1 февраля
Переворот осудили многие страны мира. Мьянма вернулась в дипломатическую изоляцию, в которой находилась до открытия страны для иностранцев в 2010 году. Это не означает, что фактические власти в Нейпьидо беспомощны. В то время как США, Великобритания и ЕС ввели новые санкции против хунты, Россия и Китай защитили новый режим от международной реакции, использовав право вето в Совбезе ООН.
Будучи крупнейшим инвестором в Мьянму, Китай имеет очевидный интерес к судьбе своего клиента. Для России ставки в Мьянме ниже, поскольку (на первый взгляд) у нее нет стратегических интересов в этой стране. Однако российское присутствие в Мьянме достаточно прочно: десятилетиями российские власти имели здесь связи с руководителями военных структур. Некоторые предполагают, что вовлечение России в кризис в Мьянме может оказаться столь же действенным, как усилия Горбачева по урегулированию камбоджийско-вьетнамского конфликта. Кроме того, для России Мьянма является потенциально очень ценным плацдармом для расширения своего дипломатического влияния в Юго-Восточной Азии, что еще более усилит поворот Москвы на восток.
Дипломатия, нейтралитет и неприсоединение
Несмотря на удаленность стран друг от друга, общие интересы способствуют укреплению влияния России на важнейший мьянманский институт — вооруженные силы, которые известны в стране как Татмадо. Мьянма стала желанным партнером российской дипломатии в Юго-Восточной Азии, когда Москва начала интенсивно налаживать отношения в регионе в 2000-е и 2010-е гг. До этого, несмотря на семидесятилетнюю историю дипломатических отношений, контакты России и Мьянмы были редки и немногочисленны.
Близость Китая и нейтралитет Мьянмы привели к тому, что во время Холодной войны страна колебалась между сотрудничеством с Москвой и дистанцированием от нее. Мьянма вновь заинтересовалась отношениями с Россией, чтобы утвердить свою традиционную внешнюю политику. Как пишет Синт Синт Мьят в статье «Объяснение мьянманской политики неприсоединения», соперничество США и Китая в Юго-Восточной Азии вдохнуло новую жизнь в мьянманский нейтралитет. С 2000-х гг. Мьянма видит в России (в определенной степени) альтернативу обеим сторонам. «Я хотел бы пригласить российскую сторону, российских бизнесменов к этой работе [по развитию бизнеса], к участию в проектах», — недавно говорил Хлайн в интервью «МК».
Российско-мьянманские отношения развиваются в нескольких областях. Торговля не играет важной роли: Россия занимает лишь девятую позицию среди торговых партнеров Мьянмы в Европе. В 2019 году объем экспорта из Мьянмы в Россию составил $ 130 млн, а импорта — $ 170 млн, треть из которых пришлась на сырую нефть. В 2014—2018 гг. Россия поставила в Мьянму оружия на сумму в $173 млн. Сотрудничество развивается и в области образования и энергетики, однако выделяется именно военное сотрудничество. Как и в других странах (например, в Мали и Суринаме), во главе угла московской дипломатии стоит взаимодействие с Татмадо (местными военными). Сотрудничество с ними является комплексным и зачастую сравнительно давним — например, мьянманские офицеры получают образование в России с 1990х-2000х гг. Тема торговли оружием постоянно присутствует в отношениях двух стран: Мьянма закупает вооружения в первую очередь у России и Китая.
В 2010-е гг. Россия продолжала наращивать контакты с Татмадо. Однако в течение большей части прошедшего десятилетия сотрудничество с Россией было для Татмадо менее важным, поскольку страна пыталась восстановить отношения с Западом. В 2016 году произошел первый в истории саммит глав России и Мьянмы. На этой встрече страны подписали важное соглашение по оборонному сотрудничеству, которое подразумевает техническую помощь и обмен разведданными о преступности и терроризме. Как и в Ливии, Сирии или Йемене, стратегия Москвы в Мьянме зависит от одного человека — генерала Хлайна, возглавившего переворот. Российские военные и дипломатические кадры строят отношения с Хлайном с тех пор, как он возглавил Татмадо в 2011 году. В течение многих лет генерал Хлайн ежегодно встречался с высокопоставленными российскими чиновниками.
Ракхайнский кризис, в ходе которого Татмадо обвинили в геноциде этнического и религиозного меньшинства рохингья (рохинджа), похоронил надежды на сближение Мьянмы с Западом. Для Москвы это обернулось новыми возможностями. В ходе кризиса Россия сохраняла в основном нейтральную позицию, поэтом Нейпьидо пришлось опереться на Москву, чтобы избежать полной изоляции. Подобным образом, когда после переворота дипломатическая изоляция Мьянмы углубилась, Москва поддержала фактические власти в Нейпьидо: 27 марта Мьянму посетил заместитель министра обороны России Александр Фомин. Этот жест называли «вызовом» против призывов к международной изоляции хунты. О многом говорит и то, что поставки оружия в страну не прерывались и после 1 февраля.
Место Мьянмы в российской стратегии в Юго-Восточной Азии
Недавние действия Москвы в Мьянме явно являются оппортунистскими. Но рассматривать их следует в контексте российской дипломатии в Юго-Восточной Азии, важное место в которой занимает Мьянма. С 2014 года (и в особенности после дипломатических последствий аннексии Крыма) Россия стремится улучшить отношения со странами Азиатско-Тихоокеанского региона. До сих пор стратегия России в Восточной Азии строилась вокруг развивающихся отношений с Китаем, однако Москва обращает внимание и на регион в целом. Россия в последние годы расширяет взаимодействие со странами АСЕАН и позиционирует себя как альтернативу дипломатическим инициативам Запада в регионе.
Этот подход дал противоречивые результаты. Присутствие России в Юго-Восточной Азии по-прежнему достаточно ограничено. В целом Москва понимает, что этот район является «привилегированной зоной» Китая. Например, России известно о сильном влиянии Китая на Камбоджу, поэтому Москва редко пыталась наладить военные поставки в эту страну и до сих пор продает ей очень мало оружия. Но Москве все-таки удалось занять в Юго-Восточной Азии собственную нишу — торговлю оружием: Россия является крупнейшим поставщиком оружия в регион, оставляя позади даже Китай. Москва — основной поставщик оружия для Вьетнама и крупный поставщик для Малайзии, Мьянмы и Лаоса. Эта торговля, как и большая часть присутствия России в Юго-Восточной Азии, строится на наследии советской дипломатии, в особенности в Камбодже (за вычетом поставок оружия), Лаосе и Вьетнаме.
В этом контексте существует два обоснования важности Мьянмы для российской дипломатии в Юго-Восточной Азии. Во-первых, это единственная страна, где России удалось расширить присутствие, не основанное на истории сотрудничества с СССР. Сам кризис также открывает новые возможности: Мьянма стала камнем преткновения в отношениях государств-членов АСЕАН. Некоторые страны АСЕАН призывают к возвращению к демократии, другие — терпимо относятся к хунте у власти. Явно встав на одну из сторон этого раскола, Москва завоевывает доверие государств, которые более сдержанно критикуют хунту. Это касается в том числе Таиланда и Филиппин, которые ранее имели тесные связи с США. Кроме того, активное сотрудничество с Мьянмой может продемонстрировать другим странам региона, что Москва готова к сотрудничеству с любой из них.
Россия также упрочила свое положение в регионе по отношению к Китаю. Как правило, Россия занимает сторону Китая в неоднозначных вопросах, в первую очередь в противостоянии вокруг Южно-Китайского моря. Однако, приняв сторону Татмадо, Россия демонстрирует, что может действовать в регионе достаточно решительно, даже если ее точка зрения не совсем совпадает с китайской. Действительно, отношение Пекина к хунте достаточно неоднозначно. Кроме того, Китай явно относится с ревностью к внешним силам, конкурирующим за гегемонию в Юго-Восточной Азии. Таким образом, российско-мьянманские отношения важны для российско-китайских отношений.
Что дальше?
Насколько далеко готова зайти Россия, поддерживая Татмадо? Недавние шаги Москвы в Мьянме среди прочего объясняются стремлением защитить собственные поставки оружия. При этом важна и легитимистская идеология, лежащая в основе российской дипломатии. В рамках этой идеологии существует убежденность в том, что правительства, установленные путем народного восстания или революции, являются нежелательными и с ними следует бороться. Соответственно, выступления мьянманцев против хунты могут даже укрепить решимость Москвы не допустить падения фактической власти в Нейпьидо. Эскалация насилия в центральных провинциях с преобладающим бирманским населением или между провинциями меньшинств и армией может заставить Москву активно вмешаться в конфликт, если не путем военной операции, то по крайней мере посредством прокси-групп вроде «ЧВК Вагнера». Если Татмадо удастся удержаться у власти, то мьянманский гамбит России может принести плоды. Однако окончательное решение в таком сценарии будет за важнейшим для Мьянмы внешним игроком — Китаем.
