Некоторое время назад российский режим можно было называть «соревновательным авторитаризмом», тем самым подчеркивая, что на некоторых политических аренах все еще теплится открытая конкуренция и происходит какая-то публичная политика. Таких арен пять: электоральная, законодательная, СМИ, гражданское общество, верховенство права. Причин именовать режим соревновательным в этом смысле нет уже много лет, поскольку мы имеем дело с обыкновенной диктатурой. Дополнительные прилагательные избыточны. Однако для удобства воспользуемся этим подходом, чтобы суммировать итоги прошлого года и обозначить тенденции 2022-го.
Авторитаризм обыкновенный
2021 год был богат на события, укрепившие режим персоналистской диктатуры и обозначившие дальнейшую консервацию режима.
На электоральном поле были установлены дополнительные страховочные тросы в виде электронного голосования и голосования в три дня. Это позволило скорректировать нежелательные результаты, не привлекая слишком много внимания. Нововведения в избирательном законодательстве лишили пассивных избирательных прав любых кандидатов со связями за пределами страны, включая вынужденных политических мигрантов. Признание структур Алексея Навального экстремистскими окончательно вывело из легального поля остатки организованной некооптированной оппозиции.
Законодательная арена уже давно находится под контролем. Парламентские структуры, как правило, функционируют как инструмент кооптации и вознаграждения за политическую лояльность. Новый закон «О публичной власти» позволяет оказывать давление на отдельных депутатов, а также ограничивает встречи с избирателями, подрывая остатки автономии одномандатников. Пожалуй, кроме единичного протеста КПРФ против принудительного введения QR-кодов на уровне федерального законодательства (законопроект в итоге был отклонен президентом как непопулярный), никакого сопротивления со стороны депутатского корпуса в прошлом году не наблюдалось.
В очередной раз под удар в 2021 году попали независимые СМИ — особенно расследовательские проекты и журналистика данных. В последние годы журналистские расследования, набиравшие рекордные просмотры в соцсетях, стали наиболее эффективным способом распространения информации об активах высокопоставленных политиков и чиновников. Присуждение статуса «иностранного агента», не считая репутационных издержек, лишило финансовой поддержки многие независимые СМИ. Причем даже те, которые напрямую не были связаны с политической сферой.
В России так и не сформировалась автономия судов, а с процессами автократизации судебная система превратилась в инструмент политического преследования. В прошлом году сотрудники силовых ведомств получили дополнительную юридическую защиту. Так, закон «О защите персональных данных» позволил легально скрыть информацию о сотрудниках Росгвардии, ФСБ, МВД и других ведомств. Анонимизация и защита исполнителей карательных операций снижает издержки репрессивных действий и укрепляет позиции силовиков.
В будущем не следует ожидать радикальных отклонений от текущих трендов автократизации. Возвращение Навального в январе прошлого года в Россию спровоцировало новый виток политических репрессий и вывело масштаб их использования на принципиально новый уровень. В условиях ухудшающейся экономики репрессии растут всегда. Более того, нагнетание репрессий — это в краткосрочной перспективе относительно дешевый способ удержать власть. Хотя в долгосрочной перспективе заигрывание с силовым аппаратом чревато проблемами для самого диктатора.
В поисках источников политической поддержки
Чрезмерная опора на насилие едва ли добавит режиму легитимности, поскольку откровенное насилие всегда влечет репутационные и инфраструктурные издержки. А совсем без общественной поддержки управлять становится сложно. Достаточно вспомнить режим соседней Беларуси, который держится «на штыках», а поддержки не имеет вовсе. Именно поэтому 2022 год, скорее всего, будет объявлен годом поисков новых источников легитимности. То есть поисков новых способов, как заставить население не только бояться, но и в каком-то причудливом смысле любить правителя, если вспомнить расхожее утверждение Никколо Макиавелли.
Борьба с пандемией не стала и не станет источником роста политической поддержки из-за низкого доковидного уровня поддержки институтов. Процветающая в стране конспирология делает борьбу с пандемией токсичной для имиджа Кремля. Только те страны, у которых был кредит доверия, сумели его преумножить в начале пандемии. Даже изобретение собственной вакцины не прибавило россиянам чувства гордости за страну. Таким образом, источников роста политической поддержки остается не так уж и много: экономический рост и гордость за Родину.
С первым источником много проблем: российская экономика остается в состоянии рецессии, инфляция растет, а доходы населения неуклонно снижаются. При этом мы вновь наблюдаем попытки разыграть патриотическую карту. Рост напряженности у российско-украинской границы, вызванный демонстративным стягиванием военной техники и личного состава, — главное событие конца 2021-начала 2022 года. Поскольку в персоналистских режимах все ключевые решения принимаются фактически одним лицом, то гадать о вероятности вооруженного конфликта с Украиной до определенной степени равносильно попыткам читать мысли и угадывать спонтанные желания Путина. Однако мы все еще можем рассуждать о перспективах общественной поддержки того или иного шага. В целом уровень недоверия правительству остается высоким, хотя этот показатель несколько снизился с начала пандемии: 64,9% летом 2020 года, 64,5% — весной 2021-го и 62,6% — осенью 2021-го. Возможно ли в нынешних условиях возвращение «тефлонового рейтинга», как это было после Крыма?
Запрос на уважение
23 января глава ВМС Германии во время поездки в Индию заявил, что Путин всего лишь желает, чтобы Запад его уважал и вообще это уважение вполне уже заслужил. Несмотря на то, что это цитата уже бывшего главы ВМС Германии, большая доля правды в ней есть. Однако не в части заслуженности уважения, а желания быть уважаемым. И дело тут даже не в президенте (он риторическим признанием едва ли удовлетворится), а в том, что такого уважения долгое время требовала значительная доля российских граждан. Судя по всему, это желание было практически таким же сильным, как и запрос на экономическое благополучие.
Запрос на достоинство назревал еще с 1990-х гг. и крымские события в целом удовлетворили его. Согласно исследованиям Эдуарда Понарина и коллег из НИУ ВШЭ, чувство субъективного благополучия значимо возросло после 2014 года, несмотря на экономические неурядицы. Отчасти это можно атрибутировать ощущению восстановленной справедливости. Также важно помнить, что государственные СМИ позиционировали военную кампанию как оборонительную и направленную на защиту интересов русскоязычного населения. С тех пор оправдание через риторическую фигуру «наших бьют» работало вполне успешно. Даже факт непризнания «Спутника V» воспринимался вполне мирно настроенными гражданами как дискриминационный и несправедливый. Доля тех, кто гордится страной, в целом остается высокой, хотя и наблюдается некоторое снижение: 76,2% в 2020 году, 75,6% в 2021-м и 74% накануне 2022-го.
Сохранился ли запрос на уважение после пандемии? И насколько оправданы ожидания нового «единения вокруг знамени»? Очевидно, что ресурсов для мобилизации эйфории гораздо меньше, чем восемь лет назад. Во-первых, помимо патриотической эйфории, Крым принес войну, экономические расходы и, наконец, человеческие жертвы. Во-вторых, ни одно население не может находиться в состоянии непрекращающегося патриотического подъема восемь лет подряд. В-третьих, обилие негативной информации у аполитичных граждан не вызывает ничего, кроме стресса. Наконец, пенсионная реформа отрезвила лояльных граждан. В последующие годы режим продемонстрировал репрессивные возможности и фактическое отсутствие пределов политического насилия. Все эти факторы в различной степени повлияли на разные группы граждан, но в целом росту поддержки и укреплению легитимности не способствовали.
По данным панельного онлайн-опроса «Ценности в кризисе», доля респондентов, которые считают борьбу с ростом цен ключевым приоритетом, выросла с 31% в июне 2020 года до 43% накануне 2022-го. Доля тех, кого в наибольшей степени волнует поддержание порядка в стране, за тот же период снизилась с 21% до 18%. Число тех, кто считает приоритетным возможность влиять на принятие политических решений, снизилось с 42% до 34%. Наконец, свобода слова к концу 2021 года волновала лишь 5%, а летом 2020-го — почти 6%. Таким образом, медленно растет запрос на борьбу с сокращением доходов и ростом цен. Запрос на политические изменения также остается важным, но, кажется, несколько утратил актуальность на фоне проблем с экономикой. За время пандемии медианный показатель поддерживающих решение проблем в сотрудничестве с другими странами относительно тех, кто выступает за самостоятельное решение внутренних проблем, вырос с трех до четырех пунктов (по шкале от 1 до 10). Несмотря на положительную динамику, это все еще очень низкий показатель, отражающий ориентацию на международное сотрудничество.
В 2022 году растет уровень негативных ожиданий, однако они в большей степени касаются экономической обстановки и пандемии, нежели обострения конфликта с одной из соседних стран. Так, экономический кризис ожидают 63% респондентов «Левада-центра» (в прошлом году — 49%). При этом доля тех, кто считает конфликт с соседней страной вероятным, возросла с 23% до 37%. В первую очередь россиян волнует экономическое благополучие и обеспокоенность по этому поводу, вероятно, будет расти. Геополитические опасения и запрос на удовлетворение чувства национальной гордости — вопросы далеко не первостепенной важности.
Нельзя исключать, что в ситуации обострения, мы будем вновь наблюдать консолидацию патриотических чувств. Однако есть основания полагать, что эффект будет гораздо меньше. Доля жаждущих силовых действий, вероятно, крайне мала, а усталость от чрезвычайных происшествий приведет к тому, что патриотический раж улетучится куда стремительнее, чем в 2014 году. Другой вопрос, насколько эскалация внешнеполитических конфликтов продиктована внутренней политикой и желанием задрапировать откровенно репрессивный режим? За обострением ситуации вполне могут лежать иные мотивы, помимо поиска дополнительных источников легитимности: интересы силовиков или, например, банальное желание войти в историю и удовлетворить имперские амбиции.
