Армия
Безопасность
Вооружения
Конфликты
Россия - ЕС

Морское одиночество и перенапряжение сил

Павел Лузин о том, что расширение НАТО означает для российского ВМФ

Read in english
Фото: Scanpix

На фоне продолжающейся войны долгосрочные перспективы военно-морского флота России зачастую выпадают из фокуса внимания. Однако эти перспективы сегодня тоже во многом предопределяются именно российской агрессией против Украины. Так, Финляндия окончательно присоединилась к НАТО 4 апреля 2023 года, и это присоединение, равно как и неизбежное присоединение к Альянсу Швеции, сделало анахронизмом обновленную летом 2022 года российскую морскую доктрину — как минимум в той части, которая касается Балтийского и Северного флотов. И если вспомнить, что прологом и предлогом к российскому полномасштабному вторжению в Украину во многом явился декабрьский ультиматум 2021 года, по которому НАТО должна была, среди прочего, отказаться от своего дальнейшего расширения, становится понятно: Москва сегодня гораздо дальше от своих внешнеполитических целей, нежели была до 24 февраля 2022 года.

В апреле 2023 года произошла смена командующего Тихоокеанского флота (ТОФ), потянувшая за собой и смену командующего Балтийского флота. Адмирал Сергей Авакянц был отправлен в отставку в последний день внезапной проверки боеготовности ТОФ, и его место занял адмирал Виктор Лиина, до этого всего полтора года командовавший российским флотом на Балтике. Место Лиины занял вице-адмирал Владимир Воробьев, до этого полтора года бывший заместителем начальника генерального штаба. Параллельно с этой ротацией был озвучен план переподчинения флотов главному командованию ВМФ вместо подчинения командующим соответствующих военных округов, то есть, по сути, речь идет о возвращении к советской системе командования флотами.

Одновременно стало известно, что Россия, похоже, отказывается от планов по модернизации и перевооружению атомного крейсера «Петр Великий», который пойдет на списание после возвращения в строй однотипного корабля «Адмирал Нахимов» в 2024 году.

На заднем плане ведущейся сухопутной войны российские морские силы уже не смогут продолжать существование в парадигме последних десятилетий, когда Кремль стремился развивать их в виде уменьшенной и оптимизированной копии советского флота. При этом действия российской власти в сфере ВМФ со всей очевидностью демонстрируют, что она предпочитает путь перенапряжения сил ради того, чтобы только ничего в существующем военном, внешне- и внутриполитическом политическом курсе не менять.

Отсюда следует, что и нынешний подход Кремля к самой войне против Украины, также сопряженный с явным перенапряжением сил, — это не аберрация, а системный политический курс. И он не может быть исправлен волевым отказом российского руководства от войны ради интересов нормализации внутренней жизни, да и даже военным поражением самим по себе. Он может быть изменен только после смены политической системы и серьезной ротации политической и военной элиты.

Некоторые аспекты военного потенциала Финляндии (и не только)

Несмотря на то, что население Финляндии практически совпадает с населением Санкт-Петербурга по численности, она обладает одной из самых боеготовых армий на Европейском континенте. Система комплектования ее вооруженных сил рассчитана на то, чтобы в военное время развернуть для защиты страны до 280 тысяч человек (до 2017 года эта цифра составляла около 230 тысяч). Такое количество сопоставимо, например, с численностью российских сухопутных войск накануне вторжения в Украину.

Кроме того, Финляндия в декабре 2021 года анонсировала перевооружение своих военно-воздушных сил: 64 истребителя F-35A будут поставлены в 2026—2030 гг., хотя нельзя исключать, что они могут прибыть в страну и раньше. Учитывая, что боевой радиус этих самолетов составляет около 1000 км, в зоне их досягаемости гипотетически окажутся все базы Балтийского и Северного флотов и даже верфи в Северодвинске, где строятся и ремонтируются атомные подводные лодки, а также проходят ремонт другие военные корабли.

Завершение присоединения Финляндии к НАТО и предстоящее присоединение к Альянсу Швеции дали дополнительный стимул к оборонной интеграции на региональном уровне. В середине марта 2023 года Дания, Норвегия, Финляндия и Швеция подписали декларацию о создании региональных военно-воздушных сил в количестве от 200 до 250 многоцелевых боевых самолетов (F-16, F/A-18, F-35 и SaabJAS 39). У России гораздо больше истребителей, штурмовиков и фронтовых бомбардировщиков, но наиболее продвинутых из них ⸺ истребителей Су-30СМ и Су-35 и истребителей-бомбардировщиков Су-34 ⸺ всего около 300 единиц. Таким образом, совокупный потенциал ВВС скандинавских стран оказывается вполне сопоставимым с тем, что ему может противопоставить Россия. И с учетом происходящего увеличения у этих стран парка истребителей F-35 качество этого совместного потенциала будет существенно превосходить то, что будет у России в нынешнем десятилетии.

Это если вообще вывести за скобки вопрос подготовки самих пилотов, с чем у российской стороны есть серьезные проблемы. Так, например, российские военные летчики достигают уровня, позволяющего им выполнять боевые задачи, только к 27−28 годам, а в 32−35 лет 80% из них уже увольняется по состоянию здоровья. Кроме того, типичный годовой налет российского военного летчика составляет формально 80−100 часов, хотя на практике час учебной и боевой подготовки в ВС РФ равен 50 минутам и, вероятно, реальный налет оказывается меньше формального. Это позволяет ему лишь поддерживать навыки управления самолетом или вертолетом и выполнять стандартные задачи.

Вопрос сопоставления собственно флотов можно в принципе опустить. В Балтийском море российские военные корабли и единственная дизель-электрическая подводная лодка фактически запираются на базах в Балтийске и Кронштадте. Причем с 2014 года происходили инциденты, которые говорили в пользу осознанного курса Москвы на усиление конфронтации с Западом и в этом регионе тоже. Правда, в условиях ограниченных производственных возможностей флот насыщался малыми ракетными кораблями, катерами и десантными катерами. Также происходило увеличение и усиление его сухопутной компоненты (11-й армейский корпус), авиации и противовоздушной обороны. Однако эти усилия имели смысл лишь при условии, что Финляндия и Швеция остаются вне НАТО ⸺ только так Кремль мог рассчитывать, что в случае эскалации у него останется в регионе пространство для маневра. Со вступлением Финляндии в Альянс (и несмотря даже на задержку с окончательным вступлением в него Швеции) пространства для маневра больше не остается.

У Северного флота с его стратегическими и многоцелевыми атомными субмаринами, а также надводными силами в Баренцевом и Белом морях сокращается возможность для выхода в Атлантику. Зато появляется необходимость усиливать его авиацию и противовоздушную оборону, а также, разумеется, наземный компонент. Проще говоря, если ничего не менять, то на Кольском полуострове необходимо создавать т.н. «зону запрета доступа» (A2/AD zone) по аналогии с той, что создана в Калининградской области. И этот вопрос приобрел дополнительную актуальность в связи с экстренным перебазированием осенью 2022 года стратегической авиации с авиабазы в Энгельсе на авиабазу в Оленегорске.

Становится необходимым и расширение инфраструктуры Северного флота к востоку от Кольского полуострова, вдоль Северного морского пути ⸺ подальше от авиации новых членов НАТО. Однако такое потенциальное восточное смещение поднимает уже куда более сложный вопрос: для чего этот флот, который будет вынужден постоянно заниматься спасением себя во льдах Арктики, вообще нужен России в своем нынешнем виде?

Флот на суше и перенапряжение России

В этой ситуации самым рациональным шагом являлось бы, как минимум, серьезное сокращение сил Северного флота и отказ от самой идеи существования Балтийского флота. В последнем случае стоит учесть еще один исторический аспект: этот флот (как, к слову, и Черноморский) с начала XVIII века существовал для экспансии и для поддержки сухопутной армии, наступающей в западном направлении. Удивительно, но по числу больших десантных кораблей он, особенно до потери БДК «Саратов» в порту Бердянска в марте 2022 года, незначительно уступает Черноморскому флоту, а по числу малых десантных кораблей и катеров даже превосходит его.

В новейшей истории Россия исходила из того, что флоты ей нужны не только и даже не столько для обороны, но для наступательных действий ⸺ для проекции силы. Об этом же свидетельствует и пункт 26 российской военной доктрины от 25 декабря 2014 года: «В рамках выполнения мероприятий стратегического сдерживания силового характера Российской Федерацией предусматривается применение высокоточного оружия». И если для Балтийского флота главным театром действий все последние годы планировался именно балтийский регион, несмотря на участие отдельных кораблей в операциях против сомалийских пиратов, в сирийской кампании и в войне против Украины, то Северному флоту традиционно отводится глобальная роль даже помимо задачи ядерного сдерживания. И сохранять его глобальную роль, и формировать обширную «зону запрета доступа» вдоль новой границы с НАТО в Арктике ⸺ это весьма сложная и крайне затратная задача. Вероятный отказ России от атомного крейсера «Петр Великий» является подтверждением этого тезиса. Это, правда, вовсе не означает, что Москва отказалась от идеи создания новых ракетных кораблей с ядерной энергетической установкой.

Понятно, что в нынешних даже не столько внешнеполитических, сколько внутриполитических реалиях Кремль уже не может отказаться от объективно избыточных морских сил и планов по их обновлению и перевооружению в пользу, например, сил береговой охраны. И он также не может перераспределить дееспособные корабли и субмарины на Тихий океан, где они еще могли бы сыграть роль искомого внешнеполитического рычага, приписываемую ВМФ на доктринальном уровне.

Другими словами, вместо критического переосмысления своего долгосрочного подхода к развитию своих военно-морских сил, Кремль предпочитает путь очевидного перенапряжения сил ради того, чтобы ничего в этом подходе не менять. Это еще и призвано сохранять градус конфронтации с Западом вне зависимости от того, как развивается война против Украины. Проще говоря, на примере кажущегося сегодня второстепенным сюжета с российским ВМФ и расширением НАТО видно, что взятый курс на перенапряжение сил ⸺ не случайное стечение политических обстоятельств и решений отдельных лиц, а системное явление. Это состояние нынешней российской политической системы в целом. И если нынешняя российская власть окажется способной сохранить себя, то также сохранится и этот курс с закреплением практик чрезвычайного правления.

Правда, сохранение нынешнего курса означает три возможных сценария. Первый сценарий: постепенная, хоть и с тенденцией к ускорению организационная и техническая деградация ВМФ при сохранении действующей системы власти в России в условиях ограниченных ресурсов, противодействие которой, как и аналогичные действия в других сферах, будут отнимать все больше сил. Второй сценарий: попытка использования российских флотов, пока они хоть на что-то способны в военном отношении, для открытого столкновения с НАТО или их союзниками, учитывая, что эти силы в меньше степени пострадали от участия в военных действиях. Третий сценарий, возможный только после трансформации российской политической системы: отказ от курса на перенапряжение сил и перерасход ресурсов с серьезным и управляемым сокращением ВМФ.

Самое читаемое
  • Исчезающий профицит российской торговли
  • Советизация выборов
  • Чему российское военное вторжение в Украину учит международный бизнес
  • Война и украино-израильская публичная дипломатия
  • Главный гвардеец Путина
  • Реакционное ускорение Путина

Независимой аналитике выживать в современных условиях все сложнее. Для нас принципиально важно, чтобы все наши тексты оставались в свободном доступе, поэтому подписка как бизнес-модель — не наш вариант. Мы не берем деньги, которые скомпрометировали бы независимость нашей редакционной политики. В этих условиях мы вынуждены просить помощи у наших читателей. Ваша поддержка позволит нам продолжать делать то, во что мы верим.

Ещё по теме
Трещина по линии фронта

Андрей Перцев о том, как Кремль провоцирует раскол российского общества, выделяя участников войны в привилегированную группу

Путинская «Cмертономика»

Владислав Иноземцев о том, как путинский режим превращает смерть в рациональный выбор

Выдержит ли российская экономика еще одну волну мобилизации?

Николас Трикетт об ущербе, который «частичная» мобилизация уже нанесла российской экономике военного времени. Сколько еще потери рабочей силы сможет выдержать страна?

Поиск