Участие и победа Советского Союза во Второй мировой войне все еще представляется российским гражданам наиболее значимым событием ХХ века. В январе 2017 года таковым его назвали 80% респондентов. Далее по популярности шли полет в космос Юрия Гагарина (58%) и распад СССР (44%). Похожее соотношение было зафиксировано и в 2012 году. Значимость этого события задает масштаб трагедии и предопределяет особое значение, которое государство уделяет празднованию победы в войне.
Праздничная статистика
Однако до сих пор не существует консенсуса о том, насколько велика была цена победы. Цифры о потерях СССР в войне все время растут: согласно последним подсчетам, которые были озвучены на парламентских слушаниях в феврале 2017 года, с 1941-го по 1945 год СССР понес почти 42 млн безвозвратных потерь. Согласно нашим опросам, у 85% респондентов в семьях есть участники войны, у 68% опрошенных среди членов семьи были погибшие. Война затронула практически всех и неудивительно, что это событие по-прежнему находит отклик в сердцах людей: более трети россиян готовы назвать День Победы, который в России отмечается 9 мая, «самым важным» праздником (отметим, что 9 мая понимается как победа над фашизмом, а не как победа СССР над Германией). Важнее только Новый год и дни рождения близких. Другие государственные праздники называют «самыми важными» намного реже: 1 мая — 6%, День России (12 июня) и День народного единства (4 ноября) — по 1% россиян.
День Победы также является одним из самых отмечаемых российских праздников. В этом году его собирались праздновать 76% населения. И эта цифра остается стабильно высокой на протяжении всех последних лет: в прошлом году она находилась на отметке 63%, в 2008 и 2010 годах — по 75%, в 1995 году — 80%. Для сравнения: День народного единства празднует около 20% россиян, годовщину Октябрьской революции — 12%. Из общенациональных праздников чаще отмечают только Новый год (95−96%). Более того, в прошлом году празднование Дня Победы и связанные с ним шествие «Бессмертного полка» и военный парад на Красной площади в Москве назывались россиянами в числе трех главных майских событий (в открытом вопросе их называли 48%, 28% и 26% респондентов соответственно).
Но что значит «праздновать» День Победы? Для большинства населения это прежде всего ритуал телевизионного просмотра военного парада на Красной площади в Москве, отсылающий к параду Победы 1945 года. Ежегодно в этот день 65−67% россиян на один час припадают к телеэкранам, где бы они ни находились (дома или на даче). И практически всем зрителям этот парад «очень нравится». Почти половина населения носит в эти дни георгиевскую ленточку, которая стала символом этого праздника пять-шесть лет назад. В ленте воспроизведены цвета высших военных наград времен Российской империи и Советского союза. При этом мало кто в России связывает цвета георгиевской ленты с событиями на Востоке Украины — в ДНР и ЛНР.
Другим важным символом этого дня в последние три года стало шествие «Бессмертного полка», в котором готовы участвовать до 25% населения страны (76% одобряют эту акцию). В прошлом году только в Москве эта акция собрала около 500 тысяч человек. Наконец, какая-то часть россиян (прежде всего молодежь) участвует в народных гуляниях, ежегодно устраиваемых городскими властями. Завершением дня традиционно является праздничный салют, который большинство опять-таки смотрит по телевидению.
Государственная целесообразность
Многие наблюдатели отмечают, что в празднике 9 мая преобладает не столько скорбь по погибшим и осмысление совершенных ошибок и той цены, которую пришлось заплатить за них советскому народу, сколько радость и гордость самим фактом этой победы. О намеренном конструировании этого праздника как символа оправданности больших жертв и авторитарного государства писал в 1997 году социолог, директор «Левада-центра» Лев Гудков. В 2008 году наш коллега, социолог Борис Дубин писал о монополизации государством памяти о войне и «переносе центра тяжести в тактике и риторике власти… с войны на победу». Эта логика политической целесообразности просматривается в действиях российских властей в отношении Дня Победы и сегодня.
Так, обе вышеупомянутые акции, связанные с празднованием 9 мая — «Георгиевская лента» и «Бессмертный полк» — возникли как низовые инициативы. Но сегодня об авторах этих идей никто не вспоминает и распоряжаются всем государственные мужи. Доходит до того, что участие в этих акциях становится обязательным (при том, что нет и недостатка в желающих участвовать). Это происходит, видимо, потому, что власть воспринимает эти акции как противовес протестным митингам, как один из показателей собственной легитимности. Поэтому есть необходимость раздувать численность через испытанные механизмы бюрократической принудиловки — школы и бюджетные учреждения. Также в ход идет пропаганда по центральным телеканалам.
Необходимый эффект обеспечивает именно сочетание низового порыва, масштаба события и организации сверху — как ни пыталась власть использовать другие государственные праздники, сопоставимого эффекта никак не получалось.
В последние несколько лет День Победы приобретает новые коннотации, связанные с нынешним внешнеполитическим конфликтом России со странами Запада. Не случайным кажется появление пресловутых стикеров на машины «1941−1945. Можем повторить». При этом иногда подразумевалось, что «повторять» на этот раз мы будем с Америкой. Сложно сказать, насколько появление этих стикеров было народным творчеством, а насколько инспирировано сверху. Однако сооружение весной 2017 года в подмосковном военно-патриотическом парке «Патриот» копии Рейхстага с его последующим штурмом в присутствии министра обороны Сергея Шойгу однозначно является государственной инициативой. И если бы отношения между Россией и Германией были в порядке, вряд ли такая акция была бы возможна.
Использование властью Дня Победы в своих целях оказывается вполне результативным. Так, наивысших за последние годы показателей рейтинги и Владимира Путина, и Единой России достигали именно в мае 2015 года — во время празднования 70-летней годовщины Победы в ВОВ. В основе роста рейтингов, конечно, лежало «присоединение» Крыма к России, которое было воспринято населением как восстановление величия страны. Но празднование Победы на фоне международного противостояния вновь актуализировало необходимость сплочения вокруг лидеров, а бойкот Парада Победы лидерами западных стран еще больше подхлестнул чувство уязвленной гордости.
Необходимость иметь символическую дату, очищенную от негативных смыслов, приводит к тому, что чем дальше, тем больше это событие начинает восприниматься вне исторического контекста. Попытки вести обсуждение войны, опираясь на факты, встречают открытое агрессивное сопротивление государственных лиц. Спор министра культуры Владимира Мединского с уволенным руководителем государственного российского архива Сергеем Мироненко о мифическом подвиге 28 панфиловцев говорит о том, что для государства важнее символическая чистота праздника, а не факты. Частичный пересмотр отношения к войне и ее результатам происходит на самом высоком уровне: в мае 2015 года Владимир Путин фактически оправдал Пакт Молотова-Риббентропа. Стоит ли удивляться, что в последние годы понимание войны становится все более мифологизированным.
Все больше людей начинает думать, что присоединение Балтийских республик к СССР произошло добровольно, а вовсе не в результате раздела Европы между Советским Союзом и гитлеровской Германией. До 8% россиян в 2015 году (на пике противостояния с Западом) считали, что во Второй мировой войне США были противниками Советского Союза. Все меньше тех, кто готов возложить ответственность за войну на советское руководство: половина населения в последние годы говорит, что за потери в войне «нельзя винить никого, кроме врага». При этом победа в войне — это главное, что внушает россиянам чувство гордости, — об этом на протяжении многих лет стабильно говорят более 80% россиян. И чем дальше во времени мы находимся от события, чем меньше знаем о нем, тем проще им становится гордиться.
