Мировая экономика
Финансы
Экономика
Энергетика

Исчезающий профицит российской торговли

Владислав Иноземцев о произошедшем сдвиге в направлениях и организации российской внешней торговли

Read in english
Фото: Scanpix

Российская экономика в последние четверть века преодолевала своего ро­да «американские горки»: она знала как стремительный рост в 2000-е гг., так и провалы 1998-го и 2008-го, не говоря уже о стагнации 2010-х и перестройке на «военные рельсы» в последние месяцы. Однако какими бы ни были текущие тренды, одна черта оставалась постоянной и неизменной: с самого своего по­явления на свет Российская Федерация выступала нетто-экспортером, в любых условиях сохраняя положительное сальдо во внешней торговле.

Любой экономист скажет, что эта дельта между экспортом и импортом и была тем источником, из которого российская верхушка извлекала растущие бюджетные поступления, из которого обогащались близкие и не очень к вла­сти предприниматели, из которого россияне получали растущие по­собия и пенсии. Нефть и газ всегда оставались важнейшими компонен­тами экспорта, и превышение последнего над импортом во многом задава­л­ось динамикой цен на энергоносители — однако именно сальдо внешней тор­говли обеспечивало финансовую устойчивость страны.

На протяжении всей российской истории положительное сальдо торгового баланса довольно устойчиво росло — причем колебания конъюнктуры глобальных рынков оказывали на него намного более значительное влияние, чем внешняя политика Кремля: в 2008-м, 2014-м и 2022-м годах его значения достигали новых рекордов, несмотря на агрессию России против Грузии и Ук­раины, в то время как локальные минимумы фиксировались на фоне обва­лов в 1998-м, 2009-м и 2016-м годах. Среднегодовые цифры составляли $ 45,7 млрд в 1997—2001 гг. и $ 109,8 млрд в 2002—2006 гг. Затем показатели вышли на своего рода плато: $ 174,2 млрд в 2007—2011 гг., $ 178,7 млрд в 2012—2016 гг. и $ 165,1 млрд в 2017—2021 гг., установив эффектный рекорд по итогам 2022 года ($ 332,4 млрд). При этом ни разу профицит внешней торгов­ли не оказывался мень­ше, чем объем оттока капитала из страны: в конце 1990-х гг. разница между эти­ми показателя­ми составляла от $ 5 до $ 20 млрд, в 2010-е — от $ 50 до $ 65 млрд, а в прошлом году достигла максимума на уровне $ 91 млрд. Внешнеторговый профицит был на протяжении этих долгих лет, как говорится, «нашим всем».

Однако все эти тренды сломала путинская война в Украине, которая в данном случае высветила два момента, которые прежде выглядели как бы очевидными, но при этом не привлекали особого внимания.

Первым было основное направление российского экспорта. Вплоть до фи­нансового кризиса 2008−2009 гг. более половины российской внешней торго­вли приходилось на Европейский Союз, покупавший российские нефть и газ по вы­соким (а иногда и сверхвысоким) ценам, и даже несмотря на все конфликты и санкции, эта доля не падала ниже 40% вплоть до 2019 года. Россия много чего покупала у Европы, однако импорт никогда не составлял более половины от объема экспорта — и поэтому именно Европа обеспечивала львиную долю рос­сийского внешнеторгового профицита: от 58 до 79% (максимальное значение было достигнуто в предвоенном 2021 году). Несмотря на все сложности в двусто­ронних политических отношениях, российским компаниям даже в дни, когда Путин выставлял свои ультиматумы НАТО, проще всего бы­ло зарабатывать именно в Европе. Между тем уже со второй половины 2010-х гг. российские власти начали осознанно «поворачивать на Восток»: торговля с Китаем, Турцией и другими незападными странами стала расти, и для осво­ения новых рынков приходилось идти на гораздо менее выгодные условия. Если исходить из оценок средней цены поставок газа в Китай по «Силе Си­бири» между $ 170/тыс. куб. м в 2020—2021 гг. и $ 297/тыс. куб. м в текущем году, нельзя не заметить, что она была в 7−9 раз ниже, чем стоимость газа, отгружен­ного «геополитическим про­тивни­кам» в Европе в прошлом году. В 2022—2023 гг. этот процесс пошел ускоренными тем­пами, Китай в начале этого года легко сместил Евросоюз с первой строчки в рейтинге основных российских торговых партнеров, и ситуация изменилась: средние экспортные цены на российские товары существенно снизились как результат «потолка цен» на нефть и нефтепродукты, в то время как масшта­бы импорта только выросли из-за того, что вследствие разрыва отношений с западными инвесторами, организовывавшими производства в России с высо­кой степенью локализации, начались закупки готовой продукции или ее эр­зацев (как в случае китайских автомобилей, которые перед поставкой разби­раются на основные узлы, чтобы потом быть торжественно собранными на «Москвиче» или других производственных мощностях, отобранные российс­кими властями у их западных собственников). В результате этой смены парт­неров профицит торгового баланса России с ЕС к лету 2023 года сменился де­фи­цитом, в то время как положительное сальдо торговли с Китаем продолжи­ло колебаться около нулевой отметки (но и ее есть вероятность не удержать).

Вторым фактором оказалось валютное обеспечение российских экспорт­ных потоков. Начиная с 1990-х гг. ни у кого не возникало сомнений в том, что покупатели расплачиваются с Россией в долларах или евро — и вот в последние годы появилось стремление перейти в торговле (в основном с теми же европейцами) на рубли, а с прочими контрагентами на их нацио­нальные валюты (так как в военное время расчеты в денежных единицах «недружественных» стран стали небезопасными). Однако даже китайский юань (который на протяжении последних 24 месяцев подешевел к доллару на 12,6%) не используется многими новыми российскими партнерами — причем боль­шая часть сохраняющегося профицита торгового баланса генерируется ими: на одну только Индию приходится сейчас более половины данной суммы. Соответственно, Россия оказалась в заложниках тех, кто покупает ее товары: как потому, что она перекрыла путь своих экспортных потоков на Запад, так и потому, что решилась на радикальную дедолларизацию, получая в оплату не прос­то нестабильные, но и по большей части неконвертируемые валюты (история с Индией, которая расплатилась с российскими поставщиками нефти рупия­ми, формально оцененными более чем в $ 10 млрд, но без возможности быть на них обмененными и выведенными из страны, стала темой, конкурировать с которой может лишь история о том, что страна перепродает дисконтиро­ван­ную нефть, купленную за рупии, Германии по рыночной цене за евро).

Таким образом, одним из итогов войны стало радикальное изменение ос­новного паттерна российской внешней торговли: даже при умеренном росте мировых цен на нефть до $ 100/барр. или несколько выше, российское сырье продолжит уходить на развивающиеся рынки, где будет продаваться с 20%-ным дисконтом (а в случае с Китаем в целом по энергетическим товарам из России средняя скидка будет еще выше), а часть выручки будет либо оплачи­ваться неконвертируемыми валютами (как в случае с Индией), либо попрос­ту превращаться в товарный кредит (как это происходит с Турцией, платежи которой за газ более чем на $ 600 млн были в 2023 году отложены как минимум на два года). Все это — косвенная цена войны с Украиной и прямые последст­вия «переключения» с партнеров, которые во многом ощущали себя зависи­мыми от России, на тех, от которых Россия сама зависима по большинству критичес­ки важных параметров. Ко всем этим неприятностям нужно добавить еще то, что за последние 12 месяцев объем российского импорта практически не сни­жа­ется, несмотря на двукратное удешевление рубля и резкий провал экспо­ртных поставок (стоит для сравнения напомнить, что в 2009 году импорт просел на 37,5%, а в 2015-м — на 36,5%) — это прямо указывает на пол­ный провал попыток «импортозамещения», сведшегося к закупкам гото­вых ки­тай­ских изделий вместо поставки в Россию компонентов, из которых западные компании изготавливали в стране готовую продукцию. Учитывая, что уход иностранных инвесторов из России продолжается, подобная модель замеще­ния импорта компонентов закупкой конечной продукции станет лишь более распространенной, что дополнительно ограничит выгоды страны от внешней торговли.

Многие исследователи — каждый в своей области — отмечают такие смены трендов, которые говорят о малой вероятности возвращения Рос­сии к «нормальности» в ближайшие годы. Рассмотренный сдвиг в направле­ниях и организации российской внешней торговли приводит нас к тому же выводу. Та экономика, которая была унаследована Россией еще от Советского Союза — сочетание ориентированного на Европу энергетического экспорта с относительно ограниченным импортом и масштабным внутренним произ­водством конечной продукции — ушла в прошлое всего за полтора года (и нет сомнений, что Европа откажется в перспективе и от оставшихся закупок рос­сийских нефти и СПГ). Вос­становить прежние паттерны будет практически невозможно, а сможет ли Россия приспособиться к новым реалиям, покажет время.

Самое читаемое
  • Путин после Монголии
  • Российское «гидравлическое кейнсианство» на последнем дыхании
  • Институциональная экосистема российской персоналистской диктатуры
  • Новая жизненно важная (но хрупкая) торговая артерия между Россией и Ираном

Независимой аналитике выживать в современных условиях все сложнее. Для нас принципиально важно, чтобы все наши тексты оставались в свободном доступе, поэтому подписка как бизнес-модель — не наш вариант. Мы не берем деньги, которые скомпрометировали бы независимость нашей редакционной политики. В этих условиях мы вынуждены просить помощи у наших читателей. Ваша поддержка позволит нам продолжать делать то, во что мы верим.

Ещё по теме
«Обогащаясь Россией»: как китайский бизнес осваивается в российской отрасли грузового автомобилестроения

Вахтанг Парцвания о том, как китайские производители коммерческой техники обогащаются на наследии европейского бизнеса, покинувшего российский рынок

Война нарративов: продовольственная безопасность на фоне войны России против Украины

Михаил Симановский, Владимир Куликов, Николас Пирс и Эван Самски о том, как Украина и Россия формулируют и преподносят свои действия и политику в сфере продовольственной безопасности

Невыносимая легкость грузинского реэкспорта автомобилей

Вахтанг Парцвания о том, как, куда и почему развивается реэкспорт автомобилей из Грузии на фоне войны в Украине и растущих санкционных рисков

Поиск