Недавний опрос «Левада-центра» о самых выдающихся людях всех времен и народов запомнился многим исключительно тем, что первое место в нем занял Сталин (38%). Именно на этом факте сосредоточили внимание многие российские СМИ, сопроводив свои публикации заголовками в духе «Сталин обошел Путина в рейтинге выдающихся людей». Проблема в том, что семантика подобных конструкций создает ложное впечатление, будто позиции Сталина были значительно ниже. Однако если мы обратимся к предыдущим аналогичным опросам, то увидим, что высокие позиции Сталина в рейтинге довольно стабильны с 1999 года: в 1999 году «выдающимся» его назвали 35% опрошенных (четвертое место в рейтинге), в 2003 г. — 40% (третье место), в 2008 г. — 36% (третье место), в 2012 г. — 42% (первое место). При этом по сравнению с опросом 2012 года Сталин хоть и сохранил лидирующую позицию в рейтинге, но в абсолютном выражении потерял 4%.
Акцент на лидерстве Сталина увел внимание общественности от действительно важного изменения — перехода Владимира Путина в разряд «исторических» личностей. Если в опросе 2012 года только 22% опрошенных включали российского президента в число самых выдающихся людей всех времен и народов (шестое место в рейтинге), то в 2017 году таковых стало уже 34% (столько же у Пушкина, с которым Путин делит второе место). Очевидно, что «спонсором» этого изменения стала аннексия Крыма, которая была поддержана большинством россиян и воспринята в терминах исторической значимости. Однако с этого времени все сильнее ощущается и попытка создания медийного образа Путина как лидера-харизмата (по типологии Вебера), лидера-вождя (тут необходимо подчеркнуть, что речь идет именно о создаваемом образе, который не до конца соответствует природе нынешнего режима). Поэтому неудивительно, что вождистские модели управления, существовавшие в нашей истории, на государственном уровне не подвергаются значительной критике. Другими словами, сохранение культа вождей прошлых обеспечивает укрепление культа «вождя» (как олицетворения системы) сегодняшнего.
Здесь важно отметить, что в обществах, где отсутствует устойчивая демократическая культура и институты, люди склонны воспринимать вождистскую модель управления в качестве допустимой и зачастую желательной нормы. В России воспроизводству такого мышления способствует широкое распространение и закрепление в массовом сознании мифологем, отбрасывающих к периоду царской России: «хороший царь — плохие бояре», «царь гладит, а бояре скребут»
И если демонизировать Сталина можно и нужно (вопреки заявлениям российского президента), то демонизировать общество в данном случае контрпродуктивно, учитывая, что на протяжении довольно длительного времени из социальной памяти россиян целенаправленно изымалось понимание масштабов сталинских преступлений. Мифологизация и создание культа Великой Отечественной войны не были бы столь успешны, если бы Кремль не проводил политику целенаправленного замалчивания «неудобных» вопросов. Ведь если бы в общественном сознании было понимание масштаба репрессий, ошибок, совершенных Сталиным накануне и во время войны, и «цены», которую советскому народу пришлось заплатить за эти ошибки, то рано или поздно в России, скорее всего, начало бы доминировать мнение о том, что и эту войну, и последующие годы народ пережил не благодаря «эффективному менеджменту» вождя, а скорее вопреки нему, исключительно благодаря себе. И это понимание способно вызвать цепную волну, результатом которой станет общественный консенсус относительно необходимости подотчетности властей и неприемлемости вождистской модели управления. А это как раз то, чего нынешняя власть старается всеми силами избежать. Отсюда давление на организации и историков, занимающихся проблемами исторической памяти и репрессий, отсутствие глубокого проговаривания этой темы в рамках школьного курса, вбрасывание в информационное пространство идей о том, что «демонизируют» Сталина люди и организации, работающие на интересы других государств,
Поэтому никого не должно удивлять, что россияне видят в Сталине выдающуюся историческую личность, 57% характеризуют его как «мудрого руководителя, который привел СССР к могуществу и процветанию», а 62% считают, что доски, бюсты и другие атрибуты, рассказывающие о его успехах, нужно размещать в публичных местах. Это побочный эффект замалчивания правды с целью насаждения и укрепления в общественном сознании мысли, что идеальным, эффективным управленцем в России является политик именно вождистского типа. В итоге для подавляющего большинства россиян идеальный политик — авторитарный политик: почти треть (32%) считает, что «нашему народу постоянно нужна сильная рука», еще 39% сходятся во мнении, что «бывают такие ситуации (например, сейчас), когда нужно сосредоточить всю полноту власти в одних руках».
Можно предположить, что на данном этапе единственным возможным конкурентом Владимира Путина способен стать политик, в той или иной степени отвечающий представлениям народа об образе идеального руководителя. Как бы ни хотелось либералам и интеллигенции, но сегодня политик либерального западного типа обречен в России на провал — какой бы сильной ни была его программа. При этом Алексей Навальный, которого часто обвиняют в потенциальных авторитарных наклонностях, может заручиться широкой поддержкой именно благодаря наличию этих черт. Станет ли он воспроизводить вождистскую модель или приступит к созданию прочных институтов, способных предотвратить деградацию демократии (чего не удалось сделать Ельцину), — это, пожалуй, главный вопрос. А приход «не вождя» в России станет возможным только после того, как будет успешно проделана длительная информационная работа по формированию у населения подлинно демократических установок.
