В течение последней недели сентября наблюдалось обострение военного конфликта между Арменией и Азербайджаном (который часто ошибочно называют «замороженным конфликтом»). На кону, как всегда, — судьба Нагорного Карабаха и окружающих его регионов. Многие комментаторы опасаются, что недавнее обострение может перерасти в полномасштабную войну — либо затяжную, как в 1990-е гг., либо более ограниченную по времени, но не менее трагичную, как в апреле 2016 года.
Внимание приковано и к России. Реальное влияние России на конфликт не стоит переоценивать, однако она все равно играет роль посредника. В этой статье поясняется, почему юридический анализ претензий участников конфликта на спорные территории может выявить проблемы для России, и почему Россия будет стараться избежать обсуждения подобных вопросов, делая ставку на более прагматичные способы достижения перемирия.
Почему это важно?
На закате СССР населенный преимущественно армянами Нагорный Карабах — тогда Нагорно-Карабахская автономная область (НКАО) — решил отделиться от Азербайджанской советской социалистической республики (АзССР). Само это решение было обусловлено актами насилия по отношению к армянам в Сумгаите. К отделению подтолкнула и так называемая азербайджанская «Операция „Кольцо“», которая была призвана зачистить Карабах от армянских сепаратистов. Возникший конфликт остался неразрешенным: в 1994 году было объявлено перемирие, в результате которого на территории независимого Азербайджана фактически оказалось возглавляемое армянами квазигосударство.
И Азербайджан, и «Нагорно-Карабахская республика» (НКР, самоназвание — Республика Арцах) предъявляют юридические претензии на спорные территории. Разумеется, Армения поддерживает позицию своего «дочернего» государства НКР. Однако разве это важно в ситуации, когда все решает «право сильного»?
Юридические нормы в этом контексте важны не потому, что помогают формировать поведение участников конфликта, но потому, что в публичных коммуникациях по вопросу «права» на территорию приходится прибегать к принципам международного права. В этой статье не рассматриваются этнографические аспекты спора вокруг Карабаха, так как о них уже высказывались многие уважаемые эксперты. Речь пойдет об юридической стороне спора, где баталии между армянами и азербайджанцами тоже не утихают.
Почему это важно? Во-первых, стороны конфликта стремятся использовать юридические нормы для оправдания своих политических и военных решений. Во-вторых, юридические споры могут представлять проблему для посредников, например для России, для которой термины «де факто государство» и «отделение» имеют так много негативных коннотаций.
Юридические претензии
Претензии Азербайджана на территорию Карабаха с точки зрения международного права понятны. Он апеллирует к принципу uti posseditis («поскольку владеете»). Этот принцип в широком смысле заключается в том, что в случае обретения независимости, если отсутствуют договоры об обратном, границы государства на момент признания независимости должны оставаться незыблемыми. Это касается Азербайджана, поскольку границы, на которые он на данный момент претендует, совпадают с установленными границами АзССР на момент обретения независимости от СССР. Резолюция Генеральной ассамблеи ООН 62/243 подтвердила эту позицию. В резолюции содержалось требование «немедленного, полного и безоговорочного вывода всех армянских сил со всех оккупированных территорий Азербайджанской Республики». Этим заявлениям предшествовали несколько схожих резолюций Совета безопасности ООН и Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ).
Сторонники юридических претензий НКР на эту территорию используют различные контраргументы.
Во-первых, НКР утверждает, что как автономный регион имела право на отделение от СССР по Закону о выходе из состава СССР 1990 года. НКР заявляет, что воспользовалась этим правом еще до ликвидации СССР в 1991 году. Этот аргумент имеет несколько недостатков. Закон 1990 года впервые наполнил юридическим содержанием положение Конституции СССР, согласно которому любая союзная республика имеет право на беспрепятственный выход из состава СССР (Статья 72 «Брежневской Конституции» 1977 года). Целью закона 1990 года было регулирование этого процесса, а не упрощение процедуры выхода из СССР для высказывавших такое желание прибалтийских республик. Этот закон скорее создал, чем уничтожил препятствия для отделения. В итоге его игнорировал даже Верховный совет СССР. Он не может считаться достаточным основанием для признания легитимности исторических претензий на независимость в рамках СССР. Кроме того, в Статье 78 Конституции СССР явно указано, что «Территория союзной республики не может быть изменена без ее согласия». Разумеется, АзССР никогда не давала такого согласия на отделение от нее НКАО/НКР.
Другой аргумент в пользу НКР — отделение, обусловленное нарушением прав человека. В этом отношении с 1990-х гг. международное прецедентное право сильно изменилось. Наиболее значительным событием стало признание Косово независимым государством в 2008 году после войн и актов геноцида в бывшей Югославии. Эту концепцию иногда называют remedial secession («ремедиальное отделение» или «отделение как средство защиты»). Это крайне спорная область международного права и обычно (как в случае Косово) применение этого принципа обусловлено «исключительными обстоятельствами». Это могут быть, например, обоснованные заявления о систематическом нарушении прав и геноциде со стороны «родительского» государства. Премьер-министр Армении Никол Пашинян заявляет, что Карабахский конфликт совсем «не о территории», а «о народе, о людях, о безопасности». Хочется надеяться, что в будущем не возникнет оснований для «ремедиального отделения». Однако имеются справедливые опасения насчет того, что может произойти в случае силового возвращения Карабаха под контроль Азербайджана. Это очень болезненная тема для Южного Кавказа. И Армения, и Азербайджан заявляют об актах геноцида как до, так и во время войны в 1990-х гг. Однако на данный момент основания для такой аргументации выглядят куда менее очевидными, чем первоначальная претензия Азербайджана на территориальную целостность.
Дилемма для Москвы
Почему эти юридические споры важны для Москвы, которая вновь поневоле становится участником спора о причинах конфликта? Дело не в том, что эти споры помогут разрешить конфликт. Они скорее представляют собой неудобный фон для разных сторон за столом переговоров.
Проблема России в том, что обращения к юридической стороне вопроса, нередкие для армянско-азербайджанского конфликта, могут воскресить споры о роли самой России в ее «ближнем зарубежье».
Ссылки на Uti possesidits опасны для Москвы в 2020 году: аннексия Крыма в марте 2014 года и российская поддержка Донецкой и Луганской «республик» на востоке Украины прямо противоречат заявлениям о важности сохранности границ 1991 года. Грузия также регулярно напоминает России, что ее (военная и политическая) поддержка Абхазии и Южной Осетии, де-факто государственных образований, представляет собой форму оккупации.
С другой стороны, Москва не хочет признавать юридические права на отделение. 28 сентября 2020 года в Национальном собрании Армении появилось предложение формально признать независимость НКР. Премьер-министр Никол Пашинян подтвердил, что этот вопрос «стоит на повестке дня». Это, разумеется, должно вызывать опасения администрации Путина. В России хорошо помнят о Чеченской республике Ичкерия — де-факто государстве, которое существовало на территории Российской Федерации в 1996—1999 гг., — и кровавом восстановлении контроля над этой территорией. В 1994 году Ельцин заявлял о «восстановлении конституционного порядка», посылая войска в сепаратистскую республику. Президент Алиев может видеть параллели с позицией Азербайджана. Чечня до сих пор помнит тяжелые времена, когда в 1999—2009 гг. ее столицу Грозный ровняла с землей российская авиация, а местные жители пропадали на получивших дурную славу военных блокпостах. В этом отношении Москве будет нелегко предостерегать Баку от силовой реинтеграции квазигосударства, находящегося на его территории.
Следует отметить, что Россия и Армения входят в состав Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ). В договоре об основании ОДКБ от 1992 года есть важное обязательство по Статье 4, согласно которому государства-участники обязаны оказывать «всю необходимую помощь» другим участникам, которые стали жертвой акта агрессии (эту статью часто сравнивают со Статьей 5 договора об основании НАТО от 1949 г.). Акт агрессии против участника ОДКБ считается актом агрессии против всех членов организации, однако при этом «необходимая помощь» по запросу пострадавшего государства не обязана, хотя и может подразумевать ведение военных действий. То есть даже атака на территорию самой Армении не означает автоматического ввода российских войск или применения российской авиации.
Армянские власти наверняка не питают иллюзий в отношении задействования Статьи 4 и вряд ли полагают, что Россия будет серьезно вмешиваться в конфликт (во всяком случае в открытой форме) — несмотря на свидетельства о том, что Турция оказывает режиму президента Алиева не только моральную поддержку. В интервью BBC Newshour 29 сентября Никол Пашинян заявил, что из-за роли России в посреднической Минской группе ОБСЕ «ее долг — оставаться нейтральной» и «прилагать больше усилий», нацеленных на поддержание «мира и стабильности».
Что будет дальше?
На данный момент основным приоритетом для России будет восстановление перемирия, которое, как становится все более ясно, было нарушено именно со стороны Баку. Однако мирное решение конфликта вокруг спорных территорий требует юридического компромисса всех трех сторон — Азербайджана, НКР и (опосредованно) Армении.
Таким образом, хотя влияние России в регионе не стоит переоценивать, она несомненно будет играть ключевую роль, а любое обсуждение юридических вопросов будет для нее неудобным.
Юридические аргументы отражают «раздвоение личности» Кремля в вопросах квазигосударств. Однако к решению Кремль может подтолкнуть развитие ситуации на Южном Кавказе. В течение будущих нескольких недель события в национальных парламентах и на поле боя заставят Москву определить свою долгосрочную позицию в вопросе будущего Карабаха.
