Мировые СМИ полнятся алармистскими сообщениями об эскалации международной напряженности вокруг конфликта в Сирии, а российская пропаганда наперебой информирует население о том, какие продукты следует брать с собой в бомбоубежище в случае ядерной войны. Сообщения в Twitter президента США Дональда Трампа о запусках ракет делают картину еще мрачнее. Михаил Горбачев стращает мир «большой бедой» и сетует на то, что Вашингтон и Москва не могут никак договориться, а Генеральный секретарь ООН уже объявил о возвращении времен холодной войны. Однако никакой новой холодной войны нет и вряд ли будет. Очень похоже на то, что действия Кремля полностью соответствуют логике советской внешней политики эпохи перестройки. Путин стремится сделать то, что когда-то удалось Горбачеву, — как можно дороже продать Западу угрозу большой войны.
Другая сторона «Нового мышления» Горбачева
Сегодня принято считать, что «Новое мышление» Михаила Горбачева было квинтэссенцией внешней политики СССР конца 1980-х годов и позволило избежать эскалации напряженности в отношениях по линии Запад-СССР. Если пристальнее присмотреться к событиям того времени, все кажется не столь однозначным. Стержнем концепции Горбачева была идея «общеевропейского дома», суть которой впервые была сформулирована советским генсеком в ходе его визита в Париж в сентябре 1985 года. Выступая по французскому телевидению, он заявил: «у Франции и СССР разные взгляды на человеческие ценности, но есть общий интерес — жить в мире и избежать ядерной войны». Горбачев не оговорился. Он предлагал Западу большую сделку: сохранить сферы влияния и разделение мира на два лагеря, но снизить число ядерных боезарядов ради мирного сосуществования. По своему содержанию этот подход сильно походил на советскую политику периода «разрядки». Но была ли угроза ядерной войны такой значительной?
Несомненно, имевшаяся в середине 1980-х годов концентрация ядерного оружия и обычных вооружений в Европе несла в себе потенциальную угрозу для безопасности континента и мира. По разные стороны Берлинской стены находилось приблизительно по три миллиона вооруженных людей. Вместе с тем баланс военных сил давал «эффект сдерживания»: кто бы ни начал войну с применением ядерного оружия, исход был бы один и тот же — взаимное уничтожение. Однако еще Карибский кризис показал, что и на Западе, и в СССР хорошо осознавали последствия возможного применения ядерного оружия. Даже после того, как осенью 1983 года советский истребитель сбил пассажирский «Боинг-747», президент США Рональд Рейган хоть и назвал этот инцидент «преступлением против человечества и актом варварской жестокости», тем не менее, не стал усиливать конфронтационный тон в отношении Москвы и вскоре занял сдержанную и во многом примирительную позицию в своей известной речи «Иван и Аня». Первым применять ядерное оружие в отношении друг друга всерьез тогда никто не собирался.
Объективно говоря, представленные Горбачевым аргументы для обоснования «Нового мышления» и концепции «общеевропейского дома» не вытекали из состояния международных отношений середины 1980-х годов. Уровень существовавших тогда угроз не требовал стремительного и всеобщего избавления от вооружений. Инициативы Горбачева выглядели особенно необычно и революционно в сравнении с тем, как последовательно — без рывков — выстраивались меры доверия после Карибского кризиса.
Но Горбачев явно торопился. Спешка советского руководства с разоружением была обусловлена в первую очередь внутриэкономическими причинами. Военные расходы составляли более 30% бюджета, мировые цены на нефть в период 1980—1986 гг. снизились в два раза, а ставка на развитие тяжелой промышленности оказалась провальной. На фоне падающих цен на энергоресурсы поддержание расходов на масштабные проекты с каждым годом становилось все более проблематичным, а низкая эффективность труда не позволяла удовлетворить спрос населения на товары широкого потребления.
Инициируя «Новое мышление», Горбачев одновременно отказывался от «доктрины Брежнева» и от участия СССР в гонке вооружений. Он не собирался отказываться от межблокового противостояния. Целью было лишь поставить его на паузу, взять передышку. Ему важно было сделать внешнюю политику СССР менее затратной в условиях тяжелейшего экономического кризиса.
Таким образом, задачей «Нового мышления» было не осуществление глубокой трансформации советского подхода к вопросам международной безопасности, а закрепление статус-кво на континенте и выгодная продажа ядерной угрозы Западу.
Запад спешит на помощь
Западным элитам было сложно поверить в серьезность намерений Москвы. В памяти еще были свежи бесцеремонный ввод советских войск в Афганистан и жесткое подавление любого инакомыслия в странах «народной демократии». Поэтому многим казалось, что «Новое мышление» и «общеевропейский дом» — это откровенная провокация Кремля. Другими словами, для запуска процессов разоружения не была проделана подготовительная работа, не было необходимого фундамента — доверия.
Однако время работало против Кремля. Уже в 1987 году Горбачев опубликовал свою книгу «Перестройка и новое политическое мышление для нашей страны и всего мира», в которой концепция «общеевропейского дома» предстала в существенно адаптированном виде: «человеческие ценности» и «интерес» оказались переставлены местами. В основе обновленного видения Горбачева лежало представление о Европе как о пространстве сосуществования рыночной и социалистической моделей экономики, объединенных противостоянием глобальным угрозам, самой опасной из которых считалась ядерная война. Исходя из этого, «общеевропейский дом» предлагалось строить на общечеловеческих ценностях, таких как человеческая жизнь и окружающая среда. Все остальное объявлялось второстепенным.
Постепенно, несмотря на присутствие скепсиса относительно инициатив Горбачева, западные страны во многом пошли навстречу СССР, подписывая один договор о сокращении стратегических и обычных вооружений за другим и выделяя на это внушительные средства. Приходило понимание, что экономические трудности советского режима могут негативно сказаться на его способности обеспечивать контроль над своими же запасами оружия. По сути, Запад стал заложником рассыпающейся советской империи. Он делал все возможное, чтобы СССР не потерял свою монополию на обладание ядерным арсеналом в регионе. Поэтому западные лидеры оказывали колоссальную политическую и финансовую поддержку Горбачеву в его усилиях сохранить целостность страны. Показательной является позиция Джорджа Буша-старшего, который в августе 1991 года совершил визит в Киев, чтобы попытаться убедить Верховную Раду не совершать шагов в сторону выхода из состава СССР. Независимость Украины США признали позже других стран — только 25 декабря 1991 года, когда первый и последний президент СССР Михаил Горбачев подал в отставку и распад Союза стал свершившимся фактом.
Кремлю участие Запада также давало возможность сохранить лицо на мировой арене: без движения навстречу разоружение Кремля, вероятно, выглядело бы капитуляцией в безнадежно проигранной холодной войне. Более того, видимость успеха на внешнеполитической арене помогала отвлекать внимание населения от будничных проблем. И чем больше проседала экономика, чем уязвимее становился СССР, тем важнее была демонстрация этой картинки для советского руководства. Жесткий отказ США и Европы сокращать свои вооружения и выделять средства для ликвидации советского ядерного арсенала поставил бы Москву в еще более сложное положение.
Ни большой войны, ни большой сделки
Нынешнее российское руководство нуждается в подобной картинке не меньше, чем Горбачев в эпоху перестройки. Сегодня демонстрация «успехов» на международной арене должна оттенить удручающее положение вещей в экономике страны. Реальные доходы россиян падают четвертый год подряд, а расслоение между богатыми и бедными достигло колоссальных масштабов. Согласно данным Credit Suisse, на 1% богатейших россиян приходится 74,5% доходов всех домохозяйств страны. Бросается в глаза и технологическая отсталость: средняя доля России на мировом рынке самых высокотехнологичных продуктов (фармацевтика, компьютеры и аэрокосмическая техника) не превышает и 0,5%. Именно поэтому Сирия, Украина и США уже который год не уходят с первых полос российских СМИ, а предвыборные выступления Владимира Путина были построены преимущественно на внешнеполитических сюжетах.
Однако ни Путин, ни его окружение не опасаются возможного коллапса российской экономики. Российские элиты прекрасно усвоили главный урок Горбачева: за любые последствия безответственной и недальновидной политики Кремля будет платить Запад. Так было в конце 1980-х годов, так, по всей видимости, будет и на закате построенного Путиным режима. Ведь за последние тридцать лет Запад так и не нашел ответа на вопрос, как противостоять стране, которая одновременно является постоянным членом Совета Безопасности ООН, обладает ядерным оружием и систематически нарушает международное право. Понимание этого дает Кремлю бесконечные возможности для повышения ставок на международной арене. По сути, Россия за время правления Путина превратилась в экспортера угроз безопасности на континенте.
И все же потенциал Москвы по дестабилизации мирового порядка не стоит переоценивать. Россия — не СССР. Советская империя жила в полуавтаркическом режиме, а партийная номенклатура практически никак не была связана с капиталистическим миром. Россия, напротив, в гораздо большей степени интегрирована в глобальную экономику, несмотря на свою относительно скромную роль в мировой торговле. Ее клептократическая элита обзавелась особняками в Нью-Йорке и Лондоне, отправляет своих детей на учебу в Йель и LSE, а отдыхать предпочитает на своих виллах на Лазурном берегу и в Майами. В этом состоит ключевое отличие современной ситуации от времен холодной войны. Движимые коммунистической идеологией советские функционеры в гораздо большей степени были склонны к опасным авантюрам, чем нынешние обитатели Кремля. Последние не являются ни фанатиками, ни безумцами. Они вряд ли пойдут до конца в своих угрозах Западу, т.к. в случае прямого конфликта им есть что терять.
Так чего же на самом деле хочет Кремль? Цель Путина — взять реванш за поражение СССР в холодной войне и заключить с Западом большую сделку о сферах влияния в Европе и на Ближнем Востоке. Главным образом это необходимо для легитимации российского политического режима в глазах все беднеющих россиян. Ради этого Москва будет стараться поддерживать стабильно высокий уровень напряжения на международной арене, но не станет переступать черту, за которой Запад готов предельно жестко отвечать на провокации и агрессию своего «трудного восточного партнера». К тому же козырей на руках у российского президента осталось не так много. По большому счету, в его распоряжении кроме блефа ничего больше и не осталось. А с такими картами шансы на заключение сделки с Западом стремятся к нулю.
