За почти два года, прошедших с начала пандемии, мир научился жить в новых условиях и даже адаптировался экономически, социально и политически. Многие правительства прошли испытание выборами и COVID-19, несомненно, внес свои коррективы в электоральное расписание и исходы голосования.
Общим трендом в благополучных демократических странах после наступления пандемии стала более высокая выживаемость правительств по сравнению со странами среднего достатка. Многие правительства благодаря успешной борьбе с коронавирусом получили «бонус» в виде усилившейся политической поддержки (Южная Корея, Новая Зеландия, Нидерланды). Примечательным исключением среди демократий стал Израиль, но даже там оперативная кампания по вакцинации населения и «единение вокруг знамени» на время помогли кабинету Нетаньяху компенсировать ущерб от длительного правительственного кризиса, хотя и не предотвратили смену власти по итогам выборов весной 2021 года.
В авторитарных странах обстоятельства пандемии развязали руководству руки и облегчили дальнейшую аккумуляцию персональной власти и давление на оппозицию. В Египте и Уганде режимы устояли, несмотря на хронический дефицит средств индивидуальной защиты и неэффективную организацию ограничительных мер. Однако президентские выборы в Беларуси завершились массовыми протестами и беспрецедентным масштабом насилия со стороны власти. Так или иначе, нельзя говорить о единообразном среднесрочном эффекте COVID-19 на устойчивость правительств и политическую поддержку.
В России за время коронакризиса провели конституционное голосование летом 2020 года и думские выборы в сентябре 2021-го. Если голосование за поправки прошло с триумфальным результатом для его инициаторов, то прогнозы для «партии власти» на выборах в Госдуму были более пессимистичными. Наблюдатели подчеркивали низкий уровень поддержки «Единой России» и ухудшение ситуации с общим уровнем доверия режиму в целом. Российскому правящему классу не удалось конвертировать изобретение вакцины и ее доступность в «историю успеха». Скорее, напротив, ограничительные меры и принудительная вакцинация вызвали больше сопротивления и недоверия. Осенью 2021 года Россия оказалась лидером рейтинга смертности от коронавирусной инфекции. Госпитали переполнены заболевшими, а статистика показывает новые антирекорды. Все эти обстоятельства наводят на мысль о том, что поддержка власти должна падать.
Как за время пандемии изменились политические настроения российских граждан и их приоритеты? Для ответа на этот вопрос воспользуемся данными панельного онлайн-опроса, первая волна которого состоялась в июне 2020 года, а вторая — в июле 2021-го, накануне осенней вспышки. Опрос проводился в рамках исследовательского проекта Values in Crisis под эгидой Всемирного опроса ценностей (WVS). Уникальность данных заключается в том, что были опрошены одни и те же респонденты.
Уровень тревожности постепенно снижается, но пока остается высоким
Коронакризис ударил в первую очередь по малому бизнесу, авиаперевозкам, сфере обслуживания и развлечений. Летом прошлого года почти 24% респондентов отметили, что они либо потеряли работу, либо были вынуждены закрыть свой бизнес, либо перешли на неполный рабочий день. В июле 2021 года доля пострадавших по данным опроса составила несколько меньше — 21%. Уровень тревоги, связанной с возможным ухудшением экономической ситуации, тоже снизился: в 2020 году доля респондентов, беспокоившихся, что они или их близкие пострадают от экономической рецессии после коронавирусного кризиса, составила 74,6%, летом 2021 года — 68%.
При этом в представлениях о долгосрочных приоритетах страны наблюдаются сдвиги в сторону решения экономических, а не политических проблем. Если в 2020 году приоритетным направлением развития страны большинство респондентов назвали предоставление больших возможностей влиять на принятие правительством решений (42,3%), то спустя год почти 43% сочли самой важной задачей борьбу с инфляцией. Отношение к другим приоритетам практически не изменилось: поддержание порядка самым важным считают 20−21%, а защиту свободы слова — всего 5,6% опрошенных (Рис.1). Кажется, что в восприятии граждан острая фаза кризиса осталась в прошлом, однако в долгосрочной перспективе вопросы экономики и уровня доходов становятся более актуальными.
Источник: Values in Crisis. Формулировка вопроса: «Сейчас многие обсуждают цели нашей страны на следующие десять лет. На карточке перечислены цели, которые многие люди считают важными. Скажите, пожалуйста, какую из них Вы считаете наиболее важной? А второй по важности?»
Столкновение с чем-то неизвестным и потенциально опасным для собственной жизни и жизни близких усиливает чувство экзистенциальной тревоги. В условиях страха растет потребность в управленческой и политической определенности. В начале пандемии степень тревоги, связанной с COVID-19, была выше: 74,6% респондентов выразили обеспокоенность по поводу здоровья, спустя год — 67,7% (формулировка вопроса: «Насколько сильно Вы беспокоитесь, что Вы или Ваши близкие заболеют и серьезно пострадают от коронавируса?»).
Средний показатель общей удовлетворенности жизнью за год никак не изменился: 5,8 по шкале от 1 до 10, где 1 — минимальный уровень удовлетворенности. Однако есть некоторые различия. Так, средний уровень удовлетворенности здоровьем снизился с 6,4 до 6,2. Показатель удовлетворенности финансовым положением остается достаточно низким, несмотря на незначительный рост с 3,5 до 3,9. Средние показатели удовлетворенности социальными отношениями и балансом между работой и свободным временем также немного улучшились: с 5,4 до 5,6 и с 5,7 до 5,8 соответственно. В целом уровень дискомфорта остается высоким, но при этом ситуация не ухудшается.
Зараженных больше, а скептиков по-прежнему много
Россия отличилась провальной кампанией по вакцинации, что не в последнюю очередь связано с аномально большим числом противников вакцинации (около 55%, по данным «Левада-центра») и COVID-19-скептиков. По итогам первой волны опроса было обнаружено, что 38% респондентов считают, что пандемия коронавируса является мистификацией, а введение ограничительных мер — это чрезмерная реакция. Год спустя доля COVID-19-скептиков составила немногим меньше — 32%. Важно учитывать, что ковид-скептицизм охватывает как ковид-диссидентов, так и тех, кто признает реальность угрозы, однако считает ограничительные меры избыточными. Сокращение числа скептиков, с одной стороны, оправдано, поскольку доля столкнувшихся с вирусом респондентов выросла практически в четыре раза — с 13,7% до 54%. С другой стороны, доля скептиков все равно остается огромной, учитывая такой впечатляющий рост испытавших коронавирус на себе или через опыт близких. Примечательно, что среди скептиков встречаются респонденты, сами пережившие COVID-19.
Так ли все плохо с политической поддержкой?
По различным оценкам в прошлом году экономические неурядицы не оказали большого эффекта на политические оценки россиян. Опыт столкновения с болезнью незначительно подкосил доверие системе здравоохранения и институтам в целом. Вопреки некоторым оценкам и снижающейся популярности «партии власти», доля тех, кто считает действия правительства РФ эффективными в борьбе с коронавирусом выросла с 59,9% в 2020 году до 63,2% в 2021-м. В целом «Единая Россия» и правительство вполне могут располагать разным кредитом доверия со стороны граждан. Это согласуется и с данными «Левада-центра»: в октябре 2021 года доверяли правительству 33% граждан, а Госдуме — всего 25%. При этом уровень одобрения работы правительства остался прежним: 48% в марте 2020 года и 49% в сентябре 2021-го. «Единая Россия» напрямую не координирует мероприятия по борьбе с пандемией и на решения правительства никак не влияет, соответственно, и вознаграждать ее не за что. Впрочем, главный врач Коммунарки Денис Проценко вошел в тройку «Единой России», вероятно, чтобы улучшить имидж партии.
Накануне выборов уровень поддержки правительства вырос всего на два процентных пункта — с 35,1% до 37,4%. Назвать уровень доверия высоким нельзя, однако заявлять о стремительной утрате поддержки говорить явно преждевременно. Также немного вырос уровень доверия системе здравоохранения (с 31,7% до 34,8%). Однако, как и в случае с правительством, в целом доверие отечественной медицине по-прежнему остается низким. Общий уровень доверия институтам в стране вырос с 37,9% до 41,5% (см. Рис. 2). Такой прирост поддержки сложно квалифицировать как «единение вокруг знамени», поскольку он незначителен и к тому же мы не располагаем в рамках данного опроса оценками действий президента. Скорее его следует интерпретировать как реакцию на возврат к «нормальности» из режима изоляции и ограничений. Поэтому ко времени избирательной кампании падения уровня доверия институтам, правительству и здравоохранения мы не наблюдали, даже наоборот — отмечался вялый рост.
Источник: Values in Crisis. Формулировка вопроса: «Я перечислю Вам сейчас некоторые организации и общественные институты. Скажите, насколько Вы уверены в каждом из них — полностью уверены, в некоторой степени уверены, не очень уверены или совсем не уверены?»
Когда постепенно растет уровень поддержки и снижается уровень тревожности, вероятно, взгляды на будущее также должны стать оптимистичнее. И действительно, если в прошлом году почти 58% полагали, что Россия выйдет из кризиса, значительно пострадав, то летом нынешнего года доля таких пессимистов составила 40%. Несмотря на угрожающую статистику, доля оптимизма существенно выросла.
Таким образом, признаков эрозии политической поддержки не наблюдается, хотя средний уровень доверия институтам остается по-прежнему низким. Если позиции «партии власти» пошатнулись, то общее восприятие системы исполнительной власти остается стабильным. Сужение поля публичной политики, «зачистка» независимых СМИ и серия политических дел за период пандемии (например, «санитарное дело») пока в среднем не сказались на оценках граждан. Возвращение в докоронавирусную реальность и экономическое благополучие, судя по всему, являются приоритетными для большинства россиян.
