Разработка в короткие сроки российской вакцины от коронавируса «Спутник V» стала, пожалуй, главной мировой позитивной новостью из России. Это событие частично перекрывает негативные информационные эффекты, порожденные неэффективной борьбой российского государства с последствиями пандемии. Избыточная смертность в России в 2020 году превысила 324 тысячи человек — это сравнимо с населением крупного российского города, например, Смоленска или Якутска. Такой разрыв между «историей успеха» российской фармацевтической индустрии и историей провала российского здравоохранения, равно как и тот факт, что россияне не слишком доверяют отечественной вакцине, сами по себе заслуживают отдельного обсуждения. Более того, сообщения о демонстративных российских поставках «Спутник V» по всему миру в целях «вакцинной дипломатии» на фоне более чем скромного прогресса вакцинации внутри России также вызывают немало вопросов о целях всего предприятия. Но можем ли мы объяснить, почему страна, не демонстрировавшая в последние десятилетия значимых достижений глобального уровня в области разработки лекарств, в 2020 году оказалась — пусть даже и в одном, но крайне актуальном сегодня аспекте (разработка вакцины) — способна конкурировать с ведущими мировыми фармацевтическими державами? В чем же секрет российской «истории успеха»?
Если посмотреть на то, как разрабатывалась и внедрялась новая российская вакцина, то нетрудно заметить, что для нее были характерны практически те же компоненты, что и для других отечественных «историй успеха». Результат в данном случае обусловили три фактора:
- Персональные приоритеты высшего руководства страны, которое «поставило» на политически значимый проект и приняло на себя риски, связанные с его реализацией;
- Энергия и инициатива руководителей этого проекта во главе с директором Центра им. Гамалеи Александром Гинцбургом, которые выступили в роли предпринимателей, продвигающих новые государственные проекты (policy entrepreneurs);
- Патронаж вакцинного проекта со стороны высшего политического руководства страны, позволивший создателям вакцины получить карт-бланш на реализацию своих начинаний.
Наличие продвинутой технологической базы и квалифицированных кадров, необходимых для разработки и внедрения вакцины, были исключительно важными ингредиентами, но без приоритетов и патронажа руководства страны едва ли удалось бы обеспечить достаточную для реализации проекта в столь сжатые сроки концентрацию немалых материальных и финансовых ресурсов. В этом смысле можно говорить о значительной преемственности «Спутник V» с советской космической программой, успех которой стал возможен благодаря счастливому сочетанию ее разработки и продвижения со стороны Сергея Королева и его команды и патронажу со стороны Никиты Хрущева, который рискнул сделать космическую программу своим персональным приоритетом. Именно поэтому советские руководители «вложились» в космическую гонку, победа в которой принесла СССР и лично Хрущеву немалые политические дивиденды, в том числе и на международной арене. У СССР на рубеже 1950−1960-х гг. не было достаточных экономических и технологических ресурсов для продолжительного лидерства в космической сфере. Неудивительно, что засидевшиеся на старте космической гонки США вскоре превзошли советских конкурентов. Но слава былых успехов пережила их создателей: российское общественное мнение до сих пор считает полет Гагарина вторым по значимости событием отечественной истории после победы в Великой отечественной войне, хотя сегодня космонавтика в России переживает не лучшие времена.
Символический эффект космической «истории успеха» оказался несоизмеримо более значимым, чем ее практическая значимость для развития страны. В отличие от достижений в космосе, создание и внедрение «Спутник V» работает как внешнеполитический инструмент, но практически не используется российскими властями в целях внутриполитической пропаганды (скорее всего, чтобы не вызывать у россиян встречных вопросов о многочисленных жертвах пандемии и о печальном состоянии системы здравоохранения).
«Истории успеха» в России являются частным случаем «карманов эффективности» — государственных проектов и программ, которые реализуются в разных странах и в разные эпохи в качестве драйверов ускоренного роста и развития, и не только пользуются покровительством со стороны руководства, но и осуществляются в специальных условиях с точки зрения государственного регулирования их деятельности. Примеров такого рода проектов в российской истории немало — от «потешных полков» Петра I до «шарашек» сталинских времен, ставших предшественниками советской космической программы.
У российских «карманов эффективности» есть ряд особенностей, отличающих их от зарубежных аналогов. Как правило, они ориентированы на разовый эффект, а не на долгосрочное развитие, и поэтому оказываются недолговечными. Смена политических приоритетов высшего руководства (а тем более смена самого руководства) может поставить крест на «историях успеха». Та же советская космическая программа подверглась кардинальному пересмотру после отставки Хрущева и многие прежние планы были либо свернуты, либо реализованы лишь частично. Схожим образом развивалась «история успеха» Высшей школы экономики, созданного «с нуля» университета, который в 2000—2010-е гг. добился немалых успехов. На фоне недавнего «закручивания гаек» в политической сфере НИУ ВШЭ избавился от ряда известных своей критической позицией преподавателей и поставил свой статус «истории успеха» под вопрос.
Кроме того, оборотной стороной немногих «историй успеха» в России становится неуспех многих других потенциально перспективных проектов, которые так и остаются не воплощенными в жизнь. Перечень политических приоритетов высших руководителей по определению ограничен и инициаторы новых начинаний, на долю которых не хватает патронажа, рискуют не получить доступ к первоочередному выделению ресурсов или увязнуть в болоте бюрократических согласований. Примером может служить печальный опыт создания Объединенной государственной автоматизированной системы управления в СССР в конце 1960-х — начале 1970-х гг., который проанализировал американский исследователь Бенджамин Питерс. Инициаторы этого проекта во главе с директором киевского Института кибернетики Виктором Глушковым предложили советскому руководству проект создания единой сети планирования и распределения ресурсов, опирающейся на электронно-вычислительные машины, которая была призвана улучшить функционирование экономики. По сути, речь шла о предшественнике нынешнего Интернета: разработка аналогичных проектов в США в те годы находилась на сопоставимом уровне. Но высшее советское руководство не проявило интереса к этому начинанию, несмотря на его поддержку со стороны Центрального статистического управления СССР. В итоге проект был провален на уровне Политбюро, а развитие компьютерных сетей и Интернета в России оказалось задержано более чем на два десятилетия.
Наконец, российские «истории успеха» обладают довольно ограниченным мультипликативным эффектом. Иначе говоря, достижения отдельных перспективных проектов слабо тиражируются в других государственных учреждениях и организациях, а тем более — в других секторах экономики. Распространение передовых практик происходит с большим трудом. Попытка распространить опыт Высшей школы экономики на другие российские вузы, предпринятая в рамках правительственного проекта «5−100», несмотря на отдельные достижения, в целом принесла довольно скромные результаты. Не только сроки и ресурсы, выделенные правительством для реализации этого проекта, оказались явно недостаточными для того, чтобы российские вузы поднялись к вершинам мировых рейтингов, но и стимулы руководителей университетов не слишком изменились к лучшему: по сути, им надо было правильно отчитаться за использование государственных ресурсов, но не более того. Поэтому многие «истории успеха» в России (да и не только) рискуют так и оставаться изолированными островками относительного благополучия в море стагнации.
Исходя из прежнего опыта, следует скептически оценить вероятные перспективы «Спутник V» с точки зрения будущего российской системы здравоохранения и фарминдустрии. Эта «история успеха», вероятно, останется изолированным случаем, призванным в краткосрочной перспективе улучшить репутацию высшего руководства страны и принести ему дивиденды на международной арене. Но организовать обеспечение вакцинации россиян в масштабах, хотя бы отдаленно напоминающих израильские, власти не стремятся, а использовать технологические разработки и опыт развертывания производства вакцины для долгосрочного развития первоклассной отечественной фарминдустрии — задача, которую Кремль сегодня даже не ставит.
