Впечатляющее падение режима Асада стало поворотной точкой для всего Ближнего Востока. Долгое время считалось, что Асад вышел победителем из разрушительной гражданской войны, охватившей Сирию, и остался править буквально на пепелище родной страны. Все изменилось буквально за 11 дней, когда в результате наступления повстанцев из крошечного анклава оппозиции в Идлибе силы сирийского диктатора были разгромлены, а сам он 8 декабря 2024 года был вынужден бежать в Москву. Это был ошеломляющий удар по России, чье вмешательство в гражданскую войну на стороне Асада переломило ее ход и с 2015 года служило стержнем ближневосточной политики Владимира Путина.
Но не только официальная Москва оказалась в затруднительном положении в результате последних сирийских событий: будущее целой группы выходцев из России тоже покрыто мраком. Речь идет о частях чеченских и северокавказских боевиков, которые на протяжении последних 14 лет играли важную роль в повстанческом движении Сирии. Что они предпримут дальше — в Сирии или где-то еще, — когда их цель, к которой они шли почти десять лет, достигнута, а режим Асада свергнут?
Eще в 2012 году боевики из Чечни, Дагестана и других регионов Северного Кавказа стали ключевой силой в растущем повстанческом движении Сирии. В то время национально-освободительное движение на Северном Кавказе еще продолжало развиваться, но переживало не лучшие времена: как раз тогда в преддверии Олимпийских игр 2014 года в Сочи российские силовики развернули против повстанцев масштабную кампанию на западной окраине региона. Пока российские спецслужбы убивали ключевых лидеров движения и методично уничтожали боевые ячейки, многие чеченские и северокавказские боевики обратили внимание на другую арену военных действий, где они могли оказать сопротивление РФ, сражаясь против режима, который поддерживала Москва. Как точно сформулировал один из боевиков, «к концу 2012 года вести джихад на Северном Кавказе стало в тысячу раз сложнее, чем в Сирии». Российские спецслужбы в целом были рады, что боевики сворачивали действия на территории страны, и с готовностью предоставляли паспорта и билет на самолет в одну сторону до Турции всем радикально настроенным молодым людям, которые хотели покинуть Кавказ, чтобы сражаться с режимом Башара Асада.
Закаленные долгими годами борьбы
В Сирии чеченские боевики быстро приобрели внушающую страх репутацию. Они участвовали в важнейших сражениях, таких как захват в августе 2013 года авиабазы Менаг на севере Сирии под руководством Абу Умара аш-Шишани (бывшего грузинского военнослужащего Тархана Батирашвили), который в то время быстро делал военную карьеру в руководстве группировки исламистов активно развивающегося Иcламского государства (ИГИЛ/ИГ).
Когда в декабре 2013 года между ИГ и другими сирийскими повстанческими группировками (в частности, «Джебхат ан-Нусрой», предшественницей нынешней «Хайят Тахрир аш-Шам») началась открытая война, чеченские и северокавказские повстанцы разделились на три основные группы. Некоторые активно действовали в составе двух вышеупомянутых группировок, другие отказались участвовать в конфликте между ИГ и повстанцами, поклявшись не сражаться с другими мусульманами, а полностью посвятить свои усилия борьбе с Асадом. На пике численности в начале 2017 года в Сирии находилось около четырех тысяч чеченских и северокавказских боевиков, это был один из крупнейших иностранных контингентов, участвующих в этой войне.
В последующие годы эти боевики не всегда одерживали победы на поле боя и постепенно их активность снизилась. Вмешательство России в сирийский конфликт в 2015 году, приведшее к полному захвату города Алеппо сирийскими правительственными и союзными силами в декабре 2016 года, стало поворотным моментом в войне. «Аджнад аль-Кавказ» (возглавляемая чеченцами крупнейшая салафитская повстанческая джихадистская организация, действующая в сирийской Латакии), большинство бойцов в которой были выходцами с Северного Кавказа, в конце 2017 объявила о приостановке своей деятельности. Другие группы также пропали с радаров, поскольку по всей стране силы повстанцев были отброшены назад и в итоге все они оказались в анклаве Идлиб на северо-западе Сирии. После начала полномасштабного вторжения России в Украину в 2022 году некоторые северокавказские повстанцы, действовавшие в Сирии, не преминули воспользоваться возможностью присоединиться к своим собратьям на фронтах украинской войны. Напомним, чеченские добровольческие группы, в первую очередь батальоны имени Шейха Мансура и имени Джохара Дудаева воюют на стороне украинских войск с 2014 года. К ним присоединилось неопределенное (но, скорее всего, небольшое) количество чеченских боевиков, прибывших из Сирии, в частности Рустам Ажиев, более известный как Абдулхаким аш-Шишани, который прибыл в Украину в середине 2022 года.
Но другие северокавказские боевики оставались в Идлибе и выжидали. Когда в ноябре Абу Мухаммад аль-Джулани, лидер (эмир) Хайята Тахрир аш-Шам, начал свое дерзкое наступление, в авангарде кампании оказались две группировки с преобладанием выходцев с Северного Кавказа: «Джейш аль-Мухаджирин валь-Ансар» и вновь активизировавшаяся «Аджнад аль-Кавказ». На снимках и видеозаписях видно, как эти группы действуют в таких местах, как Серакиб, где командир «Аджнад» Абдулмалик аш-Шишани вел своих бойцов в один из самых сложных боев за всю короткую кампанию. Затем обе группы приняли участие в пятидневной кампании по взятию Хамы, города, падение которого практически означало конец режима Асада. Судя по качеству снаряжения, которое видно на съемках, и тем местам, в которых эти группы сражались, они явно использовались в качестве «пушечного мяса», штурмуя и прорывая позиции сирийской армии и союзников в самых сложных участках поля боя. Через несколько дней они уже были в Дамаске, где подняли знамя «Имарат Кавказ» — ликвидированной к настоящему времени джихадистской организации, возглавлявшей повстанческое движение на Северном Кавказе в 2007—2016 гг.
Бои в Сирии закончились, Асад бежал, его режим уничтожен. Куда менее ясно, какое будущее ждет чеченских и северокавказских боевиков, которые помогли его свергнуть. Существует три основных сценария: они могут остаться в Сирии, перебраться в Украину или попытаться импортировать борьбу домой, обратно на Кавказ.
Первый сценарий: обосноваться в Сирии
Один из возможных вариантов для многих воевавших здесь выходцев с Северного Кавказа — остаться в Сирии. Абу Мухаммад аль-Джулани, лидер (эмир) Хайята Тахрир аш-Шам (сейчас он использует имя, данное ему при рождении: Ахмед аш-Шараа) вскоре после взятия Дамаска заявил, что иностранным боевикам, участвовавшим в борьбе за свержение Асада, может быть предоставлено сирийское гражданство, если они того пожелают. Несколько недель спустя он предоставил высокие военные посты нескольким иностранным боевикам, воевавшим вместе с Хайятом Тахрир аш-Шам или на их стороне. Одним из них стал Абдулла аль-Дагестани, лидер группировки «Джейш аль-Мухаджирин валь-Ансар»: он получил звание полковника и должность в новом министерстве обороны Сирии.
Однако есть много причин полагать, что многие из бойцов, воевавших под командованием Абдуллы аль-Дагестани, решат не последовать примеру своего командира. Многие северокавказские боевики в Сирии воюют уже много лет, некоторые из них — джихадисты со стажем в два десятилетия и более: многие были повстанцами, сражавшимися против «федералов» во время второй чеченской войны в 2000-е гг. Все, что они знают и умеют, — это воевать, и многие из этих людей, скорее всего, с трудом адаптируются к гражданской жизни. Скорее всего, они предпочтут продолжить воевать в другом месте. Кроме того, во многих слоях сирийского общества существует серьезная настороженность по отношению к этим иностранным бойцам, что, вероятно, создаст социальное давление на бывших джихадистов-мигрантов в новой Сирии. Пример «Джунуд аш-Шам», базирующейся в Идлибе чеченской боевой группы под руководством командира Муслима абу Валида аш-Шишани, которая была в значительной степени уничтожена Хайятом Тахрир аш-Шам после разногласий в 2021 году, также является зловещим предзнаменованием для любых чеченских боевиков, которые могут обдумывать возможность объединения для продвижения своих интересов. Не будет ничего удивительного, если многие из них решат, что их будущее не в Сирии, а где-то в другой стране.
Второй сценарий: передислокация в Украину
Наиболее очевидный путь для желающих продолжить борьбу — продолжающаяся война в Украине. Многие чеченские командиры в Украине, несомненно, приветствовали бы появление новых соплеменников в своих рядах, тем более что вербовка среди чеченской диаспоры в Европе (численность которой, возможно, достигает 400 000 человек) продолжается уже несколько лет. Привлечение таких закаленных в боях, опытных бойцов, которых, судя по всему, можно будет легко переподчинить существующим подразделениям под командованием уважаемых командиров, говорящих на одном языке и принадлежащих к тому же этническому сообществу, стало бы значительным подспорьем и для боевого потенциала Украины. Чеченские подразделения в Украине участвовали в самых сложных сражениях войны — от обороны Киева до Бахмутской битвы и вторжения в Курск. Популярность идеи независимой Чечни и вообще информированность о проблемах народов Северного Кавказа в Украине растет, о чем свидетельствует официальное признание Ичкерии (как независимой и «временно оккупированной») и признание геноцида черкесов на государственном уровне, в результате чего Украина стала второй страной (после Грузии), признавшей его. На фоне серьезного кризиса из-за нехватки личного состава, который переживает Украина, добавление нескольких сотен опытных и надежных иностранных бойцов было бы разумным шагом по целому ряду причин.
Однако есть множество проблем, которые делают этот сценарий маловероятным. Первая из них — простая география. Чтобы перевезти этих бойцов из Сирии в Украину, потребуется логистическая поддержка и политическая воля стран-союзников: вряд ли они смогут просто проехать транзитом через Молдову, Румынию или Польшу без открытого содействия этих стран, которые, скорее всего, не захотят сотрудничать с иностранными джихадистами. Хотя Рустаму Ажиеву (Абдулхакиму аш-Шишани), очевидно, удалось проделать этот путь, одного человека легче перевезти, чем сотню. Чеченцы в Украине сталкиваются с проблемами, связанными с визами и правовым статусом: Польша, ключевой транзитный пункт, продолжает депортировать чеченских и ингушских беженцев в Россию, где им почти наверняка грозят пытки или смерть. Самый громкий случай — Ислам Белокиев, уроженец Ингушетии и бывший пресс-секретарь батальона Шейха Мансура, которому грозит экстрадиция в Россию после того, как он был задержан во время поездки в Польшу. Такие риски заставят задуматься даже самых бесстрашных боевиков.
Третий сценарий: возвращение в Чечню
Остается еще одна возможность: возвращение в Чечню и на Северный Кавказ и попытка возродить там повстанческое движение. Многие чеченские командиры открыто говорят об этом, явно воспрянув духом после падения Асада. Фати Бараев, сын известного командира чеченских сепаратистов 1990-х гг. Арби Бараева, выпустил видеозапись из Украины, в которой обратился к Рамзану Кадырову с угрозой, что скоро его «постигнет та же участь, что и Башара [Асада]». Рустам Ажиев, выступая в интервью несколько недель назад, заявил, что «партизанское движение [в Чечне] существовало всегда, и мы пытаемся сделать его более организованным и масштабным». Он добавил, что «люди устали от репрессий и готовы на все». Хотя такие настроения, безусловно, существуют (и были ощутимы даже во время поездок автора этой статьи в Чечню в 2015—2018 гг.), масштабы государственных репрессий в республике настолько велики, что активного сопротивления практически не осталось. Однако в последние месяцы в Чечне все же произошло несколько нападений боевиков, а в 2024 году возобновились нападения на силы безопасности в Ингушетии и Дагестане, которых республика не видела с 2014 года. Так, 23 июня в результате скоординированных атак в Дербенте и Махачкале (двух крупнейших городах Дагестана) погибли 22 человека, что стало одним из крупнейших по количеству жертв терактов в регионе за последние годы. В последние месяцы Чечню еще больше дестабилизировала волна атак украинских беспилотников на военные объекты в Грозном и других районах республики, и эти атаки только набирают обороты. Однако Кадыров по-прежнему обладает подавляющей силой в Чечне, а с начала полномасштабного вторжения в Украину даже увеличил количество военных подразделений под своим командованием почти в три раза. Следует признать, что и на фасаде его режима уже начали образовываться трещины, но практические реалии ситуации — в частности, сложная и неясная география физического проникновения в Чечню из Сирии — сегодня ничем принципиально не отличаются от того, о чем писал автор этой статьи два года назад.
Ни один из этих трех сценариев не является однозначно гарантированным. Передислокация в Украину по-прежнему остается наиболее вероятным вариантом, но и на этом пути есть значительные препятствия, и число чеченцев, которые в ближайший год переберутся туда из Сирии, скорее всего, будет исчисляться десятками, а не сотнями. Однако за недавним ростом числа нападений на Северном Кавказе стоит внимательно следить, и по мере того, как российская экономика продолжает крошиться, а пагубные последствия войны в Украине дают о себе знать, активность повстанцев в Чечне и за ее пределами, скорее всего, будет только нарастать.
