На Западе российский избирательный процесс и оппозиционная деятельность воспринимаются довольно отстраненно. К примеру, немецкая журналистика ориентируется на яркие и известные местному читателю фигуры вроде Алексея Навального, уделяя при этом минимальное внимание самому избирательному механизму в России. По этой причине региональные выборы, как правило, удостаивались в СМИ ФРГ лишь коротких сюжетов.
Выборы в Мосгордуму 8 сентября 2019 года вызвали всплеск интереса немецких медиа. Немецкий первый канал ARD выпустил не менее восьми сюжетов и организовывал прямые включения в новостных выпусках. Одна из ведущих газет DIE ZEIT посвятила этой теме пять статей, включая интервью с отдельными кандидатами. Чем был вызван такой активный интерес к выборам в парламент столицы, который не оказывает значительного влияния на политику в стране? Насколько верен «немецкий взгляд» на ситуацию в Москве и в России в целом? Каковы причины таких оценок?
«Москвичи не хотят смиряться»
Под таким заголовком в последний день августа вышел репортаж на сайте Tagesschau, главной новостной передачи канала ARD. В другой своей публикации, датированной тем же днем, автор Сабине Штер обозначила основную причину интереса немецких журналистов к выборам в Москве: «Речь не только о свободных выборах». Внимание немецких журналистов привлекли массовость уличных акций и сам факт организованного протестного движения. В поиске причин этой массовости немецкие СМИ затрагивали вопросы общего недовольства населения положением дел в стране, коррупцией и обогащением власть имущих. Также среди возможных мотивов немецкие издания называли возмущение обманом избирателей, готовность что-то изменить хотя бы на локальном уровне и нежелание жить в «имитационной демократии». Тем самым во главу угла ставилось не событие (выборы), а реакция части москвичей на ход кампании и сопутствовавшие ей явления (протесты).
«У системы Путина проблемы»?
Так была озаглавлена (без знака вопроса) статья в Spiegel, посвященная итогам московских выборов. Журналистка Кристина Хебель избегает поспешных выводов, весьма дифференцированно относится к относительному неуспеху «Единой России» и связанных с ней кандидатов, а также отмечает, что «КПРФ и СР — это системная оппозиция и только „Яблоко“ можно назвать оппозиционной партией в западном понимании». В то же время данный заголовок крайне удачно отражает восприятие событий в России со стороны немецкого журналистского и экспертного сообщества. Немало представителей СМИ Германии часто бывают в Москве или проживают в столице в качестве корреспондентов и весьма искренне стараются понять глубину процессов в РФ. Демонстрируется участие в оппозиционном движении деятелей культуры и креативные формы протеста. Предпринимаются попытки анализа микроуровня, рисуется портрет отдельно взятой, оппозиционно настроенной московской семьи, представляющей средний класс.
Несмотря на эту широкую палитру, протестное движение в Москве, ограниченное по времени и месту, все-таки представляется в немецком информационном пространстве неким спусковым крючком более масштабных изменений. В сюжетах, появившихся после выборов, результаты голосования именовались «звонкой пощечиной Кремлю» (заголовок во Frankfurter Allgemeine), «поражением прокремлевских кандидатов» (германо-французский телеканал ARTE), «промежуточной победой оппозиции» или, по крайней мере, «маркером перехода к новому этапу», признаком того, что «система партии власти, похоже, перестала работать» (издание «Международная политика и общество»).
Изменение к лучшему, но без протестной активности
В немецких СМИ несколько обособленно и заметно реже звучат голоса, признающие, что московская и российская власть продолжает осуществлять свой сценарий без всякой значимой корректировки курса с учетом уличных протестов. Денис Трубецкой в текстовой версии своего сюжета на сайте новостного телеканала n-tv приводит данные опроса москвичей об их отношении к протестным акциям и отмечает: «В целом, протесты мало что меняют в жестком курсе российского государства».
Результаты более раннего исследования «Левада-центра» (февраль 2019 года) рисуют общефедеральную картину настроений россиян. 22% респондентов готовы принять участие в уличных акциях (причем формулировка вопроса не предусматривала исключительно оппозиционную повестку), а 77% не поддерживают такой метод политической активности. Участники опроса выделили наиболее предпочтительный для них путь добиться изменений к лучшему — это голосование за партии с подходящей программой (71% за, 29% против), то есть консервативный подход с минимальной личной инициативой. Директор «Левада центра» Лев Гудков считает, что московские события вряд ли станут триггером протестной активности по всей стране. Оценка ключевых решений Кремля последних лет также по-прежнему находит поддержку у значительной части населения страны. Это заметно, например, по вопросу Крыма. Процент респондентов, которые ответили «определенно да» на вопрос, «поддерживаете ли вы решение о присоединении Крыма к России?», за период с марта 2014-го по март 2019 года не только не упал, но даже немного вырос (57% и 58% соответственно). Лишь 17% опрошенных сочли в 2019 году, что Россия пять лет назад нарушила или возможно нарушила свои международные обязательства, в то время как 71% так не считают.
Почему же немало немецких журналистов видят в предвыборных событиях в столице предвестник крупных политических перемен в РФ? Расхожая ироничная фраза «Москва — это не Россия» известна, пожалуй, любому иностранному корреспонденту, работающему в РФ. Однако в процессе написания статьи или съемки репортажа иностранцу не всегда присуще понимание «особого мира» российской столицы и многообразия настроений на политической карте России. Ему сложно обозначить необходимую грань, а кому-то и выйти из «зоны комфорта» московского Wi-Fi и англоязычных помощников. Немалую роль играют и ограниченные возможности сравнения ситуации в Москве с положением дел в других регионах. Для этого у иностранных СМИ, которые в условиях жесткой конкуренции на медиарынке направляют за границу ограниченное количество сотрудников и активно привлекают фрилансеров, не хватает ни ресурсов, ни контактов на местах. К примеру, о протестных акциях в Ингушетии сообщили лишь считанные газеты и телеканалы Германии. Наконец, необходимо учитывать и определенную линейность восприятия общественно-политического процесса. Наблюдатель, понимая, что страна, о которой он пишет, заметно отличается от его родины, все же подсознательно экстраполирует знакомые ему реалии. Если в Германии после многочисленных экологических демонстраций молодежи все политические партии ФРГ стали соревноваться между собой в скорости создания новых планов защиты окружающей среды, то допускается, что и российская власть в той или иной степени уступит протестующим. Хотя бы по аналогии с митингами против пенсионной реформы в РФ. Такая логика и озвученные выше проблемы, безусловно, не способствуют более глубокому пониманию в Германии процессов, происходящих в России.
