Информационный фон вокруг российских объектов в Сирии с момента падения режима Асада отличается крайней противоречивостью. Через несколько дней после смены власти источники Bloomberg сообщали, что Москва оперативно наладила контакт с новыми властями и близка к соглашению о сохранении официальных военных баз в Латакии (Хмеймим) и Тартусе. Однако уже в январе 2025 года инсайдеры агентства отмечали, что российско-сирийский диалог зашел в тупик относительно судьбы военных объектов. К марту тон изменился: наблюдатели констатировали «оттепель» и спрогнозировали, что Россия может не только сохранить присутствие, но даже расширить его.
Впрочем, как ранее отмечал Riddle, качество российского военного присутствия в Сирии уже необратимо изменилось: ни о каких операциях Генштаба ВС РФ в Восточном Средиземноморье речи уже быть не может. В торге с нынешним сирийским президентом Ахмедом аш-Шараа — бывшим лидером группировки «Хайят Тахрир аш-Шам», признанной в России террористической, — Кремль исходит из важности военных баз для транзита грузов в Африку и необходимости демонстрации физического присутствия на Ближнем Востоке. Очевидно, вести переговоры с бывшим лидером оппозиции, отряды которой российские военные методично бомбили с 2015 года, непросто. Новый лидер требует от Москвы признания «прошлых ошибок» и шагов к восстановлению доверия через конкретные меры — компенсации, участие в реконструкции и восстановлении. Кроме того, он поднимает вопрос о выдаче Башара Асада и других беглых функционеров свергнутого режима.
Правительство аш-Шараа, не испытывающее дефицита внимания со стороны зарубежных делегаций (от представителей Госдепа США до главы МИД Украины), вполне может получить от стран Запада все, что мог бы дать Кремль, и даже больше, постепенно выдавливая россиян из Сирии или создавая условия для добровольно-принудительной окончательной эвакуации. Однако обстановка в Сирии определяется не только взаимодействием с внешними игроками: в обществе, расколотом многолетней войной, сохраняется клубок внутренних противоречий, который некоторые акторы, включая Москву, могут быть заинтересованы еще больше запутать.
«Прибрежная ловушка» для Дамаска
6 марта на средиземноморском побережье Сирии, где находятся военные базы России, вспыхнули самые ожесточенные столкновения с момента свержения режима Асада. На несколько дней новые власти страны полностью утратили контроль над провинциями Латакия и Тартус. Симптоматично, что бои развернулись преимущественно в районах проживания этнорелигиозного меньшинства алавитов, опоры клана прежнего режима. К 10 марта правительство объявило о завершении «операции против остатков режима», но сообщения о периодических столкновениях и жертвах, особенно среди мирного населения, продолжают поступать и сегодня. Причины насилия и точное число жертв остаются предметом споров в СМИ. Специализированных структур, которые вели бы статистику, фактически нет, поэтому журналисты и эксперты зачастую оперируют данными, отражающими их собственные политические убеждения.
Российские эксперты винят во вспыхнувшем восстании власти Сирии, которые «спровоцировали» алавитов на действия, допуская расправы и казни этнорелигиозных меньшинств. Пропагандист и военный корреспондент Олег Блохин утверждает, что число убитых алавитов и христиан измеряется десятками тысяч, называя данные Syrian Network for Human Rights (SNHR) о чуть более тысяче погибших со всех сторон «смехотворными». Однако SNHR, опирающаяся в своей статистике на имена и фотографии жертв, считается среди мировых экспертов более достоверной, чем, например, Syrian Observatory for Human Rights (SOHR), неоднократно уличенная в подтасовке фактов. Утверждения же Блохина базируются на неподтвержденных сообщениях и видео, которые ему якобы присылают люди.
Реальное число жертв, скорее всего, превышает данные SNHR, и события на побережье действительно можно назвать резней. Даже арабские СМИ, близкие к Саудовской Аравии — стране, где проживает отец аш-Шараа и где кронпринц Мухаммед бен Салман ранее принимал нынешнего президента Сирии, — признают кровавые чистки, устроенные проправительственными отрядами после потерь в боях с алавитами. Критику в адрес Дамаска публикуют и ведущие американские издания.
Однако для объективного анализа событий важно учитывать несколько факторов. Во-первых, информация о массовых убийствах христиан со стороны новых властей или связанных с ними вооруженных групп не подтверждается. Более того, общины христиан и исмаилитов не только не пострадали, но, напротив, тесное взаимодействуют с Дамаском — подобно тому, как это было в Идлибе до ноября 2024 года, когда там доминировала оппозиция под руководством аш-Шараа.
Во-вторых, несмотря на реальные случаи расправ над бывшими офицерами армии Асада или мухарабат (спецслужб), которые ранее участвовали в таких же расправах над суннитами, маховик насилия на побережье был запущен все-таки сторонниками прежнего режима. Их небольшие отряды, укрываясь в горах Латакии, начали диверсии против сил безопасности сразу после смены власти, устраивая засады и нападения на блокпосты. В марте остатки режима Асада, судя по всему, решились на скоординированную операцию, которая предусматривала не только захват ключевых объектов на побережье, таких как военно-морской колледж и воинская часть в Истамо с вертолетной площадкой, но и акции саботажа в южных провинциях Сирии. Мятежники не носили военную форму и маскировались под гражданских в расчете не только на незаметность, но и на неизбирательную реакцию со стороны новой власти. В соцсетях есть данные, что для провоцирования беспорядков они расстреливали своих же бывших сослуживцев, которые добровольно сдали оружие новым властям. В ответ Служба общей безопасности Сирии (GSS, входящая в МВД), потерявшая в боях сотни бойцов, устраивала расправы, в ходе которых погибли даже те алавиты, которые при Асаде сидели в тюрьмах. Понимание этой причинно-следственной связи важно для оценки мотивов и действий сторон.
Действиями заговорщиков руководили два операционных центра — в Ливане и Ираке, откуда за несколько дней до начала событий на побережье в Сирию въехал один из лидеров мятежа — Гият Дала, командир так называемого «Военного совета освобождения Сирии», бывший командующий 42-й бригадой 4-й дивизии САА. Гият Дала, считавшийся проводником иранского влияния в стране, был близок к Махеру Асаду, брату экс-президента. Примечательно, что незадолго до мятежа турецкие СМИ сообщали о его подготовке в Ираке, ссылаясь на встречу свергнутого генералитета с иранскими спецслужбами, но тогда этим слухам мало кто поверил. По данным Al Jazeera, Махер и Башар Асад имели непосредственное отношение к попытке реванша и поддерживали связь с действующими на побережье мятежниками.
В-третьих, как пишут близкие к Дамаску СМИ, режим аш-Шараа «попал в прибрежную засаду остатков Асада». Резонанс от резни на побережье вредит легитимации нового президента, который стремится добиться полного снятия санкций со стороны Европы и США. Европейские страны, похоже, осознают, что Дамаск не может мгновенно обеспечить безопасность и контролировать все бывшие оппозиционные группировки, о формальной интеграции которых аш-Шараа поспешно заявил после прихода к власти. В конце февраля Евросоюз ослабил часть санкций в отношении Сирии, а после начала столкновений на побережье ответственность за происходящее возложил на лояльные Асаду группировки.
Новые власти попытались «демократически» отмежеваться от проправительственных отрядов, участвовавших в убийствах на религиозной почве. Ахмед аш-Шараа объявил о формировании независимого национального комитета для расследования событий на побережье. Этот инспекционный орган, в который вошли пять судей, юрист и один офицер, теоретически должен установить свидетелей событий непосредственно на местах, чтобы не полагаться исключительно на фото и видео из соцсетей. Однако на практике виновными, скорее всего, предсказуемо объявят отряды сопротивления бывшего режима и, возможно, иностранные группировки оппозиции, формально связанные с Минобороны Сирии. Обвинение последних позволит аш-Шараа продолжить давление на исламистские фракции, токсичные для международных игроков. Во время боев с армией Асада в конце 2024 года они шли в авангарде наступления, но теперь политическая ситуация требует оттеснить их в арьергард.
Кроме того, через неформальные каналы — близких к новому режиму блогеров и СМИ — обвинения выдвигаются против ряда командиров обновленной армии. Например, под прицелом оказался Мухаммед аль-Джассем (Абу Амша), бывший лидер протурецкой «Бригады Султана Сулеймана Шаха», входившей в состав Сирийской национальной армии (СНА). При Асаде СНА действовала на севере Сирии, конкурируя с «Хайят Тахрир аш-Шам» (ХТШ), которую возглавлял нынешний президент аш-Шараа. В феврале 2025 года Абу Амша был назначен командиром дивизии «Хама» вооруженных сил Сирии. Давление на него через СМИ, вероятно, инициировано Дамаском не столько для обеспечения справедливого расследования событий, сколько с расчетом на то, что это позволит в диалоге с Турцией договориться о помощи в более тесной интеграции бывших группировок СНА в состав армии. После смены власти и договоренностей аш-Шараа с Анкарой и лидерами ее прокси-сил эти группировки просто передислоцировали в другие регионы Сирии, не проведя необходимую реструктуризацию для поддержания дисциплины.
Вместе с тем нельзя исключать, что Дамаску выгодно сохранять подконтрольные, но формально «неопознанные» группировки, не связанные с GSS или армией. Под предлогом изъятия оружия у населения они могут осаждать кварталы и изолировать небольшие деревни, устраивая расправы.
Российский фактор
Перестрелки и «зачистки» прибрежных территорий спровоцировали очередной поток беженцев, часть которых поспешила укрыться на российской авиабазе Хмеймим в Латакии. Очевидно, что руководство российской группировки войск получило одобрение из Москвы на допуск гражданских на объект и оказание им помощи.
Согласно заявлению МИД РФ, база Хмеймим в итоге приняла около 8−9 тысяч сирийцев (преимущественно алавитов), к чему российские военные оказались просто не готовы из-за отсутствия ресурсов — воды, медикаментов и мощности дизель-генераторов, обеспечивающих электроснабжение объекта. Такой наплыв спровоцировал слухи в сирийских соцсетях о том, что именно на российской базе развернуты штабы проасадовского сопротивления, а Москва, вывезшая в декабре 2024 года Асада и сотни высокопоставленных офицеров, координирует мятеж против аш-Шараа. Пропагандист Блохин и некоторые другие работавшие в асадовской Сирии блогеры утверждали, что алавиты на Хмеймим стали заложниками: Дамаск якобы выдвинул Москве требования для их безопасного возвращения домой, вынудив Россию отправить к берегам Тартуса танкер с дефицитным для Сирии дизельным топливом.
Конечно, все это — обычные сплетни. Москва, заинтересованная в сохранении сирийского транспортного хаба для снабжения проектов в Африке, вряд ли пошла бы на явную организацию заведомо провального мятежа. Диалог с аш-Шараа по понятным причинам строить сложно, но Кремль демонстрирует готовность к жестам доброй воли и уступкам. В феврале российский самолет доставил в Дамаск миллиарды сирийских лир, напечатанных российским Гознаком еще по заказу Асада. При этом танкер с около 37 тысячами тонн дизеля, прибывший 6 марта, был загружен в Приморске еще в начале февраля. То есть решение об его отправке в сирийский Банияс (провинция Тартус) было принято еще до визита первой официальной российской делегации в Дамаск в конце января 2025 года.
Но если слухи о «ставке» иранских и сирийский генералов на авиабазе Хмеймим можно объяснить любовью сирийцев к разного рода конспирологическим теориям, то сообщения российских военкоров и людей, работавших в разное время в Сирии на Евгения Пригожина, очевидно, являются намеренной дезинформацией. По данным источников автора этой статьи, информационное освещение в негативном ключе любых действий правительства аш-Шараа — это заказ Администрации президента РФ, которая, в отличие от МИД и Минобороны, видит в сотрудничестве с новыми властями Сирии угрозу усиления исламистских настроений внутри России.
Тем не менее источники в сирийской Службе общей безопасности (GSS) осторожно сообщали местным СМИ о связях российских военных с мятежниками, ссылаясь на передачу оружия у деревни Бустан аль-Баша (2,7 км от Хмеймима) и оказание медпомощи. МВД Сирии позже подтвердило перехват партии оружия неподалеку от базы. Не исключено, что Москва использует такие манипуляции как рычаг в переговорах о судьбе своих объектов.
Несмотря на частичное снятие санкций ЕС и полугодовую приостановку ограничений США, согласованную еще при Байдене, западный бизнес не спешит инвестировать в сирийскую экономику. Некоторое взаимодействие Дамаска с европейским бизнесом существует, но оно носит эпизодический характер и зачастую было налажено еще до падения режима Асада. Например, контракт на экспорт оливкового масла в Испанию был подписан несколько лет назад с «Правительством спасения», аффилированной с ХТШ квазигосударственной структурой. А соглашение об управлении международным контейнерным терминалом в порту Латакии с французским судоходным гигантом CMA-CGM от февраля 2025 года на деле является пролонгацией договоренностей: французская компания работала в Сирии с 2009 года, трижды продляя с режимом Асада пятилетний контракт.
Россия, несмотря на многолетнюю поддержку Асада и последствия войны в Украине, остается тем игроком, который не только сохраняет присутствие в Сирии, но и заинтересован оставаться здесь дальше, уравновешивая растущее турецкое влияние в стране. В отличие от Ирана и «Хезболлы», которые через поддержку остатков асадовских сил преследуют долгосрочную цель — создание устойчивого мятежа для обеспечения контрабанды оружия в Ливан, действия Москвы носят тактический характер. Интересно, что Израиль, который, как ни парадоксально, реализует сейчас в Сирии созвучные с Тегераном цели, ослабляя авиударами и поддержкой друзов на юге страны сирийскую государственность и препятствуя турецкому военному развертыванию, выступает за сохранение российского присутствия.
Обвинения аш-Шараа в насилии на религиозной почве и сомнения в его легитимности среди международных партнеров позволяют Кремлю позиционировать себя как незаменимого посредника, готового к сотрудничеству с любыми силами. Москва понимает, что с печатью наличных для Сирии может справиться не только российский Гознак, но и швейцарцы, которые, по некоторым данным, уже предлагали такие услуги аш-Шараа. Сохранение российских военных баз и влияния в Сирии зависит от темпов сближения аш-Шараа с Западом, который стремится минимизировать дестабилизирующую роль России на Ближнем Востоке и в Африке. Пока этот процесс идет медленно, Дамаск, вероятно, не будет настаивать на полном выводе российских сил.
