«¡Hasta La Victoria Siempre!» («До победы, всегда!»). Эту фразу авторства Че Гевары в 2014 году использовал глава «Роснефти» Игорь Сечин, восхваляя покойного президента Венесуэлы Уго Чавеса. Тогда Сечин мог похвастаться множеством побед, одержанных им в Венесуэле за шесть лет, прошедших после его назначения главой межправительственной российско-венесуэльской комиссии высокого уровня в 2008 году. Очевидно, что рассчитывал он на продолжение этой «истории успеха».
Но при Николасе Мадуро дальнейшее существование боливарианского режима, установленного Чавесом, оказалось под вопросом: США признали Хуана Гуайдо, лидера оппозиции и главу Национальной ассамблеи Венесуэлы, временно исполняющим обязанности президента; Великобритания закрыла Мадуро доступ к хранящимся в Банке Англии запасам золота Венесуэлы; от самого режима Мадуро уже начали отворачиваться бывшие последователи, и по мере усиления международного давления на Каракас этот процесс «бегства кадров» только ускорится.
Сегодняшняя ситуация разительно отличается от 2008 года, когда Сечин проводил серию встреч в Москве и Каракасе с целью сближения двух стран. Это было удивительно успешное предприятие. Примерно в это же время и начался рост влияния Сечина, который привел к тому, что главу «Роснефти» стали воспринимать как второго после Путина человека в России и одного из самых влиятельных людей на мировом рынке нефти.
В то время считалось, что ставший в 2008 году президентом Дмитрий Медведев и либеральное крыло Кремля укрепляют свои позиции в ущерб Сечину и другим представителям т.н. «силовиков». Но сейчас очевидно, что Сечин ориентировался на долгосрочную перспективу: сменив должность с заместителя руководителя администрации президента на заместителя председателя правительства Путина в мае 2008 года, он сумел сохранить за собой пост председателя «Роснефти», на который он впервые был назначен в 2004 году. И на новую строчку в его резюме — «председатель межправительственной российско-венесуэльской комиссии высокого уровня» — первоначально мало кто обратил внимание, хотя сейчас понятно, что на отношения с Венесуэлой Сечин делал серьезную ставку.
В 2009 году, после визита Чавеса в Санкт-Петербург, Сечин приветствовал планы по углублению российско-венесуэльского сотрудничества. Он также объявил о создании российско-венесуэльского консорциума по разработке нефтяных запасов в бассейне реки Ориноко. Настоящей целью Сечина был нефтяной рынок Венесуэлы. Стоимость озвученного Сечиным проекта — около $ 30 млрд — явно не казалась избыточной и не вызывала беспокойства. Но на тот случай, если бы эта стоимость показалась избыточной другим акторам, Сечин решил создать совместный банк. Так появился Еврофинанс Моснарбанк.
К тому моменту Москва уже поставляла в Венесуэлу значительные объемы оружия, но после того, как развивать двусторонние отношения взялся Сечин, объемы продаж значительно увеличились. Дальнейшее развитие в этот период получили и другие экономические и бизнес-связи. Пользуясь защитой, которую обеспечивала углубляющаяся дружба Москвы с Каракасом, в венесуэльский рынок начали инвестировать и другие компании, помимо «Роснефти», — например, Газпромбанк.
В 2010 году Чавес объявил, что Россия выделит Венесуэле кредит в размере $ 4 млрд на закупку оружия. Также было подписано соглашение о строительстве «Росатомом» первой в Венесуэле АЭС. К 2011 году, спустя всего три года после того, как Сечин анонсировал создание совместного российско-венесуэльского банка, он заменил глобальные инвестиционные банки в качестве основного андеррайтера суверенных облигаций Венесуэлы. Помимо этого Кремль обещал помочь Венесуэле и с развитием космической промышленности.
Российско-грузинская война 2008 года привнесла в эти отношения геополитическую ауру: спустя месяц после конфликта Москва отправила в Каракас военные корабли и бомбардировщики. С их помощью Кремль пытался утвердить образ глобальной сверхдержавы на фоне последствий вторжения в Грузию и угрозы применения в его отношении санкций. Во время последовавшей за этим попытки перезагрузки российско-американских отношений экономические связи России с Венесуэлой продолжали развиваться.
Формирование тесных геополитических отношений со страной, бросающей вызов статус-кво в Америке, полностью соответствует целям внешней политики Кремля. Помимо этого политика России в отношении Венесуэлы помогла ей расширить свое присутствие на мировых нефтяных рынках и влияние на них. Сечин показал себя незаменимым руководителем и дипломатом в энергетическом секторе.
В 2012 году, вскоре после возвращения Путина в президентское кресло, Сечин был назначен президентом «Роснефти». Перед ним стояла задача консолидировать российский нефтяной сектор: в 2013 году, потратив $ 55 млрд, Сечин приобрел ТНК-ВР, а в 2014—2016 гг. получил контроль над «Башнефтью». В это же время Сечин использовал нефтяную компанию в качестве геополитического инструмента. Начавшись с Венесуэлы, эта стратегия затем распространилась на Кубу, Вьетнам, а в 2016 году и на Катар, Египет и Индию.
К 2016 году Сечину удалось подарить Каракасу еще одну жизнь. «Роснефть» выдала венесуэльской государственной нефтяной компании PDVSA кредит на $ 1,5 млрд, обеспечением по которому выступили 49,9% акций Citgo, американской «дочки» PDVSA, которой принадлежат значительные энергетические активы в США, включая три НПЗ и ключевые трубопроводы. Однако с тех пор геополитическая активность «Роснефти» начала ослабевать, и переломным в этом отношении стал 2017 год.
Эта перемена была обусловлена экономическим спадом в самой Венесуэле. Москве пришлось реструктурировать задолженность Венесуэлы размером $ 3,15 млрд (речь идет о кредите, выданном Москвой Каракасу в 2011 году под поставки российского оружия), без каких-либо серьезных выплат вплоть до 2023 года. При этом большую роль в некоторых сделках имела коррупционная составляющая — так было и в случае с Газпромбанком, и в случае с проектом по строительству Россией в Венесуэле оружейного завода.
Обещанная Венесуэле АЭС так и не была построена, а Еврофинанс Моснарбанк выставлен на продажу. Стоит ли упоминать, что и космической программы у Венесуэлы за это время не появилось.
К 2017 усилились опасения по поводу $ 6,5 млрд, которые «Роснефть» одолжила Венесуэле. Пытаясь успокоить ситуацию, «Роснефть» включила в свой отчет за первый квартал 2018 года информацию о погашении долга Венесуэлой. Согласно отчету, на 31 марта 2018 года Венесуэле оставалось выплатить всего $ 4 млрд. Однако уже в апреле «Роснефть» и PDVSA подписали соглашение о рефинансировании долга, что отчетливо показывало, что Каракас не в состоянии придерживаться графика выплат. В то же время добыча нефти в Венесуэле достигла минимума за последние десятилетия. В ноябре прошлого года Сечину пришлось лететь в Каракас, чтобы заставить режим придерживаться графика выплат, согласованных всего несколькими месяцами ранее.
При этом в последнее время ко всем обозначенным проблемам добавились дополнительные риски. Венесуэльская оппозиция предупредила, что в случае прихода к власти российские кредиты и инвестиции могут оказаться под угрозой. Кремль ответил на это дальнейшей поддержкой режима Мадуро. И все же его готовность вливать в страну «хорошие» деньги, похоже, иссякла.
Кредит, обеспеченный акциями Citgo, вполне может удержать «Роснефть» за столом переговоров по поводу крайне неопределенного будущего Венесуэлы. Однако осложнять ситуацию будут новые санкции, введенные США в отношении нефтяного сектора Венесуэлы, а также ряд споров между кредиторами Citgo. В этих условиях Сечин и Кремль, скорее всего, будут стремиться спасти свои инвестиции в Венесуэлу, изыскивая для этого любую возможность в условиях разрушения венесуэльской экономики и находящегося на грани краха режима Мадуро. И даже ведущий московский таблоид заявляет, что Кремль ничего не может сделать, чтобы защитить режим Мадуро.
