После затяжного конфликта в белорусско-российских отношениях руководство Беларуси в начале 2020 года выходило на кампанию по выборам президента с ограниченными и сокращающимися ресурсами, но в целом сохраняя контроль над развитием внутриполитической ситуации. Однако пандемия COVID-19 и последовавший экономический кризис существенно изменили ситуацию в стране. Данные изменения оказались на руку России.
COVID-19 и разрушение базы поддержки Лукашенко
Со времени появления первых случаев COVID-19 в Беларуси в конце февраля 2020 года руководство страны заняло противоречивую позицию по данной проблеме. С одной стороны, система здравоохранения еще с января готовилась к возможной вспышке нового заболевания. После первых подтвержденных случаев ведомство предприняло целый ряд мер, направленных на снижение темпов роста заболеваемости и расширение доступных для лечения больных COVID-19 койкомест.
С другой стороны, в публичном пространстве Лукашенко использовал пренебрежительную антиалармистскую риторику. Он последовательно преуменьшал масштаб угрозы, сравнивал COVID-19 с обычным сезонным гриппом, обвинял погибших от него в том, что они сами виноваты (из-за их плохого состояния здоровья) и так далее. И хотя позже его риторика изменилась, первое впечатление осталось и сформировало отношение белорусов и внешнего мира к позиции властей.
Кульминацией «коронадиссидентства» белорусских властей стало проведение военного парада в честь Дня Победы 9 мая в Минске. Это мероприятие показало, что главной целью «особого пути», провозглашенного Лукашенко, была внешнеполитическая победа над Кремлем, «испугавшимся» COVID-19 и принявшим карантинные меры вслед за «цивилизованным миром». Таким образом белорусский правитель попытался хотя бы символически расквитаться с Москвой за ее жесткую политику экономического и политического давления на Минск, проводившуюся с конца 2018 года.
Однако внешнеполитическая «победа» оказалась иллюзорной и не принесла никаких дивидендов. О реальных же результатах политики белорусских властей в отношении эпидемии COVID-19 сложно делать окончательные выводы. Несомненным является то, что Беларусь вышла в европейские и мировые лидеры по темпам прироста подтвержденных случаев данного заболевания. Однако статистика смертности остается непрозрачной и явно (возможно, на порядок) заниженной (282 погибших по состоянию на 10 июня).
Столкнувшись с антиалармистской риторикой властей, белорусы не получили от руководства страны ту защиту и поддержку в борьбе против эпидемии, на которую они были вправе рассчитывать. Более того, пренебрежительные и безответственные заявления Лукашенко сигнализировали о полном безразличии высшего руководства страны к судьбам простых людей. Наиболее остро на данную неадекватность властей отреагировал городской средний класс и политически активные граждане. Показателем их недовольства является рекордно низкий уровень поддержки (от 3% до 7%), который Лукашенко получает в голосованиях на крупнейших независимых сайтах Беларуси.
Однако острую реакцию действия властей спровоцировали и среди «простых белорусов», в том числе — ядерного электората Лукашенко, включающего пенсионеров, жителей сельской местности и малых городов. Эти категории граждан оказались наиболее уязвимыми перед COVID-19 в силу возрастного фактора (пенсионеры) и ограниченного доступа к достоверной информации и медицинским услугам надлежащего качества (жители деревень и малых городов). Обе названные группы поначалу, следуя словам Лукашенко, пренебрежительно относились к заболеванию. Однако для некоторых из них подобное отношение обернулось тяжелой болезнью и гибелью их самих или их близких.
Политика властей вызывала недоумение и в среде других групп, являющихся «оплотом режима». Конфликтные ситуации возникали с сфере здравоохранения (в связи с невыплатой медикам доплат за работу с «ковидными» больными). Жертвы COVID-19 были зафиксированы среди учителей, а работа сферы образования в целом была дезорганизована несоответствием между антиэпидемиологическими требованиями и указаниями «сверху» о необходимости продолжать работу «как обычно». Риторика и решения Лукашенко не могли не вызывать недоумение и среди государственных служащих, включая силовиков, среди которых (особенно — в милиции и армии) случаи заболевания COVID-19 были многочисленными. Назначая новое правительство 4 июня, Лукашенко предупредил «шатающихся» госслужащих о том, что им надо «встать в строй».
Появление (пророссийской) «новой оппозиции»
Ошибки властей в реагировании на эпидемию COVID-19, а также общее ухудшение экономической ситуации сформировали беспрецедентный протестный консенсус. Причем этот консенсус был ориентирован не столько против элиты или «системы» в целом, сколько персонально против Лукашенко.
Белорусские власти понимали данную ситуацию и приняли решение о проведении президентских выборов не в конце лета, а 9 августа, в разгар отпускного сезона. Однако их планы «сушить явку» были расстроены рекордной активностью при выдвижении претендентов на участие в президентских выборах. Заявления о регистрации инициативных групп подали 55 человек, а зарегистрированы и допущены до сбора подписей в итоге были 15 групп.
Главной новостью кампании стало выдвижение трех новых для белорусской политики фигур. Это бывший председатель правления «Белгазпромбанка» Виктор Бабарико, блогер и руководитель протестного движения «Страна для жизни» Сергей Тихановский (вместо него была зарегистрирована его жена Светлана, однако кампанию до его задержания 29 мая вел именно он, будучи главой инициативной группы своей жены) и бывший помощник Лукашенко, основатель и бывший руководитель белорусского Парка высоких технологий Валерий Цепкало.
Все три фигуры оказались так или иначе связаны с Россией. Бабарико 20 лет возглавлял белорусскую «дочку» «Газпромбанка». Тихановский относительно недавно работал в Москве и после возвращения в Беларусь и начала политической деятельности не раз выступал с пророссийскими заявлениями. Цепкало сохранил контакты в России по линии МГИМО, по службе в советских ракетных войсках стратегического назначения, советском МИДе, а также через своего бывшего начальника в белорусском МИДе Урала Латыпова, проживающего в России.
Очевидная связь «новой оппозиции» с Россией породила множество спекуляций на предмет прямого вмешательства Москвы в белорусские выборы. Дополнительные поводы для этих спекуляций дали и сами претенденты, выступившие с комплиментарных по отношению к России позиций (вполне ожидаемо, учитывая пророссийские симпатии населения) и не ставших (кроме Бабарико) заигрывать с националистически настроенным электоратом. Значимую роль в «раскрутке» трех названных претендентов играют российские медиа — от «Коммерсанта» и «Московского комсомольца» до Telegram-каналов.
При этом российские комментаторы настойчиво (и даже слишком настойчиво) отрицают участие Кремля в нынешней белорусской кампании, указывая на то, что российское руководство якобы предпочитает наблюдать со стороны. Белорусские же власти, даже если и имеют какие-то сведения, не рискуют заявить электорату, что оппозиционных лидеров напрямую поддерживает Москва (вместо этого используется формула «российские олигархи»). Ведь почти две трети населения Беларуси относятся к России позитивно.
Позиция и стратегия Кремля
Пожалуй, главным показателем того, что Кремль не имеет «своего кандидата» (то есть не делает ставку на электоральную победу кого-либо из лидеров «новой оппозиции») является то, что все три претендента «мешают» друг другу. Цепкало — явный конкурент Бабарико в борьбе за симпатии среднего класса, интеллигенции, государственных служащих и менеджмента предприятий. Тихановский собирает протестные голоса «простых белорусов», вернувшихся в страну из России трудовых мигрантов, мелких предпринимателей и лиц, занятых в теневом секторе экономики, размывая тем самым базу поддержки не только Лукашенко, но и Бабарико. При этом Тихановский заявляет, что если Лукашенко и глава ЦИК Беларуси Лидия Ермошина не уйдут в отставку, то он будет призывать к бойкоту выборов, а не к голосованию за одного из протестных кандидатов. Иными словами, единой стратегии на достижение электоральной победы между этими претендентами не просматривается.
Однако отсутствие «кандидата Кремля» на выборах вовсе не означает отсутствие вмешательства российской стороны в белорусские выборы.
Во-первых, именно Москва сформировала в высшей степени неблагоприятные социально-экономические условия для проведения нынешней кампании. Последовательное сокращение доступной Минску нефтегазовой ренты, введение ограничений во взаимной торговле негативно сказались на работе белорусской экономики и существенно ухудшили материальное положение большого числа белорусов. Белорусская экономика в первом квартале (еще до введения ограничений, связанных с COVID-19) сократилась на 0,3%. В основном такой результат связан с резким падением экспорта в Россию, а также экспорта нефтепродуктов в страны ЕС из-за прекращения поставок российской нефти в Беларусь. С началом эпидемии Россия перекрыла белорусско-российскую границу для перемещений граждан, что дополнительно ударило по доходам белорусов, работавших в России.
Во-вторых, Россия или отдельные российские акторы, вероятно, все же причастны к выдвижению трех претендентов от «новой оппозиции». По крайней мере, трудно поверить, что кто-то из этих лидеров «новой оппозиции» мог выдвинуться, не получив хотя бы символическую поддержку и хотя бы минимальные гарантии своей личной безопасности. А дать такие гарантии могла только Москва.
В-третьих, Россия активно воздействует на информационное пространство Беларуси, используя как свои федеральные СМИ, так и социальные медиа, и площадки, созданные в предыдущие годы в рамках расширения инфраструктуры информационного влияния. Воздействие российской стороны предсказуемо осуществляется не для поддержки одного или нескольких из претендентов, а в первую очередь для критики Лукашенко и усиления протестного потенциала в Беларуси.
Мобилизационный ответ Лукашенко
Подобное поведение российской стороны является вполне логичным в контексте общей стратегии, которой она придерживается в отношении Беларуси. Кремль стремится ликвидировать стратегическую автономию Беларуси, либо навязав ей выгодный Москве формат интеграции («углубление интеграции»), либо же осуществив смену режима и обеспечив свой односторонний контроль над территорией страны. Чтобы Россия превратилась в главного донора безопасности на территории Беларуси (эта идея в последнее время пользуется популярностью в России), необходимо ослабить и даже дестабилизировать белорусское государство. Поэтому вмешательство в белорусские выборы без «своего кандидата» является подходящей стратегией для Кремля (таким же образом Москва действовала в Беларуси в 2010 году).
Белорусские власти уже успели понять, что им не дадут провести нынешнюю кампанию спокойно. В результате они развернули репрессии против Тихановского и его сторонников. Два других претендента попали под огонь критики Лукашенко, но пока остаются на свободе. Белорусское правительство Сергея Румаса ушло в отставку и уступило место кабинету силовиков во главе с бывшим председателем Государственного военно-промышленного комитета Романом Головченко. Лукашенко уже успел заявить, что альтернативным претендентам он страну не отдаст.
Подобная аппаратная мобилизация и господство силовиков в «экономическом штабе страны» может иметь крайне негативные последствия для экономики страны в более долгосрочной перспективе. Однако белорусское руководство воспринимает сложившуюся обстановку и действует исключительно ситуативно. Главное — провести выборы и продержаться до конца 2020 года, а затем можно будет думать, что делать дальше. В крайнем случае можно будет вернуть в правительство знаковые либеральные фигуры для ведения переговоров с международными кредиторами. Учитывая политический календарь и возможную политическую турбулентность в России, нельзя исключать, что данная ориентация на краткосрочный результат является оправданной и вновь позволит Лукашенко достойно выйти из самого тяжелого политического кризиса в его карьере.
