22 февраля 1946 года временный поверенный в делах США в Москве Джордж Кеннан после нескольких дней борьбы с гриппом вылез из постели и написал телеграмму № 511. Государственный департамент запросил подробный анализ речи Сталина, произнесенной в Большом театре по случаю «выборов» в исключительно символический Верховный Совет. Сталин использовал эту возможность, чтобы поблагодарить партию, армию, народ и, конечно, самого себя за победу в Великой Отечественной войне. Вскользь он упомянул, что победа была достигнута в союзе с Соединенными Штатами и Великобританией, и объявил, что Советский Союз начинает подготовку к новой войне, т.к. капиталистические державы как и прежде будут провоцировать войны, как это было в 1914 и 1939 годах.
Американские пресс-отчеты о речи Сталина на тот момент уже успели вызвать невиданную прежде волну общественного возмущения. Между тем, Кеннан не заметил ничего стоящего особого внимания в выступлении советского лидера. С середины 1944 года Кеннан неоднократно предупреждал Госдепартамент об опасной трансформации, происходящей в подходе Сталина к отношениям с Соединенными Штатами и сотрудничеству с другими членами Большой коалиции. Однако его предупреждения остались незамеченными. Политика США неизменно следовала тем же курсом, напрямую ведущим к столкновению с айсбергом.
Кеннан разочаровывался все больше и больше. На рубеже 1945 и 1946 года он несколько раз просил Госдепартамент уволить его из Москвы. Он намеревался оставить работу в американской дипломатии. И вдруг атмосфера в Вашингтоне изменилась. Президент Трумэн «начал разделять опасения, которые уже давно были озвучены несколькими его советниками и критиками в Конгрессе, что гордость Бирнса (Госсекретарь США в то время) своими навыками ведения переговоров на деле являлась приверженностью к умиротворению». Госдепартамент начал давить на Кеннана. Так появилась самая длинная в истории американской дипломатии телеграмма, которая вместе с известной речью Уинстона Черчилля о «железном занавесе», произнесенной в марте 1946 года в Фултоне, стала символом начала «холодной войны». Каждый выпускник международных отношений и истории ХХ века это знает. Сегодня эту телеграмму предлагают студентам в качестве выдающегося примера аналитической записки, созданной для лиц принимающих политические решения, с целью облегчения процесса принятия этих самых решений.
Мы все представляем, о чем Кеннан говорил в своем анализе, и поэтому мы с легкостью можем перенести это на сегодняшний день с учетом межкультурной практики. Попытаемся представить, что бы Кеннан сегодня написал в своем отчете о путинской России.
Я думаю, что в качестве точки отсчета он вполне возможно выбрал бы самую свежую речь Путина на заседании Валдайского клуба 2015 года. По тому, насколько она актуальна для понимания сегодняшней России, ее вполне можно сравнить с речью Сталина, произнесенной 9 февраля 1946 года.
Я надеюсь, что Intersection Project не будет возражать, если я — перефразируя знаменитое введение Кеннана в его «длинную телеграмму» — разделю ответ на этот вопрос на три части, которые будут выглядеть примерно следующим образом:
- Основные особенности мировоззрения путинской России
- Его предпосылки
- Практические выводы с точки зрения политики США
Тем не менее, я прекрасно понимаю, что Intersection не может сегодня обременять своих читателей чем-либо, что близится к 5000 слов, которые Кеннан позволил себе использовать в 1946 году.
Часть 1: Основные особенности мировоззрения путинской России и его предпосылки
- Россия живет в мире постоянных конфликтов, которые в долгосрочной перспективе делают невозможным перманентное мирное сосуществование. Как заявил Путин на Мюнхенской конференции по безопасности в 2007 году: «Сегодня мы наблюдаем почти ничем не сдерживаемое, гипертрофированное применение силы в международных делах, военной силы, силы, ввергающей мир в пучину следующих один за другим конфликтов. В результате не хватает сил на комплексное решение ни одного из них. Становится невозможным и их политическое решение». Это, цитируя слова Путина с заседания Валдайского клуба-2015, приводит к «растущему числу локальных конфликтов, особенно в „пограничных“ зонах, где сталкиваются интересы крупных стран или блоков. Это также вероятный закат системы нераспространения оружия массового уничтожения (что я считаю чрезвычайно опасным) и как результат — новый виток гонки вооружений».
- Россия находится в состоянии войны с Западом. Путин использует негативные эмоции, которые россияне испытывают из-за поражения в холодной войне, для того чтобы представить себя в качестве единственного российского лидера, который способен дать отпор Западу — в особенности США. С целью вбивания клина между российской общественностью и либеральной демократией, Путин изображает Запад самопровозглашенным победителем в холодной войне, который желает навязать побежденным россиянам собственные ценности и нормы поведения, и «вместо создания нового баланса сил, необходимого для поддержания порядка и стабильности, предпринимает шаги, которые привели к резкому усугублению дисбаланса… Может быть, исключительность США, то, как они реализуют свое лидерство, — это, действительно, благо для всех? А их абсолютное вмешательство во все дела в мире несет покой, благополучие, прогресс, процветание и демократию? И нужно просто расслабиться и получить удовольствие от этого благолепия. Позволю себе сказать, что это не так». Таким образом, Россия не только не принимает этот новый мировой порядок, сформированный победившим Западом, но и не успокоится, пока не будет установлен новый баланс сил и западное «вмешательство в события во всем мире» не будет прекращено. Для достижения этой цели Запад должен быть побежден, разделен, а его уверенность в либеральных ценностях сломлена антизападной коалицией под предводительством Путина.
- Западу нельзя доверять. В своей знаменитой Крымской речи в марте 2014 года Путин сказал: «Они (Запад) раз за разом нас обманывали, принимали решения за нашей спиной, ставили перед свершившимся фактом (…). Нас постоянно пытаются загнать в какой‑то угол за то, что мы имеем независимую позицию, за то, что ее отстаиваем, за то, что называем вещи своими именами и не лицемерим. Но все имеет свои пределы. И в случае с Украиной наши западные партнеры перешли черту». Указывая на лицемерие Запада, Путин объявляет, что он без колебаний будет лгать ради России и/или его собственных интересов.
- Военная мощь является, и будет оставаться инструментом международной политики. И Россия будет готова использовать ее с целью поиска нового баланса сил. Россия должна использовать слабости и нерешительность Запада, чтобы установить новый баланс сил, как это «произошло в XVII веке, во времена Вестфальского мира, который положил конец Тридцатилетней войне. И в XIX веке, в эпоху Венского конгресса. И 70 лет назад в Ялте, когда победители нацизма принимали решения о создании Организации Объединенных Наций, о принципах взаимоотношений государств» (Валдай, 2015).
- Новый мировой порядок должен быть построен на трех принципах: 1) невмешательство в сферу влияния основателей новой системы; 2) признание исключительного права России на постсоветское пространство; 3) ключевая норма, которая, по мнению Путина, должна быть введена, это делегитимация изменения власти путем народного восстания, по крайней мере на постсоветском пространстве. Война России с Западом не будет прекращена до тех пор, пока эти новые принципы не будут закреплены в качестве международных обязательств. Путин четко это обозначил: «Российская позиция не заключается в том, что мы боремся с выбором украинского народа, — мы принимаем любой выбор, это действительно братская для нас страна, братский народ, я вообще не делаю разницу между русскими и украинцами. Но мы против такой формы смены власти. Он плох вообще где бы то ни было в мире, а на постсоветском пространстве неприемлем абсолютно» (Валдай, 2015).
Часть 2: Истоки путинской России
Среди значительной части россиян существует убежденность, что все исторические беды России были результатом внешнего заговора, в особенности со стороны Запада. Путин не единожды заявлял, что победа во Второй мировой войне, и даже в Первой мировой, были попросту «украдены» у России. Поэтому среди россиян существует уже традиционный запрос на лидера-защитника, способного держать порядок «сильной рукой», а также противостоять гегемонии Запада на мировой арене. Настроения населения отражаются во взглядах лидера, и наоборот. Путин вполне способен наслаждаться демократической легитимацией в России, потому что у авторитаризма и «сильной руки» существует значительная поддержка в российском обществе.
Годами либеральная демократия в постсоветской России воспринимались с заметной неприязнью, но только после опыта Украины 2004 и 2014 годов, где массы, стремясь воспринять политическую культуру европейского типа, вышли на улицы с требованием изменения политической системы, страх Кремля перед либеральной демократией возрос до уровня угрозы существованию. Ни расширение НАТО, ни расширение ЕС, ни даже очень абстрактные для России европейские ценности Путин не находит опасными для себя. Его пугает мысль о протестующих массах, разрушающих комфортную для него систему управления страной, основанную на взаимосвязи политики, бизнеса, и преступности.
Идея модернизации потеряла всю свою привлекательность для российских элит, когда они поняли, что принятие западных стандартов неизбежно приведет к ограничению их власти, а возможно и разрушит всю систему власти в России, основанную на неравномерном распределении сфер влияния и привилегий. Поэтому Путин и выбрал альтернативный путь. Идея модернизации была заменена на противостояние; альтернатива была продемонстрирована в Евразийском Союзе. В идейном смысле, евразийский проект должен был стать российской альтернативой Европейской интеграции, хотя на практике он послужил защитой российских позиций по доминированию на постсоветском пространстве, гарантией сохранения коррумпированной модели развития.
Так как Путин не способен сократить разрыв в развитии между Россией и самыми развитыми странами мира, он постарается опустить Запад до уровня, где Россия, пусть и теоритически, но сможет на равных с ним соперничать. Путин использует слабые места Запада — его неспособность оперативно достигать соглашений на стратегическом и тактическом уровнях — всячески мешая принятию решений, используя коррупцию, шпионаж, диверсии и любые другие имеющиеся средства.
Российские властные элиты верят, что Запад находится в стадии упадка. Мало того, что Запад потерял свои моральные ориентиры, он перестал следовать своим же принципам. Российские элиты верят, что всех западных политиков можно купить. По их мнению, все продается. Единственный вопрос это цена и необходимость той или иной «покупки».
В глазах Кремля американцы — это торгующая нация, готовая торговать всем. Поэтому отношения с США для российской элиты — это постоянный поиск наиболее выгодной переговорной позиции. А Путин, фактически имеющий всю полноту власти в России, обладает значительными преимуществами, и способен в любой момент обратиться к одностороннему использованию силы, шантажу или коррупции.
Ни геополитическое видение, ни ревизионистские амбиции не являются главным двигателем внешней политики Путина. И даже более — это его слабость во внутренней политике. До аннексии Крыма Путин прекрасно понимал, что после 15 лет во власти российское общество способно выработать интерес к переменам в Кремле. И если принять в расчет, что для Кремля нет большой разницы между украинцами и русскими — по словам Путина, они являются одним народом — можно понять, что политическая нестабильность по украинскому типу могла быть вполне реальной и для российского общества. Именно страх перед распространением «духа политических перемен» из Украины в Россию стал триггером аннексии Крыма и использования военной силы против Украины. 27 сентября 2014 года министр иностранных дел Лавров предложил ООН принять в будущем декларацию о непризнании государственных переворотов. Это прямое отражение экзистенционального страха российской властной элиты перед возможностью Майдана в Москве.
Выгоды использования силы против Украины для Путина были подтверждены широкой общественной поддержкой военных действий. В то же время опасный вирус проник в российскую политическую культуру: использование военной силы за границей может дать политические выгоды дома. Этот урок может сохраниться в России, даже если Путин однажды пропадет из российского политического ландшафта.
Окончание холодной войны для российской элиты означает совсем другое, нежели для стран Запада. Урок, который они выучили после падения «железного занавеса», заключается в том, что как только коммунистическая идеология была признана неверной, не осталось никаких моральных и идеологических ориентиров, никаких правил, которым нужно следовать. В России «конец истории» привел к триумфу нигилизма.
Часть 3: Практические выводы с точки зрения политики США
Что нужно делать с Россией? Смею привести здесь в качестве моего заключения следующие комментарии:
- Позвольте мне процитировать здесь Кеннана, потому что его слова до сих пор актуальны: «На первом этапе мы должны понять природу движения, с которым мы имеем дело. Мы должны изучить его с такой же решимостью, беспристрастностью, объективностью и эмоциональной грамотностью, с какими врач изучает непослушного и неблагоразумного пациента». Да, мы действительно должны изучать Россию значительно больше, не игнорировать ее, даже если мы считаем ее периферийным актором на мировой арене. Мы не должны забывать, что периферии не раз становились зыбучим песком для всеобщего мира. Это в особенности актуально, если мы говорим о стране с ядерным оружием, явной тенденцией к преувеличению своего потенциала и неверной оценке рисков.
- Идея Концерта держав недемократична по своей природе. Поэтому не существует никакой мыслимой точки соприкосновения Запада и России по вопросу организации нового мирового порядка, основанного на принципах баланса сил и сфер влияния, так как такая идея не только подорвет общность демократических стран, но и будет интерпретирована Путиным как безмолвное согласие Запада на дальнейшее развитие авторитаризма в России. Мы должны четко заявить, что будущее международных отношений с Россией должно строиться на ее демократизации, а не на моделях из самых глубинных и темных страниц истории империй.
- В России, опиумом для народа должна рассматриваться не религия, а геополитика и то видение международных отношений, которая она с собой несет. Неудивительно, что геополитика в России рассматривается как отдельная ветвь науки, так как она фокусируется на мощи и противостоянии великих держав. Такое видение обеспечивает России, с ее огромными территориями и ресурсами, одну из главных ролей в международных отношениях, в то время как другие теоретические подходы к внешней политике рисуют менее привлекательную картину. Запад должен избежать диалога с Россией с позиции геополитики, так как именно это укрепляет недемократические тенденции в России, открывает дорогу к бесконечному циклу соперничества, и подпитывает попытку Путина разделить российское общество и демократические принципы как таковые. В то же самое время в своем анализе мотивов внешней политики России Запад должен обращать больше внимания на реальные мотивы лиц принимающих решения в России, и внутренние факторы, которые чаще всего можно понять исходя из логики политического выживания режима.
- Запад должен возглавить глобальную антикоррупционную кампанию. И эта кампания должна не только фокусироваться на развивающихся странах, но и включить в себя страны демократического сообщества Запада. Коррупция это не только рак иммунной системы демократий, но и ахиллесова пята через которую Путин осуществляет свой шпионаж и диверсии в странах Запада.
- Мы должны понять, что сдерживание — это самый лучший и дешевый вклад в дело всеобщего мира. Улучшение оборонного потенциала демократических стран, граничащих с Россией, снижает возможные риски, которые могут возникнуть из стратегических просчетов Путина в оценке итогов использования силы в регионе.
- Единство Запада в реакции на неправомерные действия со стороны России — еще один очень сильный инструмент сдерживания действий Путина, направленных на подрывание мира в Европе. Санкции, введенные в ответ на агрессию России против Украины не должны рассматриваться только через призму их влияния на поведение Путина. В первую очередь санкции — это позитивный вклад в формирование единой политики Запада в отношении России. И поэтому, санкции должны остаться до тех пор, пока Россия не уйдет из Украины.
