Кремль запустил новый конкурс и новую образовательную программу для «социальных архитекторов», так теперь в политблоке Кремля хотят называть политтехнологов. Это действие — предельно честная манифестация подхода Сергея Кириенко к управлению общественными процессами. «Социальные архитекторы», в отличие от технологов, должны обслуживать «социальные проекты», например, интернет-голосование по благоустройству или реабилитацию участников войны. Кириенко и его подчиненные видят в обществе не субъект или хотя бы один из субъектов жизни государства, а объект, материал и вещество в руках «архитекторов».
Обнуление политики
Конкурсу «социальных архитекторов» дал старт сам Сергей Кириенко, он же огласил и его манифест. «Сегодня ощущается запрос не только на политические, а скорее на социальные технологии. Запрос не просто на экспертизу, не просто на научное объяснение того, что происходит, а на изменение жизни к лучшему», — заявил глава политблока Кремля. Кириенко не говорил о появлении какой-то кардинально новой профессии: повысить свою квалификацию до «архитекторов» должны будут «политтехнологи», которые ведут выборные кампании. Директор кремлевской исследовательской организации ЭИСИ Фирдус Алиев объяснил, что политтехнологи, как организаторы избирательных кампаний были востребованы «на заре российской демократии», но сейчас «люди живут повседневной жизнью», а «социальная активность общества не исчерпывается выборами». Ссылаясь на осенние региональные выборы, Алиев сказал, что ярких «политических акций» в кампаниях не было, а их участники сосредоточились в основном на «социальных вопросах». Один из гуру российских политтехнологий Евгений Минченко признался, что он и его команда давно не получали заказов на губернаторских выборах, и занимаются другой работой. Губернатор Кировской области и бывший сотрудник политблока АП Александр Соколов заявил, что региональным властям нужны проекты по «перезагрузке» общественного мнения, поэтому «социальные архитекторы» им потребуются.
Редко высказывания Кириенко и людей, близких к политическому блоку Кремля, бывают такими откровенными и циничными. За 25 лет правления Владимира Путина легальная политическая система в России превратилась в полностью управляемый из Кремля механизм. Вершин управляемости он достиг именно при Кириенко — власть отточила механизмы корпоративной мобилизации на выборах и ввела многодневное голосование, чтобы эту мобилизацию было проще контролировать. Уже несколько лет подряд в регионах России, и прежде всего в Москве, тестируется электронное голосование, которое дает властям возможность выдать публике фактически любой официальный итог выборов. «Старые» системные политические партии в ключевых вопросах ориентируются на Кремль и давно ведут отрицательный отбор, исключая из своих рядов ярких политиков, которые могли бы стать альтернативой постаревшему руководству. В рядах созданной в 2020 году с ведома и при частичной поддержке политблока АП партии «Новые люди» так и не появилось тех самых ярких «новых людей». Самих кампаний в России также стало намного меньше после упразднения выборов мэров в подавляющем большинстве населенных пунктов (уже в 2016 году прямые выборы сохранялись только в девяти региональных центрах, сейчас таких центров четыре). В таких условиях Кремлю и правящей партии не нужно большое количество сильных технологов, которые бы работали с имиджем кандидатов, придумывали яркую агитацию, занимались взаимодействием с партийными сторонниками. Для поддержания выборного ритуала Администрации президента и региональным властям достаточно небольшой группы специалистов, которая будет заниматься корпоративной мобилизацией и сочинением нехитрой агитации. Системным партиям, которые всерьез не борются за власть, большое количество политтехнологов тоже не требуется
Полностью отказаться от взаимодействия с обществом Кремль не может — риск обрушиться в результате гипотетических народных волнений есть у любой системы. Кириенко и его команда давно пытаются создать псевдополитические мероприятия для такого взаимодействия: кадровые конкурсы, плебисциты по благоустройству территорий, многочисленные молодежные форумы.
«Социальные архитекторы» могут заниматься обслуживанием таких мероприятий, подменять политику «социальной активностью» (теми же конкурсами на местном уровне или интернет-голосованиями по благоустройству, организацией субботников либо сбора мусора). Кроме того, они будут пытаться решить проблемы, которые влияют на общественные настроения здесь и сейчас. Такой проблемой может быть реабилитация участников войны, снятие напряжений в социальном конфликте в отдельно взятом регионе или населенном пункте. Эффективность такого «взаимодействия власти и общества» весьма спорна, но этот «псевдодиалог» всегда можно облечь в красивые отчеты для большого начальства. Даже сам конкурс выглядит как красивый отчет: организаторы уже отчитываются о рекордах по численности участников (к 4 февраля в «архитекторы» записались уже пять тысяч человек).
«Социальная архитектура» избавляет политблок АП от еще одной головной боли — создания для общества «образа будущего». Организаторы не скрывают, что архитекторы «решают актуальные общественные задачи», а их проекты рассчитаны на «конкретные» проблемы и целевые аудитории. Проще говоря, они работают с настоящим, а не будущим, с тактикой, а не стратегией. Желание уйти от образа будущего можно понять — его появление автоматически возвращает общество к возможности возрождения реальной политики. Образу будущего от власти может быть противопоставлен альтернативный образ, разработанный либо оппозицией, либо одной из претендующей на власть элитных групп, — и не факт, кто выиграет в этой битве образов. Поэтому система и подменяет этот цельный образ калейдоскопом проектов для разных социальных групп.
При этом катастрофически малое количество конкурентных кампаний привело к тому, что профессия политтехнолога деградировала. Это доказывает кампания по выборам главы Хакасии 2023 года. Кремль прилагал большие усилия для того, чтобы сместить главу региона, коммуниста Валентина Коновалова, избранного на протестной волне 2018 года. К 2023 году от губернатора устали жители и элиты, но все равно они предпочли местного Коновалова, а не варяга от АП, единоросса Сергея Сокола. Отметим, что на Сокола работали главные кремлевские политтехнологи, а на коммуниста — крепкие середнячки, которые никогда не считались гуру технологий. Переключение на «социальные проекты» окончательно лишит провластных технологов навыков, что чревато негативными последствиями в случае возникновения серьезного политического кризиса. Но это туманное «завтра» политблок, видимо, волнует мало.
Строители города солнца
Переориентируя политтехнологов на социальную работу, Кремль решает еще несколько задач. Во-первых, он обеспечивает дополнительным заработком близких к чиновникам технологов. На редуцированных выборах и заработки становятся редуцированными — заказчики в лице региональных администраций переплачивать не хотят и все чаще обходятся чиновниками, которые курируют политику. Во-вторых, заработки появляются и у не самых близких к АП специалистов, которые все чаще остаются без работы в принципе. Такие технологи могут поехать (и делают это) в проблемный регион и поработать на местную оппозицию — сильное отделение КПРФ или пул кандидатов от влиятельной бизнес-группы, не согласной с политикой губернатора. Это создает проблемы региональным властям и Кремлю, поскольку мнение хорошо выступившей на выборах силы приходится учитывать. В случае возникновения стихийных социальных протестов такие люди могут поучаствовать в их организации — например, технолог, живущий в районе, где собираются застроить зеленую зону, может помочь жителям в правильной организации акций, чтобы больнее надавить на власть и заставить ее отменить непопулярное решение. В Кремле признают, что «сотни» неприкаянных технологов могут «влиять на общественное сознание и общественное действие». Заказами на «социальные проекты» Кремль может купить их лояльность. Кроме того, их «социальная работа» и ее оплата позволят АП иметь засадный полк и кадровый резерв политтехнологов на случай, если ей все же понадобятся выборные специалисты.
Конкурс «социальных архитекторов» и честность на грани цинизма его организаторов демонстрируют нам, как в политическом блоке АП понимают общественное устройство и взаимодействие общества и власти. Кириенко увлечен идеями методологов и прежде всего Георгия Щедровицкого. Он активно сотрудничал с представителями движения — в первую очередь с сыном Георгия Щедровицкого Петром и Ефимом Островским — как в 1990-е гг., так и в период работы полпредом президента в Приволжском округе и главой «Росатома». Методологические приемы, например, организационно-деятельностные игры (в них проигрываются заданные ситуации по решению той или иной проблемы) политблок Кириенко применяет и сейчас. Например, в ходе подготовки к одному из заседаний Госсовета в 2019 году (тогда этой структурой заведовал политблок) губернаторы играли в игру, где занимались кладкой асфальта. Во время тренингов в кремлевской школе губернаторов ее участники бросались под танк и прыгали со скалы.
Название «социальные архитекторы» предельно точно отражает воззрения методологов на общественное устройство. Они считают, что общество пассивно, его можно программировать, конструировать и управлять им (подразумевается, что в благих целях). Заниматься этим должна методологическая элита. В такой картине общество не субъект, а всего лишь объект воздействия, материал и вещество. Политика в такой картине мира просто не существует и существовать не может — управлять гражданами должны «специалисты», «технократы», «методологи», причем эти эксперты находятся у власти и сами определяют достойных присоединиться к их корпорации. Термин «социальный архитектор» предельно точно отражает этот подход. Главные архитекторы формулируют задачу нижестоящим специалистам, а те возводят типовые конструкции — будь то конкурсы по благоустройству или программы реабилитация военных. Общество в таких условиях может быть только патерналистским, пассивным, ждать от государства благодеяний, не претендуя ни на влияние на власть, ни тем более на ее формирование. И эту точку зрения организаторы конкурса тоже транслируют. Такое общество якобы не способно выдвигать стихийные инициативы, поэтому «архитекторы» должны придумывать для него повестку и вовлекать его в искусственную активность.
По итогам конкурса политические менеджеры АП надеются создать «неформальный клуб победителей, участники которого смогут работать в постоянной связке друг с другом, обеспечивая коллективное продвижение общих ценностей». И здесь тоже ничего удивительно нет — Сергей Кириенко давно строит структуры по корпоративным правилам: участники всевозможных конкурсов индоктринируются управленческими практиками и технократическим подходом, они начинают говорить на одном языке, пользуются одними теми же методами и паттернами. Эта технократическая общность ориентирована на своих «учителей» и лично Кириенко. Сравнивать ее с сектой или протопартией было бы слишком большой натяжкой, но можно констатировать, что глава политблока Кремля формирует сеть влияния или сеть сторонников, и «социальные архитекторы» тоже впишутся в нее.
Сергей Кириенко, как главный архитектор, методично строит свой проект по управлению обществом, который похож на модернистские замыслы социальных преобразований начала 20 века. Чем дольше он этим занимается, тем очевиднее этот проект манифестируется и кристаллизуется. Глава политблока начал со сравнительно безобидных «молодых технократов» и уже дошел до «социальных архитекторов». Кириенко строит государство-корпорацию и постепенно формирует ее менеджеров в разных сферах, заодно зачищая сферу политического. В идеальных условиях такая система должна способствовать практически вечному нахождению у власти правящей верхушки. Однако полностью модернистским назвать этот проект нельзя — он не представляет обществу образа будущего, консервируя его «в вечном настоящем». И организаторы конкурса прямо декларируют эти взгляды. Директор ЭИСИ Фирдус Алиев говорит о «повседневности», в которой живут люди и не выходят за ее рамки. Кремлевским чиновникам и их экспертам такая ситуация кажется вполне нормальной, и даже желательной.
Эта инженерия, рассчитанная на «вечное настоящее», искоренение политического и консервацию власти в одних руках может пригодиться как самому Кириенко, как человеку с властными амбициями, так и Путину или одному из возможных преемников. Главе кремлевского политблока и его команде продвижение «социальных архитекторов» дает и более мелкие тактические выигрыши. «Архитекторы», которые будут работать на региональных «социальных» проектах, поставят губернаторов в еще более сильную зависимость от политблока. Кроме того, сеть влияния Кириенко еще плотнее охватит социальные учреждения, официально замкнутые на правительство, ведь они тоже могут быть заказчиками социального проектирования.
