переброске российских сил из-под Киева на донбасское направление, Украине удалось укрепить свои позиции. Общий военный баланс уже не был столь благоприятным для российского наступления.
В северных частях региона — на фронте наступления от Славянска до Северодонецка — Россия стремилась создать два котла вокруг украинских сил. Российские войска сначала пытались атаковать из Изюма в направлении Славянска/Краматорска, частично окружив украинские силы и перерезав наземные пути сообщения с этими городами. Параллельно российские военные намеревались окружить Северодонецк с востока, что позволило бы захватить всю Луганскую область. Цель российской армии состояла в том, чтобы отделить эти два района друг от друга, создав изолированные котлы. Эта попытка не увенчалась успехом, так как первые атаки оказались разрозненными и слабыми в связи с нехваткой живой силы. По направлению от Изюма российские ВС не сумели добиться значительного прогресса и наступление застопорилось. Затем ВС РФ сконцентрировали свои главные усилия еще дальше на востоке, ближе к Северодонецку, используя Изюм в качестве опорного фронта, а не центрального направления наступления.
Еще дальше на южном направлении российские части тоже не сумели достичь значительных успехов, развернув наступление прямо из Донецка. В Запорожье большинство атак были фиксирующими, поэтому у российской армии не осталось достаточно сил для южного направления наступления, хотя и существуют некоторые свидетельства небольшого успеха российских сил на юге.
Украинская сторона провела серию контратак, оттеснив российскую артиллерию от Харькова и развернув наступление на Изюм с запада. Однако украинские контрнаступления тоже захлебнулись — на севере российские военные по-прежнему контролируют буферную полосу территории внутри Украины. На данном этапе маловероятно, что ВСУ смогут угрожать потоку российских поставок в Изюм.
Российским частям удалось прорвать окружение у Попасной к югу от Северодонецка и начать продвигаться к Соледару. Этот прорыв грозит разъединением украинских сил в Лисичанске/Северодонецке. Россияне также взяли Лиман, последний значительный город к северу от реки Северский Донец. Украинские силы пошли на тактическое отступление от Светлодарска, что могло привести к смещению всей линии фронта дальше на запад. Украина вводит в регион подкрепления, стремясь установить второстепенную линию фронта в Бахмуте и к югу от реки Северский Донец.
Поэтому прорыв российских сил вряд ли пойдет с большим наступательным темпом. Все будет зависеть от имеющихся у России резервов живой силы и способности поддерживать наступление. На протяжении многих месяцев российская армия пыталась рекрутировать в свои ряды все новых контрактников, перебрасывая в Украину резервистов, а теперь формирует дополнительные батальоны на базе существующей структуры вооруженных сил. Все вместе эти усилия представляют собой форму теневой, необъявленной публично мобилизации. Кроме того, усилия эти достаточно разрозненны и хотя они позволяют российской армии продолжать военные действия в Украине, они никак не могут решить фундаментальную проблему дефицита живой силы.
Когда российские войска войдут в Северодонецк, украинские части, скорее всего, отступят, причем сначала до Лисичанска, а потом и дальше. Дорога к этим городам открыта, но в настоящее время находится под артиллерийским обстрелом, так что из-за продвижения русских частей здесь может образоваться большой котел. Однако сейчас Украина начала локальное контрнаступление в Херсонской области, что к западу от Днепра. Там российские подразделения находятся в относительно невыгодном положении, защищая весьма ограниченным контингентом большую буферную зону вокруг города. Впрочем, учитывая необходимость защиты нового рубежа на Донбассе, у Украины может не оказаться сил для продолжения контрнаступления в Херсонской области. Словом, ситуация остается динамичной, и контроль над этой территорией, вероятно, будет переходить из рук в руки.
При перегруппировке своей кампании по захвату Донбасса командование российской армии собрало воедино те подразделения, которые имелись в наличии после тяжелых потерь, понесенных россиянами на первом этапе войны. Количество батальонов само по себе больше ни о чем не говорит, поскольку сами эти батальоны представляют собой более мелкие фрагменты подразделений, собранные вместе, и не показывают реальную боевую мощь армии. Официальные оценки численности российских частей сильно разнятся и к тому же часто используются для подачи информации под определенным углом. Противоборствующие стороны ожидаемо сильно завышают потери противника и занижают или вовсе замалчивают свои собственные. Наиболее взвешенной оценкой, пусть и основанной на очень ограниченной информации, представляется цифра в диапазоне от 7 до 15 тысяч погибших российских военнослужащих. Речь, скорее всего, идет о 10 тысячах убитых. Это означает, что общее число потерь ВС РФ, включающее в себя убитых, раненых, взятых в плен и пропавших без вести, составляет 40−50 тысяч человек. Украинские боевые потери тоже значительны, и они особенно выросли в ходе второй фазы войны. Зеленский предположил, что в боях на Донбассе украинская армия теряет по 50−100 человек в день.
Обе стороны испытывают на себе сильное политическое давление из-за необходимости продемонстрировать военные успехи, а в этом смысле моральный дух войск — важнейший фактор. Российская армия изо всех сил пытается продемонстрировать хотя бы какое-то свидетельство прорыва на Донбассе, даже если ее успехи на этом направлении намного скромнее, чем те боевые задачи, которые поставило перед армией Министерство обороны РФ еще в марте. Украинские силы все это время пытаются выдерживать давление россиян, переходя в контратаки, чтобы сохранить ощущение наступательного темпа, отчасти потому, что большая часть военных усилий Украины зависит от внешней военной поддержки.
Российские военные начали исправлять некоторые из своих основных тактических просчетов, обнаруженных ранее в ходе войны. Они улучшили использование разведки и сосредоточение огня, а также пытаются сохранить численность своих сил. Кроме того, более значимым фактором противостояния теперь стала воздушная мощь, поскольку российские ВВС обладают локальным превосходством в воздухе (хотя эту сторону театра военных действий довольно трудно различить и описать с земли). Украинцам пока и близко не удалось нейтрализовать российскую авиацию, но информация об этом не слишком видна в открытых источниках. Украина продолжает грамотно использовать артиллерию в сочетании с разведкой с помощью беспилотников, отражая продвижение России и нанося значимые потери противнику. У россиян по-прежнему не хватает легкой пехоты, что мешает им вести боевые действия в городских условиях. Впрочем, это миссия, для которой российские солдаты изначально не были хорошо подготовлены.
В целом битва на Донбассе политически более значима для России, чем для Украины. Украина может позволить себе торговать территорией, изнуряя противника потерями, надеясь в будущем вернуть себе эти земли. В этом состояла основная стратегия Украины с начала войны. У российских вооруженных сил есть структурная проблема с численностью личного состава, к тому же, российские части не предназначены для ведения войны такого масштаба в условиях «мирного времени». Временные решения могут подкрепить российские позиции в этой войне, но не решить фундаментальные проблемы российской армии. Поэтому несмотря на то, что локальный военный баланс на Донбассе выглядит более благоприятным для России, общие тенденции в военном балансе по-прежнему более благоприятны для Украины. Это условная оценка, основанная на текущей ситуации и предположении, что Украина продолжает получать постоянную западную военную поддержку, наряду с другими формами необходимой помощи на поле боя.
Нет ничего глупее, чем пытаться прогнозировать исход военного противостояния. Таким прогнозам свойственно придавать слишком большое значение тактическим событиям, а не стратегическим результатам. Результат вооруженного конфликта зависит от множества факторов и совсем не предопределен. Часто поворотные моменты в войне становятся лучше видны лишь задним числом. Во время оперативных пауз или затишья у наблюдателей появится соблазн констатировать патовую ситуацию. Однако более вероятно, что эта война затянется надолго, как это часто бывает с войнами такого рода.
