После того, как тупик в белорусско-российских отношениях был зафиксирован на переговорах в Сочи и подтвержден в ходе безрезультатных переговоров 20 декабря, дальнейшее развитие ситуации зависело от степени готовности обеих сторон к продолжению эскалации. Как показали их действия в период новогодних праздников, эта степень готовности была высокой и в Москве, и в Минске.
Война слов и переход к делам
В преддверии и сразу после саммита ЕАЭС 20 декабря, на полях которого состоялись очередные белорусско-российские переговоры, Кремль впервые открыто изложил свою крайне жесткую позицию по вопросу «углубления интеграции». Суть этой позиции состоит в том, что Беларусь может рассчитывать на экономическую поддержку со стороны России только в случае реального углубления интеграции. Под углублением следует понимать гармонизацию налоговых систем двух стран (Путин в ходе пресс-конференции 19 декабря), а также подписание «31-й интеграционной карты», касающейся создания наднациональных органов и, по сути, превращения Союзного государства в конфедерацию (Медведев в ходе общения с журналистами 23 декабря).
Российская сторона, безусловно, прекрасно понимает, что белорусское руководство на выполнение этих условий не пойдет. Тем более, что и их выполнение вовсе не гарантирует Минску экономическую поддержку Москвы, оно только делает ее «возможной». Поэтому данный каминг-аут Кремля следует трактовать не как ход в рамках переговоров, а как одностороннее действие. Выставив заведомо неприемлемые условия по налоговому маневру (а также заявив о повышении цен на газ со $ 127 до $ 152 за 1000 кубометров), российское руководство отрезало путь для компромисса между Минском и Москвой. Тем самым оно подтолкнуло белорусских коллег к тому, чтобы инициировать эскалацию и переход к более жесткой игре. Расчет Кремля при этом строится на том, что у Беларуси в конце концов не хватит ресурсов для продолжительного интенсивного противостояния в условиях удорожания не только нефти, но и газа.
Белорусская сторона после сочинского саммита также стремилась проявлять инициативу. Сначала Лукашенко попытался задать публичную повестку двусторонних отношений через интервью главному редактору «Эхо Москвы» Алексею Венедиктову. Его позиция свелась к тому, что Минск в случае отсутствия уступок со стороны Москвы будет искать и закупать нефть из альтернативных источников, в том числе — с использованием в реверсном режиме трубопровода «Дружба», что сделает, как минимум, часть его недоступной для использования при экспорте российской нефти (экспорт через «трубу» при этом снизится с 60 до 20 млн тонн нефти в год).
В отличие от прошлых подобных заявлений в этот раз белорусская сторона быстро перешла от слов к делу. 31 декабря Лукашенко провел совещание с руководством нефтехимического комплекса и отдал поручения о скорейшем завершении переговоров с российской стороной и начале поставок нефти из альтернативных источников. Уже на следующий день, 1 января 2020 года, стало известно, что российская нефть на белорусские нефтеперерабатывающие заводы не поступает.
Нефтяной вопрос
Всего лишь за месяц «главный вопрос» в повестке белорусско-российских отношений сменился несколько раз: сначала это было «углубление интеграции», затем — поставки газа и, наконец, после достижения «газового перемирия» в последние часы 2019 года, поставки нефти. Учитывая, что достигнутые договоренности по газу (поставка на условиях 2019 года, по $ 127 за 1000 кубометров) будут действовать лишь до конца февраля 2020 года, можно констатировать, что ни один из этих вопросов пока что не был разрешен.
Многие СМИ поспешили заявить о том, что это российская сторона прекратила поставки нефти в Беларусь в начале января 2020 года в связи с неурегулированностью вопроса об условиях таких поставок. На деле это именно белорусская сторона, в полном соответствии с предупреждениями Лукашенко, прекратила закупку российской нефти. Причем произошло это после дополнительных телефонных переговоров Лукашенко с Путиным и министром энергетики России Новаком 30 и 31 декабря 2019 года. Впрочем, Москва в долгу не осталась и сообщила о том, что Минск вынужден был прекратить закупку нефти в России именно в связи с жесткой политической позицией российской стороны.
С 1 января белорусские нефтеперабатывающие заводы работали на запасах нефти, которых, по официальным данным, должно было хватить как минимум на 20 дней непрерывной работы. При этом экспортные поставки белорусских нефтепродуктов были прекращены. 4 января ОАО «Гомельтранснефть Дружба» сообщило о возобновлении поставок российской нефти в Беларусь (на северный НПЗ «Нафтан» в Новополоцке). В частности, в ближайшие дни будет поставлено 130 тысяч тонн, а в целом объем поставок составит 600 тысяч тонн нефти в месяц. Это существенно ниже того объема, который Беларусь закупала в 2019 году (в среднем 1,5 млн тонн нефти в месяц).
Цена на российскую нефть для Беларуси в 2020 году выросла на 5% в сравнении с 2019 годом в связи с реализацией в России налогового маневра. Потери белорусской стороны (от роста цены и снижения экспортных пошлин) составят порядка $ 320 млн при средней цене на нефть $ 60 за баррель. Минск пытается компенсировать потери за счет ликвидации премии, которую получают российские компании, поставляющие нефть в Беларусь, размером порядка $ 10 за тонну (то есть, $ 180−240 млн в год, в зависимости от объема поставок). Однако никаких уступок от нынешних поставщиков белорусская сторона по этому вопросу не добилась. В итоге, как сообщили российские СМИ, поставлять нефть без премии согласился близкий к белорусскому руководству российских олигарх Михаил Гуцериев, владелец компании «Русснефть». «Славкалий» Гуцериева реализует крупный калийный проект в Беларуси на китайский кредит, полученный под гарантии белорусского правительства. Поэтому такая услуга с его стороны выглядит вполне логичной, учитывая, что и без премии поставки нефти в Беларусь являются прибыльными.
8 января руководство белорусского государственного концерна «Белнефтехим» сообщило о том, что российская нефть на Мозырский (южный) НПЗ в Беларуси еще не поступала, а сам завод продолжил работу в режиме минимальной загрузки за счет имеющихся запасов. Поставки со стороны независимых российских поставщиков (вероятно, «Русснефти») осуществляются по северному маршруту, на Новополоцкий НПЗ. Однако, учитывая недавнее внимание российских силовиков к компаниям семьи Гуцериевых, вряд ли Минск может рассчитывать на то, что поставки со стороны «Русснефти» окажутся стабильными при дальнейшей эскалации напряженности в белорусско-российских отношениях.
Поставки нероссийской нефти в Беларусь пока только прорабатываются. Как недавно отметила украинская сторона, задействовать для этих целей трубопроводный транспорт на южном маршруте (трубопровод Одесса — Броды) в ближайшие два года вряд ли получится, поскольку от белорусской стороны пока не поступал даже запрос о проработке данного вопроса. Альтернативой на южном направлении являются поставки речным водным транспортом по рекам Днепр и Припять, для чего Беларусь создает порт в деревне Нижние Жары Брагинского района Гомельской области. Однако и этот маршрут пока не готов, поскольку для его использования требуются дноуглубительные работы с украинской стороны (Беларусь соответствующие работы провела в 2019 году).
Более вероятными являются поставки нефти по северному маршруту. Свои возможности для этих целей уже предложили Латвия (в ходе визита в Беларусь премьер-министра страны Кришьяниса Кариньша) и Литва. Всерьёз рассматривается вариант импорта саудовской нефти через польский Гданьск. Вопросы импорта американской нефти через Гданьск также планировалось обсудить в ходе визита в Беларусь государственного секретаря США Майка Помпео 4 января 2020 года. Он должен был стать новым «дипломатическим прорывом» в белорусско-американских отношениях. Однако из-за событий в Ираке визит был отложен на более позднее время.
Первый этап переговоров по нефти с альтернативными поставщиками не принес быстрого прогресса. Так, поставки из Польши с использованием нефтепровода «Дружба» в режиме реверса плохо совместимы с продолжением поставок российской нефти на польские НПЗ, отказываться от которых Варшава пока не собирается. Азербайджанская сторона направила свои предложения по поставкам нефти в Беларусь, но об их экономической составляющей пока ничего не известно. «Зависли» и переговоры с казахстанской стороной, в связи с неразрешенностью вопроса о транзите нефтепродуктов через территорию России. 20 января стало известно, что Беларусь импортировала через литовскую Клайпеду партию норвежской нефти в 80 тысяч тонн. Однако стоимость перевалки и перевозки железнодорожным транспортом составила 20 долларов за тонну, что, вероятно, делает норвежскую нефть существенно дороже российской (цена контракта не раскрывается). Благодаря этому Беларусь смогла отменить запрет на экспорт нефтепродуктов, однако говорить о восстановлении объёма такого экспорта пока не приходится.
Таким образом, проработка поставок из альтернативных источников в любом случае займет как минимум недели и месяцы. Особенно учитывая нынешнюю волатильность на рынке нефти, связанную с обострением в отношениях между США и Ираном. Поэтому наиболее вероятными сценариями в ближайшем будущем выглядят согласие Минска на условия Москвы, импорт Беларусью российской же нефти, но поставляемой через посредников, либо же просто снижение уровня импорта нефти и экспорта нефтепродуктов на весь период проработки альтернативных маршрутов.
Выборы, растущие риски и опора на силовиков
Для стратегии российской стороны центральным является не вопрос физического доступа Беларуси к альтернативной нефти, который она тем или иным образом все равно получит, если сможет оплатить, а финансовые потери, которые понесет белорусская сторона при получении такого доступа. Сейчас, на локальном пике цен на нефть, Беларусь несет максимальные финансовые потери, поскольку не экспортирует нефтепродукты, а поставляет их только на внутренний рынок, в убыток себе. Поставки в будущем из альтернативных источников (или из России через посредников) будут дорогими и резко снизят маржинальность белорусской нефтепереработки. Параллельно Минску придется платить более высокую цену за российский газ после того, как в конце февраля 2020 года перестанет действовать нынешнее «газовое перемирие».
Эти потери создадут немалые бреши в белорусских финансах и затруднят реализацию политики повышения зарплат бюджетников, которая запланирована на 2020 год. Более того, уже сейчас они порождают напряженность в профессиональных группах, которые традиционно имели сравнительно высокий уровень доходов (работники белорусских НПЗ и сопутствующих структур). К этому следует добавить и неприятную ситуацию на стратегическом предприятии «Беларускалий», который в условиях «зависшего» китайского контракта вынужден сокращать объемы выпуска и экспорта и отправлять своих традиционно высокооплачиваемых работников в неоплачиваемый отпуск.
Данные события в преддверии президентских выборов в Беларуси в 2020 году не только серьезно осложняют задачу переизбрания Лукашенко на очередной срок. Они также делают затруднительным сохранение стабильности и управляемости общественно-политической динамики в Беларуси в случае попыток Москвы вмешаться в ход президентских выборов.
Белорусское руководство в этих условиях делает ставку на применение своего силового ресурса для поддержания политической стабильности. В русле этого подхода прошли недавние назначения в силовом блоке. Противодействие угрозе потенциального внутреннего конфликта при внешнем вмешательстве легло также в основу нового Плана обороны Республики Беларусь, принятого в декабре 2019 года. Однако в условиях крайнего дефицита финансовых ресурсов и нарастающего внешнего давления со стороны исходно более мощного противника границы лояльности и, соответственно, спектр применения силовых структур могут оказаться значительно уже, чем на это рассчитывают белорусские власти.
