До 1991 года СССР являлся ключевым игроком в Африке южнее Сахары, но после окончания холодной войны Россия практически ушла с континента. В 2006—2009 гг. эта тенденция начала меняться: сначала Владимир Путин, а потом и Дмитрий Медведев наносили визиты в страны континента, прокладывая дорогу так называемому российскому «возвращению в Африку».
Венцом этой политики стал прошлогодний саммит «Россия-Африка» в Сочи. Однако в международном соревновании за африканские рынки, ресурсы и человеческий капитал у России не так много возможностей. Ее амбиции ограничены поздним вступлением в игру, сравнительно небольшими экономическими ресурсами, непривлекательностью ее экономической модели и неэффективностью ее «мягкой силы». Поэтому Россия не способна выступать на равных с ведущими игроками в регионе. Это заставляет Москву действовать асимметрично. В российском контексте это означает, что иногда приходится нарушать некоторые правила, в частности использовать наемников. Это обусловило расцвет российских частных военных компаний (ЧВК) в Африке южнее Сахары — регионе, который щедро наделен природными ресурсами, однако страдает от нестабильности и вечной угрозы терроризма.
«Как закалялась сталь»: российское военное и полувоенное присутствие в Африке
Чтобы завоевать плацдарм в Африке во время холодной войны, СССР полагался на «военно-техническое сотрудничество». В рамках этого сотрудничества в Африку посылали советских военных специалистов («советников»). Как правило, эти советники не принимали непосредственного участия в боевых действиях. Их основной целью было обучение и консультирование. Переломный момент наступил во второй половине 1980-х гг. во время так называемых «пограничных войн» — нескольких небольших конфликтов, которые ливийский лидер Муаммар Каддафи развязал с соседними государствами. Советские военные сражались на стороне Каддафи фактически в качестве наемников. После 1991 года многие из них остались в Ливии, став первыми россиянами, оказывавшими частные военные услуги на континенте.
Между 1990-ми и концом 2000-х гг. деятельность российских наемников в Африке была тактической и нескоординированной. Им было сложно конкурировать с западными частными военно-охранными компаниями (ЧВОК). Иногда деятельность этих россиян мало чем отличалась от обычного криминала. Например, в 2012 году произошел инцидент с судном «Майр Сидайвер». Судно, принадлежавшее российской ЧВК Moran Security Group (как сообщается, связанной с «Группой Вагнера»), было задержано нигерийскими властями по обвинению в контрабанде оружия. Другие российские частные охранные компании (ЧОК), например RSB Group, оказывали законные услуги, не связанные с боевыми действиями.
После 2014 года ситуация изменилась. Катализатором объединения усилий ЧВК стал Евгений Пригожин, миллиардер с криминальным прошлым и соратник Владимира Путина. По крайней мере на первый взгляд именно Пригожин стал лидером в вопросах, связанных с ЧВК. Кроме того, Путин дважды фактически высказывал поддержку незаконной деятельности ЧВК в Украине, Сирии и Ливии.
Российские наемники в Африке: операции и проблемы
Активность ЧВК в странах Африки южнее Сахары обусловлена тремя факторами. Первый — это наличие природных ресурсов. Второй — экономическая отсталость и политическая нестабильность. Наконец, третий фактор — угроза экстремизма или терроризма и (во многих случаях) международная изоляция. Таким образом, принцип деятельности России следует формуле, возникшей в Сирии: «защита в обмен на концессии», то есть выгодные контракты с местными предприятиями в обмен на (полу)военные услуги.
Первым доказанным местом применения российских ЧВК на континенте стала Центральноафриканская Республика (ЦАР), в которой с 2012 года бушует гражданская война. Президент страны Фостен-Аркандж Туадера, не сумев справиться с повстанцами, попросил помощи у Москвы. Он также искал помощи в снятии международного эмбарго на поставки оружия. Россия откликнулась на эту просьбу. В 2018 году в ЦАР прибыли первые российские военные советники с грузом оружия. Они были размещены там в рамках мандата ООН (резолюция № 2127). Однако неофициально к ним присоединилась группа российских наемников из «ЧВК Вагнера». Как сообщается, эти наемники должны были защищать активы связанной с Пригожиным Lobaye Invest Ltd. Кроме того, должность советника президента Туадеры по национальной безопасности занял россиянин Валерий Захаров (бывший сотрудник спецслужб, работавший на Пригожина).
Эти события можно расценить как неоспоримую победу России в ЦАР. Однако реальность куда сложнее. C геоэкономической точки зрения реальные запасы местных полезных ископаемых (золота и алмазов), возможно, оказались преувеличены. Поэтому вмешательство в дела ЦАР едва ли принесет России (в отличие от отдельных «бизнесменов» вроде Пригожина) ощутимую экономическую выгоду. Если же основная цель России в ЦАР —геополитическая, в том числе ослабление влияния Франции и создание плацдарма для действий в других, потенциально более прибыльных странах, например в Анголе, то действия России имеют мало общего со здравым смыслом. Франция — основной поставщик гуманитарной помощи и инвестиций в ЦАР. Если эта поддержка прекратится, то Россия не сможет, да и не захочет принять эстафету и вкладывать средства в страну в тех же масштабах. Это, в свою очередь, вскоре вызовет риск падения благосклонного к России Туадеры. Также непонятно, как именно усилия России в ЦАР могут ускорить проникновение в Анголу. Помимо культурно-лингвистических и политических различий, эти страны имеют совершенно разный политический вес. Возможно, такая половинчатость любых «побед» приводит к тому, что российское военно-политическое руководство очень осторожно дает какие-либо обещания. Российское командование не дает однозначного ответа на озвученное министром национальной обороны ЦАР Мари-Ноэль Койяра предложение о строительстве в стране российской военной базы.
Следующей остановкой российских ЧВК стал Судан. Эта страна стала изгоем за укрывательство террористов и преступления против собственного населения. В основу присутствия россиян легло соглашение, подписанное в 2018 году президентом Судана Омаром аль-Баширом и тогдашним премьер-министром России Дмитрием Медведевым. По этому соглашению связанная с Пригожиным компания «М-Инвест» получила концессию на золотодобычу. Несмотря на сходство с событиями в ЦАР, российские действия в Судане не имели вообще никакой легитимности: российские наемники прибыли в страну и развязали там свою деятельность с согласия местного диктатора Башира. За несколько месяцев до этого Башир посетил Россию и предложил Кремлю построить в его стране военно-морскую базу. При этом заслуживающие доверия международные источники обвиняли российских наемников в насильственном подавлении местных протестов. Представители России сначала отмахивались от обвинений, однако затем признали присутствие «специалистов», хотя утверждали, что в обязанности этих специалистов входит только обучение и консультации.
Картина успеха России в Судане тоже имеет свои изъяны. После свержения Омара Башира в 2019 году новое переходное правительство стало диверсифицировать направления своей внешней политики. Оно обратилось за помощью к ОАЭ и Турции и стало стремиться укреплять связи с США после более чем двух десятилетий полного отсутствия отношений. Одним из ключевых игроков остается Китай, который практически полностью контролирует местную нефтяную промышленность. Что же касается России (которая спешно признала новое суданское правительство), то от сотрудничества со старым режимом остался неприятный осадок, несмотря на переговоры между заместителем министра иностранных дел России Михаилом Богдановым (ключевой фигурой российской дипломатии в Африке) и временными властями Судана после свержения Башира.
Третья страна, которая в последнее время кишит российским наемниками, — это Мозамбик, богатый природными ресурсами, однако сотрясаемый исламским радикализмом. Местные власти никогда не скрывали надежд, что опыт России в антитеррористических и антиповстанческих операциях может помочь местным вооруженным силам решить проблему терроризма. Однако эти ожидания оказались преувеличенными. Как и предсказывали иностранные эксперты, специализирующиеся на деятельности ЧВК в Африке, российские наемники начали испытывать проблемы. Бои с повстанцами привели к большим потерям. Эти поражения вкупе с неспособностью найти общий язык с местными военными изменили настроения военно-политического руководства Мозамбика. В результате возникли сомнения в способности российских наемников решить проблему в провинции Кабо-Дельгадо.
Промежуточные результаты
Деятельность ЧВК в Африке южнее Сахары пока не принесла России крупных дивидендов. Более того, ситуация вряд ли изменится. Проблемы, которые стоят перед местными властями (радикализация молодежи, терроризм и исламский фундаментализм) требуют комплексных реформ. И присутствие российских наемников может оказать даже негативный эффект. В условиях противостояния с повстанцами и нарастающих трений с местными вооруженными силами присутствие российских наемников может разжечь внутриафриканские противоречия. Например, прибытие российских наемников в Мозамбик вызвало возмущение в ЮАР, которая является ключевым партнером России в регионе. Кроме того, любая неудача (как, например, в Мозамбике) грозит репутационными издержками и потерей будущих африканских клиентов.
