В воскресенье вечером Владимир Путин предложил Совету Федерации утвердить в качестве министра обороны бывшего первого вице-премьера Андрея Белоусова. Сергей Шойгу, проработавший главой оборонного ведомства чуть более десяти лет, перешел на новое место работы прямо во время наступления российской армии на Харьковскую область Украины. Он получил престижный пост секретаря Совета Безопасности, хотя влиятельные противники Шойгу (глава «Ростеха» Сергей Чемезов и глава «Росгвардии» Виктор Золотов) смогли организовать успешную атаку на него незадолго до кадровых перестановок. Золотов давно добивался ухода министра, близкие ему люди (например, покойный Евгений Пригожин) пикировались с министром в публичном поле, но даже в сложные для российской армии времена на фронте Путин предпочитал сохранять Шойгу на посту. Не так давно к числу противников Шойгу присоединился Чемезов, на чью работу Сергей Шойгу стал жаловаться российскому руководству, а главе «Ростеха» пришлось публично оправдываться после таких жалоб. В ход пошла тяжелая артиллерия — под арест по обвинению в коррупции попал заместитель Шойгу и близкий к нему человек, Тимур Иванов. Шойгу ушел, но своих целей Золотов и Чемезов вряд ли достигли. Первый хотел поставить в оборонное ведомство своего человека (например, бывшего охранника Путина и губернатора Тульской области Алексея Дюмина), в кадровых закромах второго тоже наверняка нашелся бы подходящий персонаж.
Но президент не дал дополнительно укрепиться в Минобороны ни Золотову, ни Чемезову. Он переместил Шойгу по горизонтали, и даже немного повысил его. Министром обороны стал сугубо гражданский экономист Белоусов, главным ресурсом которого служит личная связь с президентом. К тому же бывший вице-премьер равноудален от влиятельных групп. Можно сказать, что Андрей Белоусов будет смотрящим за армией лично от Путина. Симптоматично, что президент не доверил министерство не только представителям одного из кланов своего окружения, но и собственно военным. Судя по всему, Путин очень не хотел бы усиления армейских элит, и, кажется, видит в них угрозу. Чтобы ее купировать он назначает армии внешнего управляющего, абсолютно чуждого военным человека. Вряд ли в разгар наступления это сможет мотивировать армию, которая хоть и ожидала от президента отставки «чужака» Шойгу, но совершенно не рассчитывала на то, что ей будет руководить еще более чужой для войск Белоусов.
Сергей Шойгу же, несмотря на атаки, остается близким к Путину человеком, которого российский президент не сдает при любых обстоятельствах и даже демонстративно повышает. Вероятно, что глава России чувствует, что силовые методы решений конфликтов в элитах в итоге могут ударить по нему самому и пытается показать их безуспешность.
Возвращение Мишустина
Путин вполне предсказуемо внес на утверждение Госдумы в качестве кандидата в премьеры Михаила Мишустина. Мишустин успел поработать премьером 4 года, не нажил хоть сколько-нибудь значимых конфликтов и не попал в президентскую опалу, хотя очень долго воздерживался от прямой поддержки войны. В этом смысле его переназначение премьером действительно было вполне логичным и даже неизбежным. Однако элитные группы, которые против главы правительства ничего не имеют, все равно надеялись на перемены в премьерском кресле. В конце прошлого года в телеграм-каналах, которые стали основным источником распространения слухов (а значит, и термометром настроений у влиятельных игроков), появлялись самые разные предположения насчет того, кто же возглавит правительство после выборов. Премьерский пост прочили мэру Москвы Сергею Собянину, ожидали возвращения Дмитрия Медведева, либо назначения министра сельского хозяйства и сына секретаря Совбеза Николая Патрушева Дмитрия Патрушева или мужа племянницы Путина, губернатора Кемеровской области Сергея Цивилева. Слухи о смене Мишустина появлялись даже в последние дни перед его переназначением. Появление в премьерском кресле Собянина, Цивилева или Патрушева означало бы новые сценарии для всей системы. В первом случае бы сменился стиль управления — мэр Москвы более ориентирован на успешные полуавторитарные и авторитарные азиатские режимы. Назначение Цивилева или Патрушева свидетельствовало бы о переходе системы к наследственной форме правления. Последнее вряд ли соответствует ожиданиям большинства элитных групп, но само ожидание нового и готовность обсуждать какие-то альтернативные сценарии показывает, что влиятельные игроки устали от текущего положения дел и ждут перемен.
Путин же в очередной раз проявил кадровый консерватизм и не стал трогать ни премьера, ни большинство ключевых министров. И здесь президента не подводит тактическое чутье — правительственные технократы неплохо справляются с противодействием санкциям, поэтому менять их на непонятных «принцев» типа Цивилева и Патрушева просто вредно. Приход Собянина привел бы к неизбежной перенастройке, которая могла бы критически сказаться на управляемости в военное время. Однако в стратегической перспективе этот консерватизм неизбежно будет множить внутриэлитные конфликты, градус которых будет повышаться. Премьеру и его подчиненным в таких условиях будет не очень комфортно работать.
Апокалипсис от патриарха Кирилла
Инаугурация Путина окончательно превратилась в церемониал, где участники российской вертикали власти могут лишний раз расписаться в лояльности главе страны, а политизированные наблюдатели по рассадке погадать, какой чиновник находится в милости, а какой в опале. Чемпионат по лояльности явно намеревался выиграть патриарх Кирилл, который пожелал президенту править до скончания его века. Но попытка оказалась не самой удачной. Даже лояльные власти СМИ подали высказывания патриарха в ироничном ключе, а само его высказывание пропало с сайта Московской Патриархии. Предстоятель РПЦ затронул очень неприятную для Путина и его системы в целом тему — окончание президентских полномочий (пусть и в связи со смертью) и завершение существования режима в целом.
Тема смерти вряд ли приятна для возрастного президента, а его естественный уход из жизни чреват самыми неприятными последствиями для путинского окружения. Патриарх, который хотел сказать одно (пожелать Путину долгих лет жизни и долгих лет правления), сказал совсем другое. Он, вероятно, стал первым представителем системы, который заговорил о ее конце. Кирилл пытался говорить о хорошем, но поднял тему Апокалипсиса для системы, о котором никто не хочет думать. Тема смерти Путина была табу, поскольку разговор о ней автоматически ведет к мыслям — а что же будет дальше, и что нужно сделать сейчас, чтобы остаться в этой ситуации наплаву.
Бег на месте
Как и шесть лет назад Путин после инаугурации подписал «майский указ» с очень амбициозными планами. Этот документ в каком-то смысле можно назвать путинской предвыборной программой, опубликованной уже постфактум (программы до выборов Путин не публиковал ни в эту, ни в прошлую кампанию). Президент обещает, что через несколько лет Россия получит статус четвертой экономики мира (по лукавому показателю — паритету покупательской способности), бедность должна снизиться, а минимальная зарплата вырасти в два раза. Кроме того, каждый гражданин России к 2030 году должен быть обеспечен жилой площадью не менее 33 квадратных метров. Цели, обозначенные в документе, скорее всего, так и не будут достигнуты, или будут достигнуты лишь на бумаге. Именно так и произошло с «майским указом» шестилетней давности. Например, он предусматривал мгновенный рост зарплатных ставок бюджетников. Быстро выяснилось, что денег на такое повышение в бюджете нет и не предвидится. В итоге местные власти начали отчитываться о том, что выполнили путинское поручение, показывая данные выплат людям, которые работали на несколько ставок, то есть серьезно перерабатывали. Правительство и региональные власти и сейчас могут подготовить общие красивые цифры, а в случае минимальной зарплаты цели даже могут быть достигнуты. Правда, реальный вес рубля через пять лет может серьезно снизиться, но зато обещание окажется выполненным.
Российское высшее руководство и его политические менеджеры всеми силами пытаются провести рестайлинг имиджа Кремля и Путина, их обещаний, придумать какой-то новый «образ будущего». Вертикали нужно нарисовать перед гражданами привлекательную картинку на горизонте, поскольку пока на этом горизонте не намечается ничего хорошего. Тревожность общества остается высокой. Россияне обеспокоены ростом цен и опасаются новой волны мобилизации. Но пока у власти получается только выстраивать декорации мнимого настоящего — например, форум-выставку «Россия» с дополненной виртуальной реальностью. Политические менеджеры и технократы-бюрократы не могут придумать для стареющего, увлеченного войной и геополитикой президента ничего нового. В ход идут старые наработки типа «майских указов» и «национальных проектов», которым уже несколько лет (а то и десятков лет). Система начинает бег на месте, выдавая за новое плохо забытое старое.
