Жизнедеятельность Рамзана Кадырова, который формально возглавляет Чеченскую республику с 2007 года, и выстроенной им диктатуры затрагивает не только внутреннюю политику России, но и распространяется вовне. Этот феномен отражает состояние и особенности российской политической системы, а также возникающие в связи с этим риски.
В распоряжении Кадырова находятся три главных внешнеполитических ресурса. Во-первых, это его личные связи с политиками стран Ближнего Востока и Северной Африки. Во-вторых, это наличие де-факто собственной военной силы. В-третьих, это влияние в чеченских диаспорах и в этнических криминальных группах в странах ЕС и Ближнего Востока.
Эти ресурсы используются как для непосредственного сохранения и укрепления власти и влияния чеченского диктатора, так и для оказания внешнеполитических «услуг» его кремлевскому патрону — от налаживания контактов с монархами Персидского залива до специальных операций и получения значимой для Москвы информации. Взамен Кремль гарантирует неприкосновенность Кадырова и его ближайшего окружения.
Ресурс личных связей
Связи с исламскими странами Рамзан Кадыров, судя по всему, во многом унаследовал от отца, Ахмата Кадырова. Этот вектор совпадает с усилиями всех, кто был лидером или претендовал на лидерство в постсоветской Чечне: от генерала Дудаева до Зелимхана Яндарбиева (убит российскими агентами в Катаре в 2004 году) и Сулима Ямадаева (убит кадыровцами в ОАЭ в 2009 году).
Кадыров-старший еще в советское время (1990−1991 гг.) ездил изучать исламское право в Иорданию, где, вероятно, и обзавелся первыми контактами. После первой чеченской войны Ахмат Кадыров, ставший к тому времени муфтием Чечни, сделал своим советником по внешним связям Зияда Сабсаби (1997 г.), который сегодня является ключевым человеком, отвечающим за внешнюю политику Рамзана Кадырова.
Зияд Сабсаби — сирийский чеченец, родившийся в Алеппо и окончивший Дамасский университет. В 1991—1994 гг. он работал в министерстве иностранных дел провозгласившей независимость Чечни. С 2008 года он занимает пост заместителя председателя комитета по международным делам Совета Федерации, представляя, разумеется, Чечню в верхней палате российского парламента. Сабсаби также является вице-президентом Фонда им. Ахмата Кадырова.
Став в 2007 году официальным и полновластным главой Чечни, Рамзан Кадыров с самого начала принялся за внешнеполитическое направление. И если главы других российских регионов свои зарубежные поездки организуют для встречи с бизнесменами и коллегами в других странах, то поездки Рамзана Кадырова — это зачастую встречи на высшем уровне. Здесь можно упомянуть Казахстан (2007 г.), Саудовскую Аравию (2007, 2009, 2015 гг.), Ливию (2010 г.), Иорданию (2011 г.), ОАЭ (2010, 2011, 2013, 2016 гг.). Рамзан Кадыров встречался с ближневосточными лидерами и во время их поездок в Россию (некоторые заезжали специально в Чечню): ливийский диктатор Муаммар Каддафи (2008 г.), король Иордании Абдалла II (2014, 2015 гг.), наследный принц Абу-Даби (2015 г.), вице-президент Афганистана Абдул-Рашид Дустум (2015 г.), эмир Катара (2016 г.). И это неполный список его встреч с ближневосточными и североафриканскими правителями, с которыми у России зачастую были очень прохладные отношения.
По сути, Кремль отдал связи с консервативным исламским миром на аутсорсинг Кадырову. Это становится тем более очевидным, если учесть, что пока Кадыров ни разу публично не встречался с Башаром Асадом, несмотря на приглашения последнего. Сирийское направление контролирует непосредственно Кремль.
Цели чеченского диктатора и его окружения в ближневосточных делах понятны — это усиление позиций в торге с Кремлем, реализация своих бизнес-интересов и обеспечение «запасного аэродрома» на непредвиденный случай. России внешнеполитические услуги Кадырова понадобились уже в 2007—2008 гг. — на пике ее нефтегазового «могущества». Тогда возникла необходимость координировать с персидскими монархиями и другими арабскими странами ценовую игру на рынке углеводородов.
Затем вследствие разразившихся «Арабской весны» и войн в Ливии и Сирии интерес Москвы к чеченской дипломатии перерос в практическую зависимость. И этот интерес может уже не ограничиваться Ближним Востоком. Даже такие эпизоды, как участие Кадырова в освобождении арестованных в Ливии российских моряков, заподозренных в контрабанде нефти, или контакты Чечни с оппозицией Черногории, должны привлекать пристальное внимание.
Ресурс военной силы
Вторая чеченская война привела к тому, что в отряды лояльных Москве чеченских полевых командиров влилось много бывших боевиков, преданных своим патронам. Кадыровы быстро захватили тут первенство. Даже формально подконтрольные российским вооруженным силам и внутренним войскам (национальной гвардии с 2016 г.) подразделения, сформированные из чеченцев, подчиняются Кадырову лично и носят особую униформу.
Однако окончательно «монополизировать» этот процесс у Кадырова-младшего получилось только в 2008 году с политическим поражением клана Ямадаевых, который де-факто контролировал батальон «Восток» Главного разведывательного управления. Затем армия Рамзана Кадырова пополнялась чеченскими юношами, для которых такая служба стала едва ли не единственным социальным лифтом. И сегодня не ясно, как эта сила (20−30 тысяч бойцов) поведет себя в случае, если Москва захочет избавиться от Кадырова, или если изменения начнут происходить внутри самой российской власти.
Кремль, не будучи способным разобраться с возникшей угрозой, решил к выгоде Кадырова этой силой пользоваться. Уже в 2006 году бойцы чеченских батальонов «Восток» и «Запад» охраняли российских военных, восстанавливавших в Ливане мосты. В августе 2008 года батальон «Восток» активно участвовал в войне против Грузии — к неудовольствию Кадырова, к чьим «услугам» тогда Москва не прибегла. Однако вскоре эта «конкуренция» была прекращена с убийствами Руслана и Сулима Ямадаевых.
Настоящий «звездный час» для Кадырова наступил в 2014 году, когда в российской агрессии против Украины были задействованы в том числе и отряды чеченцев. Судя по всему, агенты Кадырова действуют и в рядах ИГ в Сирии и Ираке, а его бойцы сражались на стороне войск Башара Асада еще до начавшейся осенью 2015 года официальной российской кампании. В декабре 2016 года батальон чеченцев (в форме военной полиции) был направлен для поддержания порядка в Алеппо, взятом асадитами при активном участии России.
Чеченский диктатор также активно инвестирует в свой внешнеполитический ресурс. С 2015 года под Гудермесом Кадыров строит частный Международный учебный центр сил специального назначения. При этом он активно продвигает «услуги» центра и, соответственно, чеченских военных специалистов на внешнем рынке. Здесь можно упомянуть как борьбу с террористами и комбатантами, так и действия в условиях современной войны в городе — в чем у бойцов Кадырова большой опыт. Проблема в том, что обратного пути тут нет — от использования военного ресурса Кадырова в своей внешней политике Кремль не сможет легко отказаться. Москва опирается на силу для достижения своих целей и играет роль troublemaker’а (нарушителя порядка).
И она будет раз за разом обращаться к тем, кто имеет солидный опыт участия в локальных конфликтах и знает культурную специфику стран с мусульманским населением.
Ресурс чеченской диаспоры и криминальных сетей
Еще одним значимым внешнеполитическим ресурсом Кадырова являются его связи в чеченских диаспорах на Ближнем Востоке и в Европе. Исторически наиболее влиятельная чеченская диаспора проживает в Иордании — при своей достаточно скромной численности в 8000−15000 человек. Численность чеченской диаспоры в Турции оценивается в 100 тысяч человек, в Египте — 5000, в Сирии — 4000, в Ираке — 2500.
В Европе чеченцев гораздо больше, но и тут оценки сильно разнятся: 70−150 тысяч человек. Из них во Франции проживает до 40 тысяч, в Австрии — до 30 тысяч, в Бельгии — до 20 тысяч, в Германии — 10 тысяч. Однако европейские чеченские диаспоры гораздо хуже интегрированы в общества принимающих стран, а значит — имеют тенденцию к частичной криминализации. Но и это, судя по всему, также обращается в кадыровский актив.
Методы Кадырова по установлению контроля над диаспорами сочетают кнут и пряник. Кнутом выступает прямое насилие в отношении своих эмигрировавших врагов-чеченцев. Пряником, судя по всему, является внимание, которое Кадыров уделяет диаспорам: здесь и строительство мечетей, и культурные проекты, и гуманитарная помощь. Также одним из инструментов влияния чеченского руководства в европейской чеченской диаспоре является международная спортивно-культурная ассоциация «Вайнах» и другие общественные организации. Кадыров, вероятно, заинтересован в связях с чеченской диаспорой и с точки зрения дополнительных пожертвований в «Фонд Кадырова» (в России такие пожертвования обязательны для многих чеченцев).
Помимо обычных чеченцев, проживающих вне России, закономерным предметом интереса Кадырова должны являться чеченские преступные группировки. Здесь есть только косвенные свидетельства. Однако вероятно, что часть чеченской мафии в Европе может иметь связи с руководством Чечни, и эта часть в настоящее время борется за увеличение своих «активов».
С внешнеполитической точки зрения контакты с мафией дают информацию. К тому же на криминальные сети зачастую опираются и террористы. Также важно, что через криминальные сети осуществляется отмывка денег и оказание прочих «услуг» для представителей коррумпированных режимов. И как раз в делах с такими режимами Кремль себя чувствует вполне комфортно — пока к обоюдной выгоде Москвы и Грозного.
В целом российская власть использует внешнеполитические ресурсы Кадырова потому, что не может действовать иначе. На короткой дистанции это увеличивает возможности Кремля, а также создает ощущение полного контроля над чеченским диктатором. Но зависимость Москвы от Кадырова растет по мере увеличения ее «теневой» активности в ближневосточных и европейских делах. Эта слабость будет все больше использоваться Кадыровым и его окружением в их собственных интересах. И здесь есть три сценария.
Оптимистический сценарий: глубокие преобразования российских экономических и политических институтов в постпутинский период. Они восстановят дееспособность российского государства в интересах всех граждан и ликвидируют исключительность чеченского руководства (как и любых других властных групп и ведомств). Реалистический сценарий: ресурсы Кадырова (особенно их военная часть) будут «утилизированы» в ходе обострения одного или более существующих конфликтов, в которых участвует Россия или к которым она проявляет интерес в последнее время. Пессимистический сценарий: новая война на Северном Кавказе в случае дальнейшей деградации институтов российской власти.
