С момента начала полномасштабной войны России против Украины мир не раз оказывался на грани опаснейшей эскалации, чреватой применением ядерного оружия. Основной фактор, позволивший избежать реализации этого сценария, заключается в сохранении прямых каналов коммуникации между Москвой и Вашингтоном. Кроме того, сдерживающую роль играли негласные самоограничения обеих сторон. В 2021—2024 гг., в период президентства Джо Байдена, США выстраивали свою стратегию на основе четко очерченных «красных линий», что позволило одновременно обеспечивать значимую военно-техническую и финансовую поддержку Украины и минимизировать вероятность прямого военного столкновения с Россией. Ниже изложена последовательная история российско-американских контактов, структурированная по четырем ключевым форматам взаимодействия: «Патрушев — Салливан и Бернс», «Нарышкин и Бернс», «Шойгу и Остин», «Герасимов и Милли».
Опыт взаимодействия: военные конфликты и «красные телефоны«
Отношения России и США после распада СССР неоднократно переживали серьезные кризисы, особенно когда страны оказывались по разные стороны баррикад в вооруженных конфликтах. Война в Грузии 2008 года и сирийский конфликт, начавшийся в 2015 году, — два ярких примера. Они продемонстрировали сложность дипломатического взаимодействия и ограниченность возможностей для координации действий даже в критических ситуациях, грозящих прямыми столкновениями.
В ходе войны в Грузии в августе 2008 года между руководством России и США состоялось несколько телефонных переговоров. Президент США Джордж Буш и президент России Дмитрий Медведев обсуждали ситуацию в Южной Осетии и перспективы прекращения военных действий. Первые контакты состоялись уже 9 августа, когда Буш призвал Россию прекратить военные операции и уважать территориальную целостность Грузии. В этот же день на дипломатическом уровне активные переговоры велись между госсекретарем США Кондолизой Райс и министром иностранных дел России Сергеем Лавровым.
Обмен мнениями между Москвой и Вашингтоном продолжился 10 и 11 августа. В эти дни Белый дом публично осудил действия России, назвав их «непропорциональными», а Буш заявил о необходимости возвращения всех войск на позиции, занимаемые на момент до 6 августа. Россия настаивала, что ее военное вмешательство было необходимым ответом на действия грузинских сил в Южной Осетии. Дмитрий Медведев в телефонных разговорах утверждал, что цель операции — «принуждение к миру» и защита российских граждан.
12 августа Дмитрий Медведев объявил о завершении военной операции, что, по данным некоторых источников, также обсуждалось в телефонных контактах с американским руководством. Вашингтон продолжал настаивать на полном отводе российских войск из Грузии и соблюдении обещанного перемирия. В эти дни администрация Буша активно взаимодействовала с союзниками по НАТО, а также с европейскими лидерами, включая президента Франции Николя Саркози, который выступал посредником в урегулировании кризиса.
В последующие дни США сфокусировались на оказании гуманитарной помощи Грузии. Американские военные организовали доставку медикаментов, продовольствия и других необходимых ресурсов в Тбилиси. Администрация Буша также пересмотрела планы военного сотрудничества с Россией, в том числе отменив совместные учения. Контакты между лидерами двух стран продолжались, но напряженность в отношениях между сторонами значительно возросла.
Война в Грузии в 2008 году стала одной из первых серьезных точек напряженности между Россией и США в постсоветский период. В последующие годы противоречия между двумя странами продолжали нарастать. Одним из наиболее ярких примеров стала сирийская война, где Вашингтон и Москва вновь оказались по разные стороны, поддерживая противоборствующие силы. Если в 2008 году основное взаимодействие между США и Россией шло через дипломатические и политические каналы, то в Сирии акцент сместился на координацию военных действий, чтобы избежать прямых столкновений на поле боя.
Когда Россия начала военную операцию в Сирии в 2015 году, военные ведомства России и США договорились поддерживать контакты, чтобы избежать прямых столкновений. В октябре был подписан Меморандум о безопасности полетов, но он не предусматривал совместного планирования операций. Ситуация ухудшилась в ноябре, когда Турция сбила российский Су-24М, что привело к снижению доверия между странами. В 2017 году США нанесли удар по сирийской авиабазе Шайрат, а затем сбили сирийский Су-22, после чего Россия заявила о прекращении военного взаимодействия.
В 2018 году министр обороны США Джеймс Мэттис выступал за восстановление диалога, но напряженность сохранялась. В феврале российские наемники ЧВК «Вагнер» вместе с сирийскими военными попытались атаковать завод Conoco, контролируемый курдско-арабскими силами SDF. В ответ американская коалиция нанесла авиаудары с применением дронов, истребителей и артиллерии, в результате которых погибли десятки или даже сотни бойцов, включая россиян. Перед атакой американские военные пытались связаться с российским командованием, но получили ответ, что российских войск в этом районе нет.
Взаимодействие между Россией и США в Сирии так и не переросло в полноценное сотрудничество, но потребность в поддержании рабочих каналов связи между двумя державами никуда не делась. Это стало особенно очевидно в последующие годы, когда на первый план вышли новые геополитические вызовы. В 2021 году, в условиях нарастающей глобальной напряженности, контакты между высокопоставленными представителями безопасности двух стран, такими как Николай Патрушев и Джейк Салливан, приобрели стратегическое значение. Однако их тематика постепенно смещалась: вопросы контроля над вооружениями уступали место усиливающемуся противостоянию вокруг Украины.
Патрушев vs Салливан и Бернс
В 2021 году секретарь Совета безопасности России Николай Патрушев и помощник президента США по национальной безопасности Джейк Салливан обсуждали стратегическую стабильность и перспективы взаимодействия двух держав в области контроля над вооружениями. На рубеже 2021−2022 гг. повестка диалога резко изменилась: Вашингтон все настойчивее предупреждал Москву о недопустимости военного давления на Украину. После начала полномасштабного вторжения 24 февраля 2022 года контакты Патрушева и Салливана не оборвались, хотя и стали намного сложнее. Американская сторона жестко осуждала агрессию РФ, а Патрушев указывал на «безосновательность санкций» и «вмешательство США во внутренние дела» России.
Тем не менее обе стороны понимали, что прямую связь нужно сохранить, чтобы избежать реализации ядерного сценария. Согласно статье The Wall Street Journal, опубликованной в ноябре 2022 года, Салливан несколько месяцев вел секретные переговоры с высокопоставленными российскими чиновниками — в частности, с советником Путина Юрием Ушаковым и Николаем Патрушевым. Целью этих контактов было удержать конфликт в Украине от дальнейшей эскалации и не допустить, чтобы Москва применила ядерное оружие или расширила боевые действия за пределы украинской территории. Белый дом публично не подтверждал проведение этих переговоров, но, по данным источников газеты, считал сохранение прямых каналов с Кремлем необходимой мерой — особенно когда Москва не раз намекала на возможность задействования ядерного арсенала. Одновременно Салливан посещал Киев, чтобы призвать украинское руководство публично продемонстрировать готовность к дипломатическому урегулированию, не навязывая при этом каких-либо компромиссов, противоречащих интересам Украины.
Наряду с переговорами Салливана и Патрушева в диалог включался директор ЦРУ Уильям Бернс. В ходе конфиденциальных бесед с Патрушевым он предупреждал, как Вашингтон отреагирует на гипотетическое применение тактического ядерного оружия Москвой. Некоторые встречи носили закрытый характер и происходили в третьих странах, но их общая цель сводилась к тому, чтобы удержать конфликт в рамках существовавшего сценария, не перенося его за пределы Украины и не инициируя прямое столкновение США и РФ.
Нарышкин и Бернс
Параллельно с тем, как Бернс общался с Патрушевым, у него наладился и другой стратегически важный контакт — с директором СВР РФ Сергеем Нарышкиным. Еще за несколько месяцев до начала полномасштабных военных действий Бернс, опираясь на свой прошлый опыт работы послом США в России, выступил для команды Байдена в роли своего рода «теневого переговорщика», который предупреждал Кремль о тяжелых последствиях возможного вторжения. Когда боевые действия стали данностью, эта линия связи приобрела еще большее значение.
По данным СМИ, в ноябре 2022 года Бернс и Нарышкин встретились в Анкаре, чтобы обозначить пределы допустимых действий. В их беседах звучала тема ядерной безопасности, а также «закулисная» критика со стороны Вашингтона в адрес отдельных операций, предпринятых Украиной без согласования с США, — вроде взрывов на «Северных потоках» или рейдов на российскую территорию. Нарышкин придерживался жесткой линии, утверждая: Москва не отступит от своих планов, но хочет сохранить канал связи, чтобы конфликт случайно не перерос в войну с НАТО. Таким образом линия «Нарышкин — Бернс» стала наиболее закрытым форматом, позволявшим разведкам напрямую обмениваться наиболее чувствительной информацией.
Шойгу и Остин
Военная составляющая коммуникаций реализовывалась на уровне министров обороны, хотя в первые недели после начала боевых действий этот канал почти замолчал. Сергей Шойгу и Ллойд Остин до февраля 2022 года обсуждали «стабильность и стратегические риски». С развертыванием российских войск у украинской границы Остин безуспешно пытался дозвониться до Шойгу, убеждая того отвести силы и избежать полномасштабной войны. Первый разговор после 24 февраля состоялся лишь в мае 2022 года. Тогда стороны не пришли к конкретным договоренностям, но согласились поддерживать контакт.
Наиболее напряженным периодом стал октябрь 2022 года, когда, по данным американского журналиста Боба Вудворда, Остин фактически предупредил Шойгу: если Россия решится на ядерный удар, «все самоограничения» США будут сняты, а Москва окажется в изоляции. Российский министр обороны ответил, что не терпит угроз, на что Остин отреагировал словами, что он — «главнокомандующий самой мощной армией в истории» и не занимается пустой риторикой. Спустя пару дней Шойгу сам связался с Остином, заявив об угрозе «грязной бомбы» со стороны Украины. Остин выразил недоверие таким заявлениям. Несмотря на крайне высокий градус напряженности, телефонная линия все равно продолжала использоваться — например, в ходе инцидента с американским беспилотником в марте 2023 года.
Герасимов и Милли
Еще одна жизненно важная точка контактов — формат «начальник Генштаба ВС РФ Валерий Герасимов — председатель Объединенного комитета начальников штабов США Марк Милли». До полномасштабной войны в Украине генералы периодически общались по поводу ситуации в Сирии и мер по предотвращению военных инцидентов. В январе-феврале 2022 года Милли пытался добиться от Герасимова уверений в том, что Москва не пойдет на крайние меры, но вскоре связь практически оборвалась: в Вашингтоне говорили, что российский коллега попросту «не брал трубку». Восстановить диалог и уточнить позиции сторон удалось только в мае.
Самым критическим эпизодом стало общение Герасимова и Милли в октябре 2022 года. Милли потребовал у Герасимова назвать конкретные условия, при которых Россия готова применить ядерное оружие, и услышал ссылку на российскую доктрину: защита режима от угрозы, отражение удара оружием массового уничтожения и предотвращение «катастрофических потерь» на поле боя. Американский генерал отметил, что «ни одно из этих условий не будет выполнено», и что ядерный удар останется крайне маловероятным сценарием. В марте 2023 года Герасимов и Милли также обсуждали инцидент с американским беспилотником над Черным морем, вновь поднимая тему недопущения прямого конфликта между Россией и НАТО. Когда в декабре 2024 года Герасимов позвонил уже новому главе Объединенного комитета начальников штабов США Чарльзу Брауну, речь шла об ударе Россией ракетой «Орешник» по Днепру и стремлении сдержать дальнейшую эскалацию войны.
Заключение
В мае 2022 года директор национальной разведки США Эврил Хейнс предупреждала, что перспектива поражения в Украине может стать для Путина экзистенциальной угрозой, что потенциально увеличивает риск ядерной эскалации. В докладе перед Сенатом она отметила, что в случае ухудшения положения России на фронте Кремль может пойти на радикальные шаги, включая полную мобилизацию, введение военного положения и даже применение ядерного оружия.
Согласно данным, приведенным в книге «Война» Боба Вудворда (с. 159−162), осенью 2022 года Вашингтон всерьез опасался риска ядерной эскалации со стороны России в контексте войны в Украине. Американская разведка получала данные о том, что Владимир Путин, испытывая нарастающее давление из-за военных неудач, мог рассматривать возможность применения тактического ядерного оружия.
Советник по национальной безопасности Джейк Салливан активно занимался этим вопросом, изучая разведывательные сводки и координируя ответные меры. 25 сентября он публично предупредил Москву о «катастрофических последствиях» в случае использования ядерного оружия. По его словам, американские чиновники передали это предупреждение российской стороне по закрытым каналам связи.
Президент США Джо Байден лично контролировал ситуацию и приказал Салливану незамедлительно связаться с российскими представителями, чтобы донести до них позицию США. Он настаивал на выборе формулировок, которые звучали бы угрожающе, но не спровоцировали бы нежелательную реакцию Кремля. Байден не хотел допустить использования ядерного оружия, независимо от его мощности. Кроме того, Байден поручил директору ЦРУ Биллу Бернсу провести переговоры с российским руководством. Бернс, хорошо знакомый с ключевыми фигурами в Москве, должен был открыть канал связи не для обсуждения Украины, а для предотвращения катастрофического столкновения между США и Россией.
После 24 февраля 2022 года, несмотря на попытки изолировать Россию на мировой арене, США продолжили поддерживать коммуникацию с высшим руководством РФ по нескольким ключевым каналам и сознательно придерживались определенных ограничений с целью предотвратить перерастание конфликта в глобальное ядерное противостояние. Такой подход оказался эффективным с точки зрения сдерживания эскалации: угрозы применения ядерного оружия звучали, но так и не были реализованы. С другой стороны, он ограничил возможности более активного вовлечения США на стороне Украины и лишил Киев шансов быстро реализовать максимально амбициозные планы по освобождению оккупированных территорий. Тонкий баланс между желанием помочь Украине и стремлением избежать прямого конфликта с ядерной Россией во многом определил ключевые вехи дипломатических, разведывательных и военных контактов двух держав в 2021—2024 гг..
