Активизация вооруженных столкновений в сирийской провинции Идлиб вновь актуализировала дискуссию о роли России в сирийском конфликте. Принимая на себя бремя военной помощи дружественному режиму Башара Асада, Москва куда менее охотно берет ответственность за жертв сирийской кампании. По данным МВД, на июль 2019 года статусом беженца в России обладали всего два гражданина Сирии, а временное убежище получили 694 человека. С каждым годом число беженцев на территории нашей страны неуклонно сокращается, но причина кроется не в том, что Сирия стала безопасным местом, а в том, что российские чиновники воздвигают все больше препятствий на их пути.
Бег от войны с препятствиями
Нельзя сказать, что Россия отказывается принимать у себя беженцев, но на лицо четкое разделение на беженцев «своих» и «чужих». К первым относятся жители самопровозглашенных республик на востоке Украины, которые тысячами получают не только временное убежище, но и российское гражданство. За 2018 год за статусом временного убежища обратились 5822 граждан Украины и почти все (5383) его получили. Из 61948 лиц, обладавших по состоянию на июль 2019 года статусом временного убежища в РФ, 60193 были гражданами Украины. В середине августа МВД сообщило, что приняло более 60 тысяч заявлений на предоставление гражданства от жителей Донбасса, из которых были удовлетворены более 25 тысяч.
К «чужим» причисляются все остальные, в том числе сирийцы. Они встречают препятствия на всех этапах пребывания и получения временного убежища в России. Пользуясь тем, что выходцы с Ближнего Востока не знают тонкостей российского законодательства, дезориентированы и сталкиваются с языковым барьером, миграционные службы нередко отказываются принимать от них заявления, хотя по закону они обязаны зарегистрировать ходатайство. Поводы к отказу могут доходить до абсурда. Так, в мае 2019 года сообщалось, что у беженца отказались регистрировать заявление, пока он не сбреет бороду.
Большинство жертв сирийской войны не получили статус беженцев в России. За время военного конфликта (с 2011 года) сирийцы подали 2585 ходатайств о признании беженцем, из которых российские чиновники удовлетворили только одно. Второй зарегистрированный сирийский беженец в России получил этот статус еще до начала войны. Российский закон позволяет признать человека беженцем только в том случае, если на родине он столкнулся с преследованием «по признаку расы, вероисповедания, гражданства, национальности, принадлежности к определенной социальной группе или политических убеждений». Сирийцы же, как правило, бегут не от личного преследования, а от войны, которая не делает разницы между национальностями и вероисповеданиями и опасна для всех. Соответственно, они могут получить только временное убежище на территории РФ. Фактически это означает защиту от депортации сроком на год.
Если людям со статусом беженца закон гарантирует жилье, питание и — по крайней мере, на бумаге — всяческое содействие государства, то временное убежище не подразумевает никакой помощи, кроме разрешения легально находиться в России и работать. Здесь и кроется коренное отличие российского института убежища от европейского. К примеру, Германия, которая тоже неохотно признает сирийцев беженцами, предоставляет им места в общежитиях, питание, врачебную помощь и карманные деньги (350 евро в месяц), причем даже на период рассмотрения заявления. И самое главное — даже иностранцам с временным убежищем там доступны бесплатные интеграционные курсы, включающие интенсивное изучение немецкого языка. В России же государственный институт интеграции беженцев отсутствует.
Аналоги европейских интеграционных курсов предлагают только правозащитные организации, но в силу недостатка финансирования они не могут обучить всех, кто в этом нуждается. Из российских НКО беженцам и мигрантам помогают «Вера. Надежда. Любовь», «Здоровье и жизнь», но эта тема не является для них основной. Нацеленные только на миграционные вопросы НКО — «Миграция и право» и комитет «Гражданское содействие» — не получают финансирования от государства, то есть российские власти не участвуют в решении проблем сирийских беженцев даже в опосредованной форме.
Трудности с трудоустройством
По данным ООН, Сирию с начала войны покинули более 5,6 млн человек. Больше всего сирийцев (около 3,3 млн) сейчас проживает в Турции. В Германии, которая приняла на себя основной удар европейского миграционного кризиса 2015 года, сегодня живет около 500 тысяч сирийцев. Россия не приютила и сотой доли процента от общего числа жертв сирийского конфликта.
Из-за отсутствия программ интеграции самостоятельное существование беженцев из Сирии на территории Российской Федерации становится практически невозможным. Нет ничего удивительного, что укрыться от войны именно здесь решают в основном те сирийцы, чья жизнь так или иначе связана с Россией. Кто-то здесь учился, кто-то работал, у кого-то есть родственники или друзья, готовые помочь с трудоустройством.
Статус временного убежища дает разрешение на работу в России, но, по словам консультанта по миграционным вопросам комитета «Гражданское содействие» Евгения Ястребова, мало кто нанимает граждан Сирии на легальной основе. Во-первых, работодателей отпугивает неопределенность положения таких людей. Временное убежище выдается на год с правом продления. Но отсчет его действия начинается не с момента получения документов, а с момента подачи заявления. Процесс рассмотрения ходатайства может занять до четырех месяцев, то есть на деле человек получает его на восемь месяцев. И не факт, что в будущем его продлят. Во-вторых, даже если сириец закончил вуз или имеет рабочую специальность, у работодателя возникают вопросы к его образованию. Формально между Россией и Сирией действует договор о взаимном признании дипломов о высшем образовании, однако на деле сирийцы с дипломами врачей, учителей, инженеров признаются, что смогли найти работу в России только в сфере неквалифицированного труда либо в НКО, которые помогают беженцам. Сирийцы в России вынуждены пополнять рынок нелегального и плохо оплачиваемого труда, довольствуясь любыми предложенными деньгами.
Большинство сирийцев проживают в столичном регионе, где проще найти работу и получить правовую помощь от общественных организаций. Часть из них сконцентрировалась в подмосковных городах Ногинск и Лосино-Петровский — там местные промышленные и аграрные компании согласились предложить им работу. В частности, многие граждане Сирии работают на швейных фабриках, которыми владеют их земляки, давно переехавшие в Россию.
Туманное будущее детей
Положение детей сирийских беженцев в России вызывает еще большее беспокойство. Хотя русский язык они осваивают быстро и говорят на нем почти без затруднений уже после нескольких лет занятий, путь в российские общеобразовательные школы для них зачастую оказывается закрыт.
В Ногинске и Лосино-Петровском до недавнего времени работали два интеграционных центра для сирийских детей, созданные комитетом «Гражданское содействие». В каждом из них обучались до 40 учеников в возрасте от 6 до 14 лет. Преподавались русский и арабский языки, математика и природоведение. Задачи центров заключались в подготовке детей к обучению в российских школах. Но если все воспитанники центра в Лосино-Петровском с 1 сентября 2019 года без проблем пошли в местную общеобразовательную школу, то их ногинских соседей удалось устроить только после долгих переговоров с правозащитниками. По словам пресс-секретаря «Гражданского содействия» Валерии Павловой, в предыдущие годы в Ногинске руководители школ не брали их без регистрации или потому что у их родителей не было статуса временного убежища, хотя такие отказы незаконны. В этом году на позицию школьного руководства удалось повлиять. Отказ получили только дети без паспорта или свидетельства о рождении.
Однако в будущем сирийским детям станет сложнее попасть в российские школы. Центр в Лосино-Петровском закрылся из-за недостатка финансирования, по этим же причинам на грани закрытия находится ногинский класс. Сотрудники НКО объяснили это тем, что часть частных доноров ушли от них, а новых им найти не удалось. Для ребят, живущих в подмосковных городах, это была единственная возможность бесплатно изучать русский язык, а без владения им заниматься вместе с российскими сверстниками они не смогут.
Стоит добавить, что сирийские дети, которым повезло попасть в интеграционные классы, в большинстве своем хотят учиться вместе с российскими ровесниками, но между собой говорят на арабском. Те дети, кого не удалось устроить в общеобразовательную школу, могут замкнуться в своем сообществе, утратить навык русского языка и потерять последний шанс на интеграцию в российское общество. Не говоря уже о том, что без образования их шансы на самореализацию стремятся к нулю как в России, так и в Сирии.
Добро пожаловать на выход
По словам сотрудников «Гражданского содействия», в последнее время у сирийцев возникает все больше проблем с продлением временного убежища. Возможно, поэтому количество граждан Сирии с подобным статусом в России сократилось за прошлый год с 1128 человек до 826. За первое полугодие 2019 года эта цифра уменьшилась до 694 человек. В 2018 году только около половины (165 из 306) подавших заявление о предоставлении временного убежища сирийцев в итоге получили его. Для сравнения, в 2014 году миграционные службы удовлетворили 95,4% запросов (1369 из 1435) на временное пребывание от граждан Сирии.
Москва, которая вложила немало сил и средств в сирийскую кампанию, все чаще и громче говорит об ее успешности. В июне президент Владимир Путин заявил: «Реальных результатов в борьбе с международным терроризмом удалось добиться в Сирии. Во многом благодаря всесторонней помощи России законному сирийскому правительству боевики террористических формирований потерпели поражение». Он также в очередной раз повторил тезис о полном разгроме запрещенного в России «Исламского государства», который звучит от российского руководства с 2017 года.
А если кампания считается успешной, если ИГ «официально побеждено», то Сирия, по логике российского руководства, не может быть небезопасным местом. Иначе на лицо парадокс: Россия вложила миллиарды рублей в сохранение режима Башара Асада, но доклады ООН и аналитических центров все еще определяют Сирию как одну из самых опасных стран в мире.
Сложно сказать, сколько сирийцев за прошлый год уехали из России добровольно, а сколько были вынуждены это сделать. Если беженца, которому не продлили статус временного убежища, останавливает полиция, по решению суда его могут поместить в Центр временного содержания иностранных граждан (ЦВСИГ) для принудительного выдворения за пределы России. «Иногда люди там проводят до двух лет, — рассказывает пресс-секретарь „Гражданского содействия“ Валерия Павлова. — Кто-то сам себе покупает билет и уезжает на родину. У нас есть случаи, когда мы обжаловали решения о помещении в ЦВСИГ и обращались вновь за убежищем, и человек выходил».
Активно рекламируемые «широкие жесты» российских властей, как в случае с раздачей российских паспортов жителям Донбасса, сочетаются с молчаливым выдворением из страны других, менее желательных беженцев. Правозащитники высказывают предположение, что российские миграционные службы действуют по указанию сверху, и в данный момент существует распоряжение убежище сирийцам не давать. Скорее всего, Москва опасается, что большое число беженцев с Ближнего Востока в городах может спровоцировать народные волнения. Россия, в отличие от СССР, делает упор на поддержку «русского мира», но уже не играет в дружбу народов.
